– Все же я ожидал, что вы разумнее четырехлетнего ребенка!

Джоан сжала зубы и стала подниматься. Беннейт не сводил с нее глаз и уловил момент, когда она заметила, что почти раздета. Глаза ее распахнулись, между грудей появилось красное пятно и поползло вверх, краска заливала шею и щеки.

– Мое платье! – Голос сорвался, в глазах появились слезы.

Беннейт разразился злым смехом. Джоан же выглядела так, будто через секунду упадет замертво.

– Это факт – единственное, что примиряет меня с пережитым. Ваше платье покоится в глубинах ада, где ему самое место. Если бы вы стали носить одно из новых платьев, нам обоим было бы лучше. Пусть потеря платья станет вам уроком, не надо быть столь упрямой, Джо.

– Ах, сколько же в вас ненависти, Беннейт Лохмор!

Она резко повернулась к нему спиной и пошла вверх по тропинке. Беннейт последовал за ней, не забыв взять брошенную наверху накидку. Он любовался ее фигурой со спины. Возможно, он ведет себя ужасно после того, что они пережили, но не может оторваться. Эта женщина рождена, чтобы быть одетой лишь в морскую пену.

– А вы ко всему еще и неблагодарная. Или не понимаете, что я спас вам жизнь?

Джо остановилась, прикрыла руками грудь, но не повернулась.

– Понимаю. Извините. Спасибо вам за это.

Беннейт уже заметил, что Джо не умеет просить, извиняться и признавать свою вину. Он промолчал, увлеченный более интересным делом. Ее лодыжки были усыпаны песчинками, за ними приятно было наблюдать в движении, и он не собирался отказывать себе в этом удовольствии. На самом краю обрыва Джо резко остановилась, он налетел на нее и, воспользовавшись случаем, взял за руки. Кожа была уже теплой, несмотря на холодный ветер, он невольно представил, как жарко должно быть сейчас внутри ее тела, смутился и отступил на шаг назад.

– Я не могу войти в замок в таком виде. – Голос ее оставался серьезным.

«В таком виде». Господи, помоги. Похоже, эта женщина не имеет представления, как божественно выглядит. Вдова просто не может быть такой наивной. Беннейт отвел взгляд от ее груди и снял водоросли с запястья.

– Можем сделать платье из бурых водорослей, только я отказываюсь спускаться за ними к морю. Не волнуйтесь, можете взять мой плащ и войти через башню. Если вам не повезет и встретите кого-то, советую рассказать правду.

– Правду? Что я вела себя как сумасшедшая?

Беннейт улыбнулся в ответ, словно был рад услышать именно это.

– Не сумасшедшая, а смелая. Я не стану вас благодарить, более того, если позволите себе еще раз нечто подобное, останетесь в комнате на неделю на воде и хлебе. С книгой проповедей.

Смех Джо перешел в рыдания. Она потерла глаза и произнесла, заикаясь:

– Я так… испугалась. Ни о чем… не успела… подумать.

– Я понимаю. Слава богу, вы спасены.

К собственному удивлению, Беннейт обнял ее и прижал к себе. Она положила голову ему на плечо и, кажется, немного успокоилась. Он чувствовал внутреннюю дрожь. Безумие, непозволительное, но неизбежное. Измученный опасениями за их жизни, холодом и пронизывающим ветром, он не мог думать ни о чем другом, кроме желания обладать ею, и это желание чудесным образом придавало сил. Он хотел Джо так страстно, как ничего и никогда не желал в жизни.

Может быть, это не так плохо? Она вдова, была замужем. Почему им не позволить себе получить то, что доставит обоим радость? Подобный шанс нечасто выпадает людям их положения с соответствующими ограничениями.

– Джо…

Она задрожала, давая Беннейту повод провести рукой по спине и опуститься ниже. Затем он подхватил ее под ягодицы и прижал к животу. Ощутив его эрекцию, она едва слышно вскрикнула и уперлась руками ему в грудь, желая отстраниться.

– Джо…

Она не оттолкнула его, лишь медленно отстранилась. Море за ее спиной ревело, серые глаза на его фоне казались спокойными. Пальцы ухватились за ткань рубашки, ногти больно впивались в кожу, но все его внимание было сконцентрировано на том, как прекрасна та женщина, которую он держит в объятиях, как с каждой минутой крепнет его желание. Джоан пошевелила бедрами, и он тяжело задышал, обхватил ее за талию, желая отстранить, но вместо этого привлек к себе. Веки ее опустились, кончики ресниц коснулись щек, вспыхнувших, словно первые лучи солнца на рассвете. Он прикоснулся к ее лицу осторожно, как к нежному цветку, и услышал неожиданно грубый собственный голос:

– Я только что чуть не совершил ошибку, о чем впоследствии пожалел бы. Не хочу целовать вас без искреннего чувства. Пойдемте в замок, Джо. Пожалуйста, пойдемте скорее.

Несмотря на резкость, в просьбе было столько мольбы, что она убрала руки, опустила, скользнув по бугорку на брюках. Он зажмурился и застонал.

– Вы хотите меня поцеловать? – спросила Джо таким тоном, будто только осознала происходящее.

Беннейт тихо засмеялся.

– Я хочу поцеловать и хочу большего, Джо. Но сейчас лучше проплыву милю в этом бушующем море, чем позволю себе поцеловать вас. Нам необходимо скорее вернуться в замок.


Беннейт едва ее не поцеловал. И хотел даже большего.

Подобное казалось невозможным, но Джо чувствовала возбуждение Беннейта, и глаза его подтверждали, что он говорит правду. Опасность и злость странным образом меняют мужчин. Рассудив здраво, она непременно прислушалась бы к призыву Беннейта вернуться в замок. Однако сейчас ей не хотелось быть разумной. Внутри волны тепла и холода сменяли друг друга, так бывает, когда после ванны садишься у камина, тело обжигал огонь, груди стали такими тяжелыми, что появилась ноющая боль.

Они были в шаге от смерти, и все из-за нее. Однако сейчас важнее, что они выжили и Беннейт хотел ее поцеловать.

Джоан убрала ладони с мокрой ткани, прилипшей к груди Беннейта, провела по плечу и коснулась пальцами еще мокрых волос. Завитки щекотали кожу, она приподнялась на мысках и опять прижалась к нему, дрожа от предвкушения и страха. Осмелев, подалась вперед, и губы их соприкоснулись. Беннейт не шевелился, не принял ее поцелуй. От его равнодушия сердце подскочило и упало, Джо отстранилась, будто от вспышки пламени, в которое плеснули масло.

Время остановилось. Не ответив ей, Беннейт все же не отстранился, они стояли, чувствуя дыхание друг друга, напряжение тел, в дюйме от желанного контакта. Она знала, что в любую секунду он отберет у нее надежду, зарылась пальцами в его волосы, прижалась всем телом и поцеловала со страстью, зародившейся давно и зревшей многие годы. Осторожно пробовала на вкус, исследуя губы, которые походили на скрытый под шелком мрамор, позволила языку скользнуть между ними и проникнуть глубже, царапаясь о зубы, отчего возбуждение ее лишь нарастало, опускалось от груди ниже, вызывая жар в паху. Джоан никого так не целовала, но остановиться уже не могла.

Она услышала и почувствовала его стон, вырвавшийся откуда-то из глубины, руки его пришли в движение, и они были такими яростными, будто он хотел поглотить ее, как те волны, которые совсем недавно едва не забрали их жизни.

– Я хочу тебя, Джо… – Каждое слово взрывалось в воздухе, как гром, извещавший о начале грозы.

Джоан сжала плечи Беннейта, словно боялась, что он исчезнет, и старалась удержать рядом. Он целовал ее неистово, порой становясь неуклюжим, как ребенок, который изучает новый танец, но путает движения и не может подстроиться под незнакомую мелодию. Он подчинял ее себе, овладевал телом и душой, уничтожая безликую, серую Джоан Лэнгдейл.

– Беннейт…

Она вздрогнула, когда пальцы его, скользнув по животу, проникли в лоно. Это было так неожиданно, и тело отреагировало, содрогнулось, показывая ей, как велик голод, который, кажется, никогда по-настоящему не был утолен. Беннейт покрывал поцелуями ее шею и плечи. Жар охватывал ее постепенно, будто следовал за его губами. Когда он добрался до груди, Джоан запрокинула голову и застонала. Он не был нежен, напротив, но вскоре ее тело извивалось, она готова была взорваться, если прямо сейчас не получит удовлетворения.

К собственному удивлению, ее возгласы и стоны были громче ударов волн и криков чаек над их головой. Джоан обхватила Беннейта за спину, словно боясь упасть с одного ей видимого обрыва. Это было неминуемо, и момент она не могла оттянуть.

– Беннейт…

С губ слетел стон разочарования, когда он убрал руку, отстранился от нее и впился глазами. Сейчас он был похож на мифического зверя, одного из тех, что, по его словам, бродят высоко в горах. Джо следовало оградить себя от этого взгляда, ведь он проникал насквозь и видел все происходящее внутри. Взгляд смесился выше, к лицу, задержался на губах, покрасневших от поцелуев. От его дыхания покалывало кожу, ветер добавил ощущений, разметав волосы, будто действовал заодно с Беннейтом, желал раззадорить, разнести огонь по телу, до каждой его клеточки.

Альфред никогда не касался ее… там, даже не очень уверенно, после некоторого колебания клал ладонь на грудь. Ей даже было немного стыдно, что ласки Беннейта стали открытием настолько приятным, что невозможно было сдержать крик.

Он все делал так правильно, так хорошо ее чувствовал…

Тело содрогнулось, изо рта вырвался стон одновременно от удовольствия и стыда. Беннейт склонился к ней и впился губами, заглушая его. И в следующую секунду она услышала откуда-то издалека:

– Лохмор! Где ты, дружище?

Голос Ангуса разнесся над утесом. Джоан вырвалась и отскочила в сторону, испуганная до полусмерти.

– Черт тебя побери, – выругался Беннейт по-гэльски. Голос был хриплым и грубым.

Метнувшись, он взял плащ и накинул на плечи Джо.

– Должно быть, стали прибывать гости, – продолжал он, не поднимая на нее глаз. – Я пойду вперед, велю ему возвращаться в замок, ты сможешь незаметно проскользнуть к входу в башню.

Не двинувшись с места, Джоан смотрела вслед удаляющемуся Беннейту. Запахнув накидку, она подняла воротник, уткнулась в него носом и вдохнула запах мускуса и моря. Слезы полились сами собой, через кожу внутрь проник холод и стал пробираться к самому сердцу.