Женя Гламурная - ШИКанутые девчонки

Конечно, Тамара и не думала никого раздражать. Вот девчонки в институте обзавидуются, когда увидят фотографии!

«Гениальный фотограф» оказался худым прыщавым парнем в грязном берете с фотоаппаратом «Зенит». Роль софитов играли два прикроватных торшера. Да разве этих гениев поймешь?

Через два часа съемки фотограф заблестел глазами из-под сальной беретки и предложил Томке снять блузку. Она растерянно посмотрела на Вову. Он пожал плечами.

— Ты не волнуйся, ничего видно не будет, — прогнусавил фотограф. — Мне кожа нужна.

Так противно Тамаре никогда раньше не было. Но потом стало еще противнее. Потому что Вова сразу после знаменательной фотосессии пропал и больше не появлялся. Томка поплакала в подушку, скушала кучу пирожных, потолстела за неделю на два килограмма, поплакала еще, пропустила немереное количество тренировок и наконец успокоилась.

Рано успокоилась. Через месяц, просматривая журнал с телевизионной программкой, Тамара увидела свое фото, то самое, где без блузки, в разделе заставок для мобильника.

И начались гонки на выживание. Она охотилась за всеми журналами в доме и вырывала из них странички с картинками, чтобы фото не увидели родители. Через некоторое время они стали замечать неладное, пришлось выдумывать бредовую историю про то, что рекламки скринсейверов жизненно необходимы одной из подруг.

По-настоящему ужасно было то, что в городе продавались всего два журнала с местной ТВ-программой и в конце концов кто-нибудь из знакомых мог увидеть фото.

Увидел не кто-нибудь. Увидели почти все. А кто по рассеянности не заметил, тому рассказали доброжелатели. Если у парня в институте был мобильник с цветным дисплеем, на экране непременно красовался Томкин во всех смыслах выдающийся бюст. Педагогам ее, конечно, не выдавали, но в середине октября скринсейвер, который стал в городе безумно популярным, а поэтому печатался в увеличенном формате, заметила тренер, Мария Валериановна. Валерьянка ей в этот раз действительно понадобилась. Пока она приходила в себя, журнал перекочевал в кабинет к ректору, и на следующий день родителям сообщили об исключении Томки.

Было очень жалко маму. Она всю жизнь мечтала о карьере профессиональной спортсменки, но ей помешало здоровье, а дочке, получается, собственная, не поддающаяся описанию глупость. Лучше бы мама кричала или ругалась, тогда бы Тамара почувствовала себя наказанной, а значит, пострадавшей и не такой виноватой. Но она просто перестала с ней говорить. Мария Валериановна плакала, когда любимая ученица пришла забирать документы. Вот вам и Олимпийские игры…

Других спортивных вузов в городе не было. Наверное, стоило сражаться, ехать в другой город или умолять ректора прежнего института оставить ее на курсе, но одна Тамара делать этого не могла, а мама просто перестала в нее верить.

Томка поехала в Москву.

— Знаешь, сначала мысли такие были бредовые: найти этого Вову, заманить как-нибудь в милицию ну или придумать другой способ… Мне парни во дворе говорили, он из Москвы. И никакой не редактор, конечно. А потом я работу нашла — не хотелось у родителей на шее сидеть — и успокоилась.

— А мама что?

— Мы с ней так и не общались с тех пор, — вздохнула Томка. — Папа говорит, обо мне при ней вообще стараются не упоминать — сразу плакать начинает. Неужели для нее это было настолько важно?

Варежка не на шутку обиделась, что я «выбила» съемки в YES! для Томки, а не для нее. Вчера я никак не могла уснуть и отправила ей электронное письмо с подробным описанием всего происшедшего. Теперь каждый час на автоответчике звучал гневный голос: «А мне на прошлый день рождения ты подарила сережки! Хорошие сережки, но моя фотка на обложке была бы чуть приятнее. Ты же знаешь, что это моя мечта! Как ты…»

«И автоответчик у тебя идиотский! Времени никогда не хватает! А знаешь, что мне твоя обожаемая Томка подарила?!!

«…кружку! Жень, возьми трубку, а то я убью твой телефон при встрече! Ненавижу вас обоих! Тебя и твой телефон! И Томку тоже, пусть не обольщается!!! Кружку с утятами!»

«Же-е-ень, я что, страшная? Я не подхожу для YES!? Я полный урод…»

Тут сердце не выдержало, и я взяла трубку. Похоже, ее это действительно беспокоит.

— Ты же будущая журналистка, Варежка. Гордись своей профессией…

— Ненавижу журналистику! Хочу быть моделью и зарабатывать бешеные деньги! И чтобы потом у меня брали интервью.

— Варь…

— Вот, всегда так! Мне «Варь», а другим — карьеру. Ох, мать Тереза, ты меня убиваешь…

У меня сил не было с ней спорить.

День с утра не сложился. Сначала я положила на мобильник 50 долларов и обнаружила, что телефона в сумочке нет. Вернулась домой как раз в тот момент, когда Лике пришла с моего номера SMS-ка: «Спасибо за деньги. Вот уж не ожидал!» После чего телефон благоразумно отключили.

Я еще не успела прийти в себя, когда вломилась Томка: ей только что позвонили из редакции и предложили явиться в фотостудию для предварительной съемки. У меня вчера духа не хватило «вручить» ей свой нестандартный подарок, поэтому она узнала о своем счастье только сегодня.

— Предательница! Ты решила надо мной поиздеваться? Немедленно все отмени!

Все девушки мечтают увидеть свою фотографию в глянцевом журнале. Все, кроме Томки. Хотя я почти уверена, что она отказывается скорее из принципа или просто кокетничает, но понятия не имею, как с этим бороться. Часа два билась, приводя все возможные и невозможные аргументы, но Тамара стояла на своем.

Неожиданно помогла Лика.

— Тома, а тебе не хочется доказать маме, что ты можешь быть не только неудавшейся спортсменкой, но и успешной моделью?

Банальный шантаж, но как элегантно! И действенно. Томка пулей побежала в студию. Даже не попрощалась.

Вчера я думала, что придется идти с ней, уговаривать и держать за руку, как в кабинете врача, но теперь абсолютно уверена, что Тамара и сама справится. Пока она там не по дням, а по часам становится знаменитостью, пробегусь лучше по магазинам.

Я так увлеклась, что в университет пришлось ехать на такси, чтобы успеть на лекцию. Добралась я вовремя, но на пару все равно опоздала, а все потому, что встретила Томку…

Честно говоря, если бы она меня не окликнула, я вообще прошла бы мимо. Томка посыпала волосы стразами (вместо пепла), обмотала вокруг шеи сразу две лисьи шкурки с выпученными от ужаса стеклянными глазками и сменила джинсы на твидовую юбочку-«карандаш», что в сочетании с горжеткой смотрелось угрожающе. Ночной кошмар гламура.

— Здравствуй, дорогая, — нежно улыбнулась она.

Одним словом, богема! И когда успела усвоить этот тон? И как они его вообще усваивают?

— Меня на съемках так хвалили, прямо не по себе становилось! — между тем продолжала преобразившаяся Томка. — Удивлялись, как это меня раньше ни одно модельное агентство не заметило, — рассказывала она двум восхищенным первокурсницам, помахивая сумочкой. — Но я теперь пойду только в агентство к Женечкиному папе.

Тут она настойчиво обхватила меня за плечо и притянула к себе, как будто позируя для светской хроники.

— Ведь это она открыла мой талант!

Открыла на свою голову. И кто теперь будет лазить со мной по заброшенным подъездам и отвинчивать дверные ручки? Ай-ай-ай! Первокурсницы, узнав, что мой папа работает в модельном агентстве, смотрели как-то хищно.

— Ведь ты устроишь мне с ним встречу? — проворковала Томка, с новой силой впившись мне в руку повыше локтя.

Я слабо улыбнулась и пообещала спросить.

В дверях факультета нарисовался ИЛ с пачкой зачеток и уставился на Томку. Неужели клюнул на стразы в волосах?

— Привет, Жень! Не познакомишь меня со своей очаровательной подружкой?

Так всегда говорил мой новый русский дедушка Стасян, когда хотел, чтобы мои гостьи в панике разбежались по домам.

— Это Тамара, — мрачно сказала я.

— А я вас знаю! — мило улыбнулась Томка и помахала ресничками. — Вы — Илья Лилейко! Мне Лена рассказывала!

— Да ну?

ИЛ нахмурился. Может, пытается вспомнить, кто такая Лена?

Через пять минут их высокоинтеллектуальной беседы ИЛ снова вспомнил, что в глянцевых журналах мало хороших фотографий (вот иуда!), на что Томка радостно кивала и пыталась намекнуть, что ей бы не помешало новенькое портфолио от такого профессионала, как он. И откуда в ней эта деловая хватка? Может, развивается от вспышек фотокамер?..

В результате после первой пары мы с Варей сидели в буфете жутко гордые и одинокие, а за столиком напротив ИЛ самозабвенно общался с Томкой. Зачем он провел ее внутрь? На нее пялятся все парни факультета…

— Ты создала Франкенштейна, — мрачно констатировала Варежка. — Спорим, он сделает ей портфолио?

— Тебе просто завидно. Тамара — очень красивая девушка.

— Все еще строишь из себя мать Терезу? По мне, пусть она красивая девушка. Только бесконечные рассказы о ее неминуемой популярности вытерпеть сложно. Хочешь сказать, что отведешь ее в агентство к папе?

Честно говоря, я представляла все немного по-другому. Томка со слезами благодарности бросается мне на шею… А вместо этого новоиспеченная модель стала мечтой всех парней журфака. К тому же стоит моему папе подписать с ней контракт, как вообще все мужское население страны… ой-ой-ой! Да, и где же слезы благодарности? С другой стороны, неужели я уговаривала Томку сниматься только из желания прокосить под мать Терезу?

За соседним столиком пил холодное молоко ИЛ и улыбался моему «Франкенштейну». Наверное, он и правда сделает ей портфолио.

— А давайте пойдем гулять? — мечтательно закатив глаза, предложила Томка.

Какие прогулки: на улице почти мороз? И мне совсем не улыбается перспектива наблюдать за развитием их романа. Но пока я придумывала убедительный предлог для отказа, Варежка уже радостно тащила меня в гардероб за пальто.