– Брау Тумши – кто это?

– Откуда вы… А, да, Джейми. Пойдемте, я вас познакомлю.

Герцог взял ее под локоть и повел в сад. Там они свернули за угол, прошли по тропинке к массивным воротам, за которыми располагался своеобразный зоопарк из фигур, установленных на лужайке, окруженной деревьями и кустарниками.

– Тумши означает турнепс. Видите там льва? Его назвали Тумши из-за формы головы.

Лев по кличке Тумши стоял в углу, рядом с беседкой, увитой лианой. Нос его был приподнят, будто зверь принюхивался. Туловище сделано из причудливо искривленной коряги и сланцевого камня, грива – множество переплетенных тонких прутиков.

– Кто же сделал этих чудесных животных?

Беннейт оглядел сад, и в какой-то миг Джоан решила, что он не ответит.

– Отец построил этот дом для мамы. Она была англичанкой и обожала сад, но растения не приживались на территории замка. Мама вызвала опытного садовника, и он указал место с самой благоприятной почвой для посадки деревьев. Так появилось ее любимое место, она радовалась возможности уединиться и наслаждалась природой. После моего рождения мама много болела, тогда отец и построил этот дом по подобию дома ее детства. Шаг довольно экстравагантный, но я рад, что у меня есть такое убежище, после кончины мамы оно служит мне.

– Эти фигуры сделала ваша мама?

– Да. Она, как и Джейми, любила собирать коряги, камушки и ракушки на пляже, из них получались удивительные вещи.

– И она нарисовала карту. Женщина невероятных талантов!

– К сожалению. Пойдемте, нам пора возвращаться.

Джоан коснулась кончиками пальцев плетеной гривы животного.

– Почему вы сожалеете? Вы должны гордиться.

– Ее увлечение садом можно было вытерпеть, но представьте, какое впечатление производила герцогиня Лохмор, которая постоянно собирала камни и коряги, а потом возилась с ними. Для местного общества было достаточно и того, что она англичанка.

– Так говорил ваш отец?

Неожиданно бурная реакция герцога испугала ее настолько, что заставила отступить на шаг. Ничего подобного раньше не случалось. Она видела его угрюмым, раздраженным, злым, но никогда в такой ярости. Герцог нагнулся и поднял камень. Джоан вздрогнула, вспомнив о библейской казни побиением камнями, однако он всего лишь положил его на круп миниатюрной лошади, закрывая прореху. Джоан решила воспользоваться молчанием.

– Джейми был так рад приехать сюда, – начала она, – он любит этот зоопарк и видит фигуры такими, какие они и есть на самом деле – чудесные, волшебные творения. Не стоит вести себя так, чтобы, подрастая, он начал стыдиться подобных поступков.

– Знаете, я подумывал отправить вас в Лондон или в Карлайл, миссис Лэнгдейл.

– Только в Карлайл?

– Послушайте, вы можете не лезть не в свое дело?

– Не скажу больше ни слова.

– Я скорее поверю, что Наполеону нравится на острове Святой Елены, – пробормотал Беннейт, однако гнев его уже стихал, он жестом пригласил ее пройти в дом.

Джейми сидел за столом, накрытым с большой щедростью, и, увидев их, спрыгнул со стула. Джоан не могла не обратить внимания на чудесную обстановку в столовой и открывающийся вид на море. Она улыбнулась и шагнула к Джейми, однако он искал глазами отца. Тот подошел и взял сына на руки.

– Ты съел все или оставил кое-что нам?

Мальчик расслабился и, улыбаясь, обхватил отца за шею. Беннейт сел вместе с сыном у окна и достал из кармана камешек.

– Давай еще раз посмотрим на драконий глаз здесь, при свете.

Джоан молча наблюдала за ними, не отвлекаясь на болтовню Джейми. Герцог, напротив, слушал сына внимательно, с полуулыбкой на лице. Глаза смотрели с любовью, однако Джоан заметила, что она существует как прикрытие; присмотревшись, в них можно было увидеть тревогу и боль.

– Нальете чай?

Услышав вопрос, она вздрогнула и посмотрела на Ангуса, ставившего на стол поднос с чайником.

Он многозначительно посмотрел на нее, и Джоан улыбнулась в ответ.

– С большим удовольствием, Ангус, – добавила она и принялась за дело.


В конце концов Беннейт решил ехать в замок с ними. Джейми ехал впереди, время от времени останавливаясь, чтобы отыскать новое сокровище. Солнце светило прямо над их головой, почти недвижимая водная гладь казалась прекрасной и такой привлекательной, что хотелось ехать, не останавливаясь, до самого моря, а потом погрузиться в него и плыть.

– Здесь можно купаться? – спросила Джоан, и Беннейт рассмеялся.

– Если не боитесь отморозить… Если только не боитесь замерзнуть. Это не Брайтон.

Она вздохнула и кивнула.

– Мы с Альфредом однажды купались. В Торки. Туда мы отправились сразу после свадьбы, это было прекрасно. Лучшее время в семейной жизни. Я бы очень хотела еще раз искупаться в море.

Герцог не ответил, лишь остановился, развернул лошадь и принялся разглядывать море. Джоан встала рядом, испугавшись, что сказала что-то лишнее. Она могла ненароком напомнить ему о собственном браке и потере. Это смазало эффект приятных воспоминаний.

– Леди Тиль говорила, что собирается найти вам мужа, – произнес герцог, не отрывая глаз от горизонта.

– Простите?

– Леди Тиль говорила…

– Я слышала, что вы сказали, просто… Она действительно намерена так поступить?

Щека Беннейта дрогнула.

– Не смотрите на меня так, я лишь передал ее слова.

– Щедро с ее стороны.

– Она должна найти вам принца. У вас чудесно получается придавать лицу выражение оскорбленной особы королевских кровей.

– По моему мнению, ей лучше заняться чем-то более продуктивным, чем вмешиваться… – Джоан вовремя спохватилась и закрыла рот.

– В чужую жизнь, например. Вы очень точно выразились. Тогда бы три недели назад она не явилась ко мне и не привела бы вас.

– Вы всегда можете вернуть меня. Вам достаточно высказать пожелание, и я тотчас же уеду.

– Опять демонстрируете колючесть? – Он рассмеялся, в глазах вспыхнул свет, и они стали зелеными, как холмы за их спиной, черты лица смягчились.

Прокатившаяся по телу волна восторга принесла облегчение и шокировала одновременно. Подобные чувства она испытывала очень давно, в юности, когда играла с друзьями теплыми летними днями во дворе их дома.

– Вот так-то лучше, – произнес Беннейт. – Знаете, за весь тот сезон в Лондоне я, кажется, ни разу не видел вашей улыбки, что прискорбно.

Это ложь, хоть и очень галантный комплимент. В добавление к нему шел озорной блеск глаз, и Джоан почувствовала себя почти счастливой.

– Я плохо помню те месяцы. Тогда мне хотелось оказаться где-то подальше от Лондона, совсем в другом месте. Боюсь, робость – не лучшее качество, чтобы войти в лондонский свет.

Беннейт улыбнулся еще шире и чуть подался вперед, будто хотел придать ситуации интимности.

– Вы никогда не были робкой, Джо, хотя эта черта принесла бы вам пользу. Теперь я понимаю, что под непроницаемой маской тогда скрывалась обиженная девушка. Знаете, я читал в журнале заметки человека, прожившего год в Неаполе – небольшом и тихом городе в тени Везувия. Так вот, каждую минуту этот мужчина ждал, что исполин проснется и уничтожит все в округе. От этого даже в воздухе ощущалось постоянное напряжение. По-моему, не очень приятно, даже пугающе.

– Более чем, просто ужасно. – Джоан старалась казаться беззаботной, но голос предательски дрожал.

– Ужасно.

Восторг сменился болью, резкий контраст сделал ее острее. Беннейт подвел лошадь ближе и взял ее руку в перчатке.

– Я вовсе не хотел вас обидеть, совсем наоборот. Вы интересная молодая женщина. При других обстоятельствах вы могли бы заставить всех кавалеров Лондона есть с вашей руки.

Джоан не сдержалась и фыркнула.

– Разумеется, если бы обладала красотой, богатством и прочими качествами, которых у меня нет. Пустой разговор.

– Я полагал, вы лучше разбираетесь в людях и мотивах их поступков. Если бы вы использовали хоть часть скрытой в вас решимости и страсти, чтобы покорять, вместо того чтобы отталкивать и держать на расстоянии, отсутствие у вас состояния никого бы не смутило. Поверьте мне.

– Но только не отсутствие красоты.

– В вашей внешности нет ничего уродливого. В свете принято носить маски, вы просто выбрали не ту.

Герцог еще не выпустил ее руку, что было само по себе нарушением приличий, но смотрел с такой нежностью, что Джоан не стала заострять на этом внимание, а позволила себе согреться под теплым взглядом выразительных глаз.

Беннейт задержал взгляд на ее губах, чуть прищурился, и веки скрыли от нее серо-зеленые глаза, но сердце забилось в два раза быстрее, жар окрасил щеки румянцем. Джоан казалось, она может вся сгореть в этом огне; сопротивляясь ему, она напряглась и прижала колени к седлу. Порыв ветра донес запах мускуса, смешанный со свежестью мыла и родниковой воды. Все тело стало тяжелым, казалось, она упадет, если никто ее не поддержит. В глубине души она понимала, что ее реакция слишком сильна для легкого интереса, выказанного Беннейтом, подобное выражение она дюжину раз видела на лице мужа при встрече в деревне с симпатичной девушкой. Внутренний голос, требовавший быть благоразумной, становился все слабее, и она уже сжимала пальцами его ладонь.

Герцог резко убрал руку и отвернулся, взгляд его стал прежним – отстраненным. Краска чуть тронула скулы. Теперь он смотрел на Джейми, возвращавшегося с сокровищами к своему пони.

– Пойдемте взглянем, что там нашел Джейми. Надеюсь, это не кость челюсти овцы, как было однажды, когда мы ехали этой же дорогой.

Глава 13

Беннейт прошел от окна к столу и обратно. Не следовало посылать Ангуса за Джо. Возможно, она отдыхает, нехорошо тревожить человека без острой необходимости, хотя она сама предложила помочь. И ее помощь будет очень кстати, тогда Маккрири сможет заняться сметой согласно плану инженеров.

Заявляя о своих способностях в счете, Джо улыбалась той же улыбкой, мягкой, как сама нежность. Она не поверила его словам. Беннейт достаточно хорошо знал представителей своего пола и мог утверждать, что она стала бы желанной партией для лучших женихов и затмила бы самых красивых и богатых дебютанток, если бы умела использовать улыбку, переливистый смех и тот взгляд серых глаз, выражающий молчаливое согласие и понимание, который покорял с первого раза.