Он не любил ездить в Лондон один и оставлять сына в Шотландии, но каждая поездка превращалась в серьезное испытание. Мальчик постоянно жаловался, капризничал и становился невыносим, от этого Беннейт раздражался и сам становился невыносимым.

Польза от присоединения к ним Джоан, обещан ная тетей, пока не была заметна. Последние несколько миль они ехали не разговаривая. Джейми читал книгу, купленную для него у Хэтчарда, няня Муди дремала, временами тихо похрапывая, а Джоан Лэнгдейл устремила отсутствующий взгляд в окно. Близилась катастрофа, и это было очевидно, потому Беннейт, коря себя за трусость, задумался, под каким бы предлогом пересесть в наемный экипаж к Ангусу, следовавший за ними.

– Мне плохо, папа… – простонал Джейми, и Беннейт уже потянулся к тазику, когда вмешалась Джоан.

Она взяла мальчика, посадила к себе на колени и легким движением повернула его лицо к окну, погладив бледную щеку.

– Это потому, что ты ничего в него не положил, – прошептала она.

– Я не хочу есть, – громко заныл ребенок.

– Глупышка, я не о еде, а о любопытных историях. Твой бедный животик понимает, как много всего интересного мы проезжаем, а он ничего не знает. Неудивительно, что он возмущен.

Джейми с интересом посмотрел в окно. Карета поднималась на холм, с которого открывался вид на поля, вдали, у дубовой рощи, притаились несколько домиков.

– Я не вижу ничего интересного, – плаксиво скривился Джейми.

– Неужели? – Джоан вскинула брови, отчего ее глаза стали просто огромными.

Джейми уткнулся носом в окно и маленькой ручкой сжал раму.

– Где?

– Видимо, ты не заметил, но здесь в каждом уголке живет своя особенная история. Видишь тот белый дом?

Джейми прижался лбом к стеклу и вцепился в раму уже обеими руками.

– Вон тот?

– Да. В нем проживают миссис Минерва Андерстоун и ее мышки. Вот почему дом белый. Из-за кошек.

– Кошки не любят белый цвет?

– О нет, напротив, они его обожают. Им кажется, что это молоко, и они спешат к нему.

– Но ведь кошки едят мышей!

– Все верно, но только не волшебных мышей. Скажу тебе по секрету, кошки гоняются за мышками, потому что каждая мечтает поймать свою волшебную мышь. Если им не удается, они очень сердятся и тогда съедают ту, что поймали. Тебе известно, что в далекие времена кошки и мышки были лучшими друзьями? Потом злой маг заколдовал их и сделал маленькими и трусливыми. Но раз в году, на один день, заклятие снимается, кошки вспоминают старых друзей и приходят в дом Минервы Андерстоун. Они танцуют, поют и веселятся, в точности как раньше.

– Но я не вижу кошек.

– Это потому, что они приходят сюда только раз в год, на праздник летнего солнцестояния.

– А почему они встречаются в домике Минервы? Она волшебница?

– О да, и очень сильная. Минерва кое-чему и меня научила. Хочешь послушать?

– Настоящему заклинанию?

– Не совсем, скорее, песенке о заклинаниях. Слушай. – Джоан откашлялась, опустила подбородок и пропела: – «Кипеть и пузыриться, трудиться, не лениться, в ботинки нарядиться, желательно побриться».

Джейми весело захохотал.

– Это не Минерва, это тетушка Тиль!

– Бог мой, неужели? Может быть, они сестры, только ото всех скрывают?

– Минерва – слишком благозвучное имя, чтобы иметь отношение к тете Тиль, – язвительно произнес Беннейт.

Джоан повернулась, и он увидел ее теплые, лучистые глаза.

– Расскажи мне еще какую-нибудь историю, кузина Джоан, пожалуйста. – Джейми тянул ее за рукав.

– Непременно, только называй меня просто Джо. Кузина Джоан не любит сказки, она приносит шали и носовые платки. Сказки и увлекательные истории рассказывает Джо.

– А ты кто из них? – Джейми удивленно захлопал глазами.

– Иногда Джоан, а в другие дни Джо. Сегодня я не хочу быть кузиной Джоан, сегодня я Джо.

– Джо, расскажи мне еще что-нибудь. Если хочешь, – добавил он.

Джоан улыбнулась и развернула мальчика лицом к окну.

– Что ж, хорошо. Говори, что ты видишь, и я расскажу тебе его или ее историю.

Джейми принялся водить пальчиком по стеклу.

– Вот! – наконец воскликнул он. – То большое дерево у ручья.

– Ах, дерево. Ты настоящий исследователь, Джейми, не многие обратили бы внимание именно на это дерево…

Беннейт откинулся на спинку и принялся слушать вместе с сыном увлекательную историю, в которой появлялись все новые и новые персонажи: лисы, зайцы, козел. История была полна аб сурдных поворотов, но трогательная, а главное, она захватила Джейми, он пытливо изучал пейзаж за окном, стараясь разглядеть домик, о котором говорила Джо, старика, выгуливавшего свинью, или фигуру на небе, вылепленную из пушистых обрывков облаков.

Наконец Джейми умолк, стал часто зевать, а потом положил голову на плечо миссис Лэнгдейл и закрыл глаза. Она стала говорить тише, но прекратила рассказ, лишь когда дыхание мальчика стало ровным и спокойным – он заснул. Джоан улыбнулась и убрала с его лица темный локон.

– Спасибо, – шепотом произнес Беннейт. Получилось так грубо и резко, что он сам опешил и смутился.

Темные волосы Джейми подчеркивали белизну кожи Джоан, щека ее казалась вырезанной из белоснежного мрамора. Четко очерченные скулы, мягкий изгиб губ, чуть заостренный подбородок.

Возможно, Джоан Лэнгдейл была приятельницей леди Аксмор, но сидящая перед ним Джо совсем на нее не похожа. Пожалуй, нет ничего плохого в том, что она поживет с ними, пока он улаживает дела с Маккриффами. Он будет занят междоусобными войнами и текущими делами и не сможет уделять должное внимание Джейми.

Глава 4

– Англия осталась позади, миссис Лэнгдейл, – тихим голосом произнес Лохмор. – Добро пожаловать на земли зеленых лугов и серых гор.

Джо смотрела в окно, хотя ничего интересного там не видела. Дождь лил как из ведра и барабанил в окно; несмотря на горячие кирпичи под ногами, она все равно мерзла.

Джоан коснулась стекла, оно было холодным и скользким от влаги. Перед глазами мелькали размытые силуэты домов, окруженные деревьями. Шотландия.

Джоан развязала ленты и потянула шторку.

– Не закрывайте.

Она вздрогнула от неожиданно резкого приказа.

– Верните шторку на место и завяжите.

– Но в карете холодно, – оторопев, произнесла она.

Осторожно, чтобы не потревожить спящего Джейми, Лохмор достал из-под сиденья пестрый шерстяной плед.

– Возьмите. А шторку верните на место.

Она послушно завязала удерживавшую шторку ленту и развернула плед. Мягкая шерсть окутала теплом, было приятно, но неловко. Затем смущение сменилось запоздалым раздражением.

– Прошу вас… – начала она, нахмурившись.

– О чем вы просите? – перебил ее Лохмор.

– Мне было бы приятнее услышать: «Прошу вас, миссис Лэнгдейл, не закрывайте окно, я люблю предаваться размышлениям, глядя на дождь и наслаждаясь прелестями местной погоды».

Он открыл рот, набрал полную грудь воздуха и выпустил его с неприятным шипением.

– Я всегда считал леди Тиль дамой проницательной, но сейчас начинаю сомневаться. Она заверяла меня, что вы не дадите мне повода сожалеть о принятом решении, миссис Лэнгдейл.

– Прошу простить, что дала вам повод сожалеть о принятом решении, ваша светлость.

Беннейт вздохнул и покачал головой:

– Вам стоит извиняться лишь за то, что заставили меня почувствовать себя неучтивым глупцом. – Герцог рассмеялся и, отвернувшись к окну, принялся разглядывать унылый пейзаж. Через пару секунд Джоан последовала его примеру.


Наступила тишина, нарушаемая лишь звуками дождя и сопением спящих. Беннейт наблюдал за проплывающими за стеклом зелеными и серыми пятнами, досадуя, что вел себя так глупо. И почему возмутительная фраза Джоан его развеселила? Почему, черт возьми, из двух возможных вариантов ему всегда удается выбрать худший?

Он впился взглядом в Джоан Лэнгдейл, но та не повернула голову, сидела нахохлившись и походила на ежа, завернутого в плед – творение миссис Мерри, его экономки. Она использовала всю шерсть, которую удалось найти, но плед удивительным образом выглядел очаровательным, пестрым, как весенний английский сад, будто картину нарезали на мелкие кусочки и соединили в произвольном порядке. Буйство цвета не заглушало и без того не слишком выразительные черты миссис Лэнгдейл, напротив, подчеркивало ее утонченность и нежность.

Она поежилась, потянула плед и на мгновение прижалась к нему щекой. Жест напомнил Беннейту Джейми, который делал так же, когда ему удавалось стянуть кусок приготовленного миссис Мерри пирога. Казалось, несмотря на топот копыт, он слышит, как ворсинки шерсти скользят по коже, даже защипало кончики пальцев, словно он сам коснулся колючего пледа.

Беннейт пошевелил пальцами, сунул руки в карманы и вновь погрузился в созерцание серого пейзажа за окном.

Мысли герцога блуждали, останавливаясь то на страданиях измученного дорогой Джейми, то на делах, ожидавших его в Лохморе. Это правильно, ему следует держаться в рамках насущных проблем и не позволять воображению снова и снова возвращаться к образу сидящей напротив женщины, как к тронувшей душу картине, которой хочется время от времени любоваться. Беннейт украдкой глянул на белоснежную щеку с неожиданно появившимся легким румянцем, пухлую нижнюю губу, полускрытую складкой пледа, который она при жимала к шее. Не сдержавшись, он впился в нее взглядом, как орел, наметивший добычу, пытаясь понять, по какой причине то, что он видит, так долго удерживает его внимание.

Беннейт перевел взгляд на Джейми и вспомнил о визите в замок Маккрифф за день до отъезда в Лондон. Сам Маккрифф светился, вел себя, как победитель петушиных боев, леди Тесса была спокойна и мила, на ее фигуре, более крепкой, чем желательно для леди, несколько странно смотрелось платье ярко-розового цвета, выбранное, скорее, в угоду амбициям и воле матери. Девушка была умна и понимала выгоду их союза. Она была идеальной невестой для герцога Лохмора.