— Что случилось, Рая? — крикнула с площадки толстуха, гулявшая с внуком.

— Из ЖЭКа в школу позвонили, я соседей затопила, — в сердцах воскликнула Раиса и заторопилась домой.

Иван в два прыжка оказался в коридоре. Даже переобуться времени не оставалось. Быстро скатился по лестнице, предварительно нажав на кнопку лифта. Тот не работал. Классика жанра.

Ход казался замечательным: выманить Раису звонком якобы из ЖЭКа. Обесточить лифт — пара минут. Он встал за мусоропроводом на втором этаже, чтобы отрезать жертве пути к побегу.

— Догадалась, Лилечка? Поздравляю. Не захотела себя под пули подставлять. Ну-ну…

Он услышал торопливые шаги на лестнице, сбивающееся дыхание пожилой женщины, когда-то учившей его и даже ездившей с ним в травмопункт, когда ему распороли рапирой бровь. Он помнил, как ругалась с его матерью именно эта училка, призывая хоть немного заботиться о сыне. Но сейчас нужно нацелиться на главное, а воспоминания еще никому добра не приносили. Особенно, если они принадлежат Вове Нестерову. Раиса Петровна поднялась на площадку мусоропровода, между вторым и третьим этажом, когда из-за старой зеленой трубы показалась знакомая фигура и скрипучий надтреснутый голос произнес с издевкой:

— Здрасти, Раиса Петровна.

— Нестеров, — сразу узнала она. — Говорили, что ты умер… — Учительница не выдала себя, даже ни на минуту не показала слабость или страх. А зря. Захотелось поиграть в кошки-мышки, сломить, а иначе застрелил бы сразу. Как тех двоих…

— Что тебе нужно? — требовательно осведомилась Раиса.

— Вас, — хрипло пробубнил бывший ученик. — Потом сменяю на Пахома и… Лилечку.

— Даже не надейся, — отрезала училка. — А лучше уходи по-хорошему. Я никому не скажу, что видела тебя.

— Врете, все вы скажете. Да и мне все равно. — Он протянул руку, чтобы схватить ее. — Хватит, пошли со мной. — Нестеров достал пистолет, пытаясь припугнуть. Но не тут-то было.

— Ага, сейчас, — гневно заявила Раиса Петровна, и тут же на голову Бумерангу опустился тяжелый бумажный пакет, с которым в последние дни училка ходила постоянно. Упаковочная бумага порвалась от удара, и на голову Бумерангу посыпалась соль. Высший сорт. "Экстра". Неимоверно защипало глаза, а Вова все водил руками, силясь поймать Лилькину мать. Он ничего не видел, и сосредоточился только на том, чтобы схватить старуху, поэтому не сразу понял, что на площадке появился кто-то еще. Этот кто-то профессионально провел захват и уложил Нестерова на пол, густо посыпанный солью. Он попробовал вырваться, но над ухом послышалось злобное рычание собаки.

— Лежи смирно, — приказали ему. Звякнули наручники. Широкие ладони прошлись по его бокам, нащупывая содержимое карманов. Потом на подоконник полетели ключи, кошелек, а вот документы человек сразу же открыл и бросил с издевкой:

— Юрий Игнатьевич. А мы уж заждались вас. Далек путь с Урала?

Бумеранг дернулся, не понимая, кто и откуда заранее прознал о его теперешней личине, но в спину тут же уперлась широкая ступня.

— Лежи смирно, — властно рыкнул незнакомец и тут же обратился к Раисе: — Я же просил вас не ходить одной. Почему не позвонили мне?

Сосед. Проклятый сосед с собакой. Крепкий мордатый парень, что наматывал круги на школьном стадионе. И собака поганой породы. Стаффорд. Сожрет, не подавится. И словно прочитав его мысли, мнимый сосед приказал:

— Сторожить, Банзай. Хорошая собака.

— Да я сразу поняла, что это меня выманивают, — отрезала Раиса Петровна. — Сколько можно прятаться, Иван Григорьевич? И я вас на балконе увидела. Поэтому и крикнула про ЖЭК.

— Вы героическая женщина, — улыбнулся Бессараб и, поклонившись, поцеловал Раисе руку.

— Вот глупости, — недовольно одернула она ладонь.

Иван хохотнул и принялся названивать Кафтанову.


Перед полковником встал тяжкий выбор. В такую ситуацию он никогда не попадал. Шульгин, с которым пришлось общаться постоянно, тоже. Истекали те самые семьдесят два часа, дающие право на временное задержание. И что прикажете делать? Кафтанов вгляделся в лобовое стекло, по которому крупными каплями барабанил дождь, и заметил, как быстрыми шагами к машине приближается знакомая фигура. Бессараб. Иван плюхнулся на сиденье.

— Что решили? — бросил он вместо приветствия.

— Ничего, — окрысился полковник. — Удружил ты нам, Иван Григорьевич.

— Я вам изощренного убийцу-рецидивиста доставил, — заметил Иван. — А ваше дело его принять и орден за это получить.

— Ага, — хмыкнул полковник. — Ты тут не при делах, все… "ордена" на мою голову посыплются.

— А что тебя напрягает, Вадим?

— Все. Ты представляешь, что сейчас начнется, если журналюги прознают?

— Ничего не начнется, — резко бросил Иван. — Ну, взял ты какого-то бандита без документов. А его опознать могут. Та же учительница или Пахомов.

— И что? — напрягся Кафтанов. — Что мне это даст?

— Если он утерял паспорт, выпиши новый. Сколько это займет времени?

— Допустим, немного, — задумался Кафтанов. — А если потом на суде выплывет? Хотя до суда ему еще дожить надо, — сам себя опроверг Вадим и тут же добавил: — Спасибо, Иван.

— Давай, — мотнул головой Бессараб, напомнив Кафтанову, что Игорь Мещеренко звал Ивана теленком. — Дай знать, когда все решится.

— Тебе-то какой прок от этой истории?

— Я хочу, чтобы моя дочь вернулась в Город. И очень хочу, чтобы ее мать не подстрелили, как куропатку.

— Я позвоню, — кивнул Вадим, давая понять, что согласен с доводами Бессараба.

Следующим днем Иван подъехал к ресторану "Ноктюрн", где находился офис Пахомова. Хмурый низкорослый парень проводил его до двери приемной. Там строгая пожилая женщина предложила подождать:

— Виктор Николаевич очень занят. Он знает о вашем приходе и освободится через пять минут. Чай, кофе?

— Нет, спасибо. — Иван уселся на одно из кожаных полукресел с подлокотниками, стоявших шеренгой вдоль стены, и огляделся. Приемная Пахомова выглядела нарочито богатой. Потолок и стены были украшены лепниной, наборный паркет с затейливой инкрустацией говорил о слишком развитом чувстве прекрасного у хозяина этого заведения, готового выбрасывать на ветер огромные бабки ради любования разными вензелями. Противоположную стену занимал огромный аквариум, по просторам которого курсировали рыбки всевозможных расцветок и размеров. На стенах приемной висели картины в широких позолоченных рамах. Около кресла стоял стеклянный журнальный столик, на котором лежала веером разложенная пресса. Иван ухватил "Коммерсант" и попробовал почитать.

Телефоны звонили, не умолкая, но строгая тетка никого не соединяла с Пахомовым, вежливо отказывая. К последнему звонку Иван прислушался.

— Да, Ангелина Михайловна… Нет, это распоряжение Виктора Николаевича… Геннадий Владимирович сейчас у него… Продиктуйте мне, пожалуйста, данные загранпаспорта…

Тут дверь открылась, и из недр Пахомовского кабинета вывалился насупленный и злой Гена Лурдин.

— Одну минуточку, Ангелина Михайловна. Сейчас Геннадий Владимирович вам все объяснит.

— Что, замучила? — усмехнулся Кульбит. — А, каково мне приходится?

Секретарь позволила себе на секунду закатить глаза и передала трубку Лурдину.

— Ангел Лина, — пророкотал он. — Вопрос стоит совершенно иначе. Или ты едешь со мной, или остаешься дома. Я в командировку еду надолго. Выбирай, останешься дома или пойдешь гулять с Золотой королевой по Мариенплац… Тогда подготовь наши загранпаспорта, сейчас пришлю за ними кого-нибудь.

— Что там такое срочное, в этом Мюнхене? — полюбопытствовала секретарь.

— Нужно решить вопрос по поводу собственности Виктора Николаевича, — холодно отрезал Кульбит и стремительно вышел.

Кабинет Пахомова показался Ивану мрачным и нелюдимым, как и сам хозяин.

Виктор Николаевич Пахомов сидел, нахохлившись, и пил чай из большой прозрачной чашки. Закрытые на всех окнах жалюзи еле-еле пропускали солнечный свет. Зато на столе горела лампа, отбрасывая глубокие темные тени по всему кабинету.

— Ты чего, как вампир, сидишь в полумраке? — удивился Иван.

— А что хорошего на белом свете? — вопросом на вопрос откликнулся Пахом и тут же добавил: — Чаю хочешь?

— Ну, ты пьешь, давай за компанию…

— Это… — Пахом покосился на свою почти полную чашку, прихлебнул из нее. — Это коньяк, Ваня. Будешь?

— Нет, еще день на дворе, рано еще. У тебя случилось что-то? Что-то с Лилей?

— Нет, с Лилькой все в порядке, есть другие проблемы, но утрясем. Давай рассказывай, зачем приехал, да еще так срочно… — Пахом утратил остатки гостеприимства и счел за благо увести разговор в сторону. И что говорить этому Ивану? Что его бросила жена? С новорожденной дочкой? Хорошо, что Лилька в Мюнхене, а то бы пришлось лететь туда сломя голову. Ничего, Гена уладит все юридические формальности и без него, так, чтобы в будущем эта дрянь Алисия не имела никаких прав на Тайку. И девчонке ничего не грозит, пока с ней Лилька. Что же с бабами так не везет, Господи. Хотя хорошая жена это тоже редкость. Вот только Герту подфартило.

— Я говорил с Кафтановым, — сразу перешел к делу Иван. — Ваш Бумеранг отрицает остальные убийства, только два на себя берет. Цагерта и Корабельникова. Подумай хорошо, Вить, может, еще имеются неуловимые мстители?

— Вань, да откуда? Больше никто об этой истории знать не знает, чтобы против нас такую вендетту объявить. А Бумеранг мог, что угодно наговорить, лишь бы спастись любой ценой. Даже я не ожидал от него такой прыти. Прям Джеймс Бонд, — Голос Пахомова заметно повеселел.

— Слыхал, он повесился в камере? — буркнул Иван.

— К этому все и шло, — отмахнулся Витька.

— Говорят, он славно попел перед смертью.

— Говорят, но старую песню о главном так и не спел, — печально заметил Витька.