Татьяна Крылова - Шкатулка баронессы Грей

– Это почему же? – последовал вопрос.

Кардинал Линн вздохнул.

– Я помогу вам подняться, сын мой. Позвольте, я провожу вас.

Священнослужитель протянул виконту руку. Хозяин бала вложил в нее свою. На пальце, где еще совсем недавно блистал рубиновый перстень, теперь была хорошо заметна бледная бороздка, не ускользнувшая от внимания наблюдательного кардинала. Его высокопреосвященство резко повернул голову в сторону бальной залы.

– Так значит, это правда… – прошептал он.

Напряженный взгляд, обращенный в толпу гостей, не оставлял сомнений, что кардинал Линн только что распутал клубок происходящих в столице событий. Однако рассказывать о своей догадке кардинал пока никому не собирался. И потому, когда он наперевес с виконтом Жиро вернулся к гостям, ничто не выдавало минутного переживания его высокопреосвященства.

* * *

Около полуночи бал в доме виконта Жиро был закончен. Потеря «дворянской чести» не была обнаружена виконтом Жиро, и ничто, по мнению Лайзы, не указывало на то, что кардинал Линн заподозрил ее в этом преступлении. Кроме того, его высокопреосвященство был другом баронессы Грей и был склонен верить девушке. А значит, у воровки были все шансы не услышать своего имени в контексте состоявшегося ограбления.

Все это сообщила Лайза господину Маске в ту же ночь. После недолгого молчания, девушка рассказала своему нанимателю и о разговоре с Джоном.

– Помнится мне, что была у вас кандидатура на роль главы заговора, – добавила Лайза, так и не дождавшись ответа от Маски. – Помнится мне, что вы крайне заинтересованы были тайным приездом барона Грея в столицу.

Маска поднял голову, так чтобы поля шляпы не мешали ему видеть лицо Лайзы. Его пристальный взгляд смутил девушку.

– Я только хотела сказать, что из этого следует лишь один вывод: вы подозревали именно барона Грея…

– Да, на него все указывает, – кивнул господин в черном. Скрывать это далее, очевидно, уже не имело смысла. – Но доказательств его вины у меня нет, как нет весомых доказательств твоей вины у Полковника.

Лайза прикусила губу. Было неразумно предлагать это и все же:

– Я могла бы поискать доказательства…

– Чтобы Джон окончательно убедился в твоей виновности? Нет, Лайза. Не смей рисковать. Мне нужна еще честь графа Кантени. А тебе, я полагаю, вовсе ни к чему оказаться за решеткой.

– Но Анна-Мария сможет меня защитить!

Маска двинулся вперед, плащ его разошелся, и воровка увидела, что рука молодого человека покоится на рукояти кинжала.

– Так вот, значит, откуда смелость у тебя взялась, – прошипел господин в черном. – А как же твое нежелание втягивать ее в это дело? Что же с твоим недовольством относительно использования баронессы Грей?

– Она все равно уже втянута. А я… Я хочу помочь вам… – Лайза виновато опустила голову: – И ей. Если барон Грей действительно заговорщик, то чем раньше это будет доказано, тем скорее Анна-Мария покинет этот дом и окажется в безопасности.

Господин в черном все же не согласился с доводами Лайзы. Он ушел, оставив девушку наедине с ее мыслями. И мысли эти были невеселыми. Воровка думала, что напрасно рассказала Маске правду. Не сделай она этого, она бы продолжала пребывать в счастливом неведении относительно собственного страха за юную баронессу, возникшего так не к месту, и привязанности, которая, вопреки желанию Лайзы, крепла с каждым днем.

Услышав ответ секретаря кардинала Линна, господин Кристиан Блодхон пришел в бешенство.

– Но я вас не о праздном разговоре с его высокопреосвященством прошу! – взревел Полковник.

В ответ на это священник спокойно повторил, что речь идет о жизни кардинала, и, учитывая это, неразумно продолжать настаивать на встрече даже ради торжества справедливости.

– Справедливость угодна Богу! Его высокопреосвященство не может этого не понимать.

Однако секретарь кардинала уже не слушал полицейского следователя. Привычным вялым движением оправив рукава рясы, он оглянулся вокруг. Посетителей кроме полковника Блодхона не было, так что священник с поклоном скрылся в покоях кардинала.

– И что мне прикажете теперь делать? – вздохнул полицейский, разглядывая резные украшения на двери.

Полковник, как несложно догадаться, говорил о своих действиях относительно преступления, совершенного в доме достопочтенного виконта Жиро. Опросив свидетелей и единственного пострадавшего, полиция установила точное время и место лишения чести. Виконт Жиро также не без труда припомнил, что некая дама была подле него и выказывала недовольство относительно недопустимости поведения хозяина бала.

– А я ведь только хотел восхититься ее красотой! – объяснял свое поведение виконт, заметно краснея под пристальным взглядом Полковника.

В завершении разговора жертва преступления смог припомнить еще одного человека, оказавшегося подле него на том злополучном балконе. Услышав имя, полковник Блодхон понадеялся на сотрудничество со стороны кардинала, на его искреннюю помощь и поддержку. Однако чаяниям полицейского не суждено было сбыться. И хотя сомнения возникли у следователя уже тогда, когда его высокопреосвященство не пришел на утреннюю службу, господин Блодхон лишь теперь окончательно лишился веры в успех быстрого завершения расследования.

Полицейский вздохнул. После ухода секретаря его высокопреосвященства не оставалось ничего другого, как только покинуть дом священнослужителя. Что делать дальше, Полковник пока не знал, и побрел к выходу.

Дело о похищении дворянских честей, несомненно, зашло в тупик. Воровка оказалась ловчее, чем ожидал Полковник. Очевидно, Лайза (полицейский не сомневался в том, что это она) догадалась исповедаться кардиналу после совершения преступления. И теперь кардинал Линн не посмеет назвать имя той, кто доверила ему тайны своей души.

Взяв экипаж, полковник Блодхон приказала ехать к королевскому дворцу. Так или иначе, но ему необходимо было доложить его величеству Эдуарду о ходе расследования.

Расплатившись с кучером, Полковник приветствовал стражников и прошел на территорию королевских владений. День стоял солнечный, на улице нарастала жара. Свернув на аллею, по его мнению, более тенистую, полицейский ненадолго остановился под раскидистыми ветвями старого каштана.

За неимением иного, полицейский снял с головы фуражку и стал обмахивать ею, будто веером, покрытое испариной лицо. За этим занятием и застала полковника Блодхона королева София.

После памятного объяснения с супругом она жила каждый день и каждую минуту в ожидании королевского посланника. Развод казался ей неминуемым событием ее жизни, несмотря на то, что после разговора с его величеством прошло уже достаточно времени, чтобы убедиться в обратном. Постоянная тревога, постоянное томительное ожидание и несколько бессонных ночей не прошли бесследно для ее лица, для ее волос и для ее настроения. Своих фрейлин и горничных она на дух не переносила, да и те не искали повода сопровождать госпожу, так что прогуливалась королева София в одиночестве.

– А… Полковник? Надеюсь, ваши дела также плохи, как и мои? – произнесла вместо приветствия ее величество, после чего обратилась к полицейскому с просьбой: – Прошу вас, ответьте «да». Этим вы меня хоть немного утешите.

– И… Увы!.. мне даже не придется быть нечестным при этом, моя королева, – с поклоном поцеловал господин Блодхон протянутую руку.

Ее величество пристальным взглядом окинула статную фигуру, отметила опрятность мундира и здоровый цвет лица.

– Разве? – фыркнула королева.

Полицейский предложил даме руку, и они отправились в небольшую прогулку по аллеям парка.

– Представьте себе, ваше величество, – со вздохом проговорил полковник Блодхон. – И если моя внешность еще не сильно изменилась, то лишь от недавности моих огорчений. Слышали вы о болезни кардинала?

– Да, Полковник, – без интереса поддержала королева София разговор. – Сегодня утром я получила его извинения за невозможность исповедовать меня.

– Писал ли он что-нибудь о симптомах своей болезни?

– Нет. Но вскользь упомянул, что обязан ею виконту Жиро, бал которого его высокопреосвященство накануне посетил. Я полагаю, виконт Жиро не слишком трепетно отнесся к выбору блюд, – добавила королева.

Поскольку оснований сомневаться в искренности кардинала Линна или королевы у Полковника не было, полицейский согласился с этим предположением.

– Но какие неудобства доставила вам болезнь кардинала? – продолжила ее величество.

Она по-прежнему не испытывала интереса к разговору, но в тоне ее голоса уже можно было заподозрить праздное любопытство.

– Его показания относительно вчерашнего ограбления, насколько мне известно, могли стать решающими для ареста воровки. Без них же… – Полковник тяжело вздохнул и виновато отвернулся, прежде чем закончить: – я в тупике.

– Никак не вычислите преступницу?

– Никак не найду достоверных доказательств ее вины. Без них мне не позволят арестовать эту горничную.

Королева София вдруг остановилась и вынудила сделать тоже полицейского. Но в то время, когда тело женщины замерло, лицо ее и в особенности глаза невероятно оживились, приобрели удивительную яркую выразительность. Все ее внимание, все мысли обратились к Полковнику и преступлению, о котором зашла речь.

Глубоко дыша от возбуждения, чуть прищурившись от напряжения и нетерпения, королева София постаралась не выдать своих эмоций хотя бы дрожью в голосе.

– А правда ли, Полковник, что в преступлении повинна Лайза – горничная баронессы Грей? – спросила ее величество.

– У меня в том не осталось более сомнений.

– Вот как…

Королева прикусила нижнюю губу, продолжая дышать глубоко. Она ждала продолжения, и Полковник не видел причин прекратить разговор:

– Но арестовать служанку, как я уже говорил, я не могу. Пока нет достоверных и убедительных доказательств ее вины. У девчонки весьма влиятельные защитники.