Подошел лифт.

— Прошу, — сказал Иштван на правах хозяина.

— Нет, лучше ты первый.

Иштван хмыкнул и зашел в кабину лифта, старый знакомец за ним.

— А ты совсем не изменился, — обронил он, лишь бы что-то сказать.

— Ты тоже, — ухмыльнулся собеседник.

Лифт остановился на шестом этаже. И Цагерт привычно и бодро направился через холл в свой кабинет, отделанный в стиле модерн. Белые стены, светлый паркет, светлая, почти белая мебель с хромированными элементами. Дизайнер назвал проект "Обилие света". На стенах висели огромные черно-белые фотографии — виды города Гетеборга. Иштван кинул портфель на стол, полный бумаг, и плюхнулся в белое кресло, надев на лицо маску доброжелательности:

— Садись, слушаю тебя. Чем я могу помочь?

— Я долго тебя не задержу. Только… — Человек словно не услышал приглашения и остался стоять, он полез во внутренний карман пальто. Иштван наблюдал за ним с любопытством. Что ж он может оттуда достать? Посетитель вытащил из кармана пистолет с глушителем. И выстрелил. Один раз в грудь, второй — в голову. С контрольным вышла промашка. Пуля скользнула и вошла в череп под углом.

"Все равно не жилец" — подумал посетитель, но еще раз стрелять не стал, спеша скрыться.

Смертельно раненого шефа обнаружила Ольга, секретарша. Сразу подняла тревогу и вызвала милицию. Иштван был еще жив, хотя с таким ранением ему в небесной канцелярии отпустили всего несколько минут. И до приезда милиции и врачей она сидела с ним и ревела в голос. Он очнулся, погладил ее по руке, принимая за жену, и, теряя силы, невнятно что-то произнес, предостерег. И когда приехала милиция, Ольга передала сотрудникам все слово в слово.

— А покойник-то был философ, — усмехнулся приехавший майор.

Но, тем не менее, занес их в протокол и не велел никому рассказывать в интересах следствия.

Ольга, вопреки милицейским наказам, собиралась все рассказать вдове. Но бледная и растерянная Лилия просто ее не замечала, относилась как к мебели. Ольгу это сильно задело, и обида взяла верх. "Не буду ничего говорить, обойдется" — решила она.

ГЛАВА 2

Вечер оказался безнадежно испорчен. День рождения потенциального тестя, куда Ивана доставили в качестве трофея. Марина ни на шаг от него не отходила и всем представляла. Смотрите и завидуйте, какого мужика окрутила. Солидный, симпатичный, с деньгами и положением в обществе, не жлоб какой-нибудь. А, главное, хо-ло-стой. Они встречались два года и, как казалось девушке, дело уже двигалось к свадьбе.

Компания Марининых родственников Ивана интересовала мало. Вялые разговоры о политике и погоде, общих знакомых и курсе доллара. Не поймешь, то ли день рождения, то ли поминки. Умильные взгляды Ольги Николаевны, его дорогой мамаши, раздражали.

Как и сам именинник, Сергей Владимирович, внезапно посмотревший на часы и с воплем: "Новости" принявшийся щелкать пультом. По огромному экрану пробежали кони, и появился ведущий со скорбным лицом:

— Чрезвычайное происшествие произошло сегодня в центре столицы. В офисе на Ленинградском проспекте был застрелен известный бизнесмен, один из совладельцев российско-шведского предприятия "ТрейдТраст" Иштван Цагерт.

За столом мгновенно наступила тишина.

— О, господи, — прошептала Нина, Маринкина сестра, и кулем опустилась в кресло.

На голубом экране уже распинались какие-то милицейские чины, заверяя общественность, что возбуждено уголовное дело и вскоре обязательно найдут всех причастных к этому громкому преступлению. Круг заинтересованных лиц уже устанавливается.

"Я тоже заинтересованное лицо, — подумал Иван — кто бы знал, как я желал Цагерту смерти"

Потом из ящика бойкий корреспондент надрывно вопрошал:

— Кто, кто мог убить такого святого человека, как Иштван Цагерт?

"Я мог, — хотелось признаться Ивану. — Но не убил, не потому, что не додумался, просто тогда и я, и ваш "преподобный" Иштван были другими, и мир казался другим".

Потом мелькали какие-то лица, выражали скорбь известные политические и общественные деятели. Под их речи кто-то из гостей предложил помянуть Иштвана. Ведь он — их земляк, и каждый, даже незнакомый с ним лично, считал его своим.

И Иван считал Цагерта своим. Личным врагом, человеком, въехавшим в жизнь Вани Бессараба на скоростном бульдозере и враз сокрушившим все. Одни лишь обломки остались, что больно ранят до сих пор.

Поминать новопреставленного он не стал. Иван с удивлением воззрился на другой конец стола, где его мать лихо запрокинула рюмку, а после перекрестилась. Система Станиславского в действии. От созерцания собственной мамаши его отвлекла Нина, бросившаяся к экрану:

— Мам, смотри, Лилька.

— Да нет, слишком молоденькая, — засомневалась женщина.

— Сказали, вдова, — настаивала на своем Нина.

— Может, другая жена? Лилька твоя уже, видать, в утиль списана, — подал голос Сергей Владимирович.

— Да нет, папа, они же не разводились. Марин, ну смотри, точно Лилька.

Изображение дали крупным планом, и несколько мгновений Иван смотрел, не отрываясь, на высокую женщину с короткой стрижкой, в тугих джинсах, белом свитере под горло и распахнутой норковой шубке чуть выше колена.

Она шла по длинному коридору, отмахиваясь от журналистов. Большие зеленые глаза припухли от слез.

"Наверно, ревела белугой. Поделом тебе", — злобно подумал Иван. И тут же сам отругал себя за это. У нее большое горе. Сколько лет они вместе прожили?

— Пятнадцать, — быстро ответила ему Нина. Оказалось, что последний вопрос он задал вслух.

— Точно знаешь? — Иван усмехнулся. Нина казалась ему ужасной сплетницей.

— Мы свадьбы играли в один день, где-то даже есть совместная фотография.

— Вы знакомы? — изумился Иван.

— Мы все учились в одном классе, жили в одном доме, а с Иштваном даже на одной лестничной клетке, — гордо отрапортовала Нина. Мол, знай наших.

"Что ж это за класс такой? И сколько человек в нем училось? Весь город что ли?" — подумал Иван.

— Они как-то скоропалительно с Лилькой поженились. Толком и не встречались, — продолжала Нина.

— Так разве бывает? — глупо спросил Иван. И сам себя отругал: "Тебе что за дело?"

— В данном случае, да. Иштван по ней всегда с ума сходил. Но Лилька к нему относилась по-товарищески. Никаких чувств. Просто друг детства. Она даже встречалась с кем-то…

— Ну, Нина, они и поженились быстро, потому что Лиля ждала ребенка, — встряла в разговор Эльвира Анатольевна, мать Марины и Нины.

— Мам, подумай сама, ты до того их вместе часто видела? Нас с Вадиком. — Нина собственнически положила пухлую ладонь на худосочное плечо мужа. — Сразу застукали и тебе сообщили.

— Да, Галина Васильевна — газета-копейка. Все дворовые новости знала. — Эльвира вздохнула, и Иван не понял, хорошо это или плохо.

— А я знаю, что этот Иштван сам из хулиганья и только с годами остепенился, — влезла в разговор его мамаша. Хотя могла бы и промолчать.

— Да что вы такое говорите, — возмутилась Маринкина тетка. Иван не запомнил ее имени-отчества. — Он учился у меня в школе. Одаренный мальчик. Из прекрасной семьи. Школу закончил с медалью. И потом изобрел что-то, и его пригласили в аспирантуру в шведском университете. Вы много людей знаете, в то время учившихся за границей?

— Нет, — промямлила Ольга Николаевна.

— И Лилю я хорошо помню. Уж она бы точно замуж за уголовника не пошла.

Маринкины родственницы опять припали к экрану. Там снова показывали вдову Иштвана Цагерта, идущую по тому же длинному коридору среди каких-то людей. Камера немного поменяла ракурс, коридор сменился просторным холлом, и теперь Лиля шла уже не одна, а обнявшись с девочкой или, скорее, с девушкой лет четырнадцати. Камера на доли секунды выхватила перепуганное, по-детски наивное лицо, обрамленное каштановыми кудряшками.

Ивану почудилось, что ему дали под дых, потребовалась вся сила воли, чтобы скрыть от окружающих бьющие через край эмоции.

— Ой, а это кто? Света? Какая большая, — всплеснула руками Эльвира. — И хорошенькая.

— Ага, словно кудряшка Сью, — поддакнула Марина.

— Что-то она не похожа ни на Лильку, ни на Иштвана, — заметила наблюдательная Нина.

— Ну да. У нее глаза, наверно, Лилькины, — согласилась Марина. — А Иштван, как и рядом не стоял.

Иштван Цагерт был высокого роста. Широкие плечи и тонкие пальцы, как у музыканта, нервное смуглое лицо, нос с горбинкой, черные глаза и черные как смоль волосы, подстриженные каре и зачесанные назад. "Они с Лилькой должны быть примерно одного роста", — мысленно отметил Иван.

— Конечно, не стоял, — медленно сказала бабушка Ксеня, до этого мирно дремавшая на диване. — Света ему неродная дочь. Но теперь, когда Иштван умер, это уже не имеет никакого значения.

— Мама. Ты чего? Выпила много? — Эльвира Анатольевна даже привстала от изумления.

— Старческий маразм, — усмехнулся Сергей Владимирович.

— Ничего не маразм, Сережа. Я еще, слава богу, все помню и не забываю ключи от квартиры в замочной скважине подобно некоторым умным академикам, — отрезала бабуся.

"Один ноль в пользу бабки" — мысленно прокомментировал Иван. Маринкин отец вечно что-нибудь терял: то ключи, то важные документы. Потерянные зонты, зажигалки, авторучки просто не поддавались подсчету. Приходилось менять замки, искать по таксопаркам папки и портфели. За отчетные два года это стало прямой обязанностью Ивановой службы безопасности.

— Когда девочке исполнилось три года, — продолжала старуха, — они обратились ко мне.

Ксения Георгиевна Сердюкова была профессором, доктором медицинских наук и признанным светилом в области гематологии.

— Зачем вы едете к нам, ведь у вас в городе работает сама Сердюкова? — спрашивали московские врачи у приехавших на консультации.