Татьяна Крылова - Шкатулка баронессы Грей

Господин Блодхон хотел бы возразить, но не смог. За время недолгого личного знакомства с баронессой Грей, он крепко убедился в этом.

– Да. Вы правы, – последовал кивок. – Значит, кто-то другой стоит за Лайзой.

Последние слова были всего лишь размышлениями Полковника, и дворецкий не стал ничего больше говорить. Проводив полицейскую повозку взглядом, он вернулся к себе в комнату. Обо всем произошедшем следовало немедленно доложить барону Грею. Но как мог слуга написать о своей ошибке?

Джон взял перо в руку, занес над бумагой. В таком положении конечность дворецкого находилась пару минут. Потом перо легло на стол, а Джон вернулся в кровать. В конце концов, даже напиши он письмо сейчас, отправить его до рассвета слуга все равно не сможет.

В то же время, когда Джон заснул, Лайза как раз очутилась в конце томительного пути. Двое полицейских нарочно грубо впихнули ее в вонючую камеру. Окон здесь не было, свечей заключенной никто не собирался выдавать.

За пару часов, проведенных в темноте и сырости, девушка успела вдоволь насладиться новым местом жительства. И даже обрадовалась, когда дверь камеры вновь открылась, и тонкий луч света больно ударил в глаза.

– Невыносимые условия. Верно, воровка? – с усмешкой поинтересовался полковник Блодхон. – Ты можешь улучшить их, если назовешь имя своего нанимателя.

– Я ничего не назову…

– Потому что никакого нанимателя нет? Это глупо, Лайза. Мы оба знаем, что ты не по собственной воле воровала драгоценности. Такие драгоценности ни один человек в здравом уме не станет воровать.

– Значит, я сумасшедшая, – огрызнулась Лайза.

– Напрасно ты оговариваешь себя, – вздохнул Полковник. – Молчание не в твоих интересах – ты, несомненно, понимаешь это. А раз так, помни: я жду имя твоего нанимателя, – полицейский понизил голос до шепота: – И когда ты назовешь верное имя, кто-то очень могущественный, быть может, окажет тебе помощь.

– Кто же? Вы?

– Я всего лишь слуга моей королевы, – улыбнулся Полковник, после чего дверь камеры закрылась, вновь погрузив комнату во тьму.

– Королевы? – прошептала Лайза, похолодевшими губами.

Ее величество, несомненно, не имеет никакого интереса к делам заговорщиков. Это слишком сложно для нее. А вот слухи о связи между его величеством и баронессой Грей могли более чем заинтересовать королеву. И если теперь Полковник говорит о покровительстве ее величества в обмен на обвинение Анны-Марии…

– Боже, во что мы втянуты теперь?

Лайза на ощупь пробралась в угол камеры и уселась на влажную солому. Больше всего на свете хотелось ей забыться сном, но сделать этого девушка так и не сумела в ту ночь.

Королева София и Полковник Блодхон стояли на берегу паркового пруда. Часы на городской башне уже отбили полдень, и солнце палило нещадно. Но вблизи воды было достаточно прохлады, чтобы союзники не испытывали неудобства от нахождения на открытом воздухе. Стена из кустов, аккуратно подрезанных накануне садовником, надежно скрывала их от глаз посторонних. Тихий шелест ветра в кронах деревьев скрывал звук их голосов.

– Итак, мой дорогой друг, вас можно поздравить с успехом, – проговорила Ее величество.

Впервые за долгие последние дни королева не испытывала тревоги: она стояла спокойно, движения ее были преисполнены грации и мягкости. На лице женщины сияла улыбка. И даже серое платье, в которое была облачена королева София, казалось праздничным нарядом.

– Не уверен, – отозвался полковник Блодхон.

В отличие от королевы он выглядел расстроенным. Плечи его поникли, руки подобно длинным плетям свисали вдоль туловища. Лицо было хмуро, бледно. Взгляд устремлен на мелкий песок в том месте, где редкие волны порой могли его достать.

Ее величество смерила собеседника недобрым взглядом:

– Как прикажете это понимать?

– Очень просто, госпожа: я арестовал преступницу. У меня есть надежный свидетель, так что вина горничной баронессы Грей доказана. Но Лайза отказывается называть имя своего нанимателя. Утверждает, что не знает его.

– Она надеется, что баронесса поможет ей, вот и молчит, – ответила королева. Обращенный к Полковнику взгляд ясно давал понять, что ее удивляет, как опытный полицейский не смог догадаться сам.

Полицейский догадался. И про Лайзу, и про упрек королевы Софии, обращенный сейчас к нему.

– Все не так просто, как может показаться на первый взгляд, ваше величество, – попытался оправдаться Полковник, надеясь, что монаршей особе хватит терпения и мудрости выслушать его доводы: – Девушка, действительно, может не знать имени своего нанимателя. Ей это ни к чему. Людей такого сорта деньги интересуют больше идей. Ему – ее нанимателю – так безопаснее. Если ему хватило ума устроить кражи честей, если ему хватило смелости осуществить это, он, несомненно, предполагал сложившуюся ситуацию с самого начала. Что же касается вины баронессы Грей…

– Она, как будто, вызывает у вас сомнения?

– В том то и дело, что сомнений больше нет, моя королева. Анна-Мария баронесса Грей не причастна к ограблениям. Ее вчерашнее поведение и показания ее дворецкого убедили меня в этом. Эта девушка слишком наивна, чтобы организовать столько преступлений.

– Или слишком хорошо изображает наивность! – возразила королева.

– Вчера в том не было необходимости, моя королева. Анна-Мария до самого моего ухода была уверена в невиновности своей горничной. Будь она с ней заодно, баронесса бы сделала все возможное, чтобы оградить себя от подозрений, – Полковник вздохнул: – И опыт подсказывает мне, что защита виновной – это отнюдь не то, к чему бы она прибегла в таком случае.

Королева сцепила руки на груди. Полковник Блодхон принес совсем не те вести, на которые ее величество рассчитывала. И более того, поведение полицейского следователя крайне неприятно напоминало ее величеству демарш, которого она не могла допустить. Ради спасения своего брака, ради своего счастья с человеком, которого она любила она не могла позволить Анне-Марии…

– Виновна баронесса или нет, – заговорила королева София, – это ничего не меняет. Вы все равно сделаете то, о чем мы с вами договорились, Полковник. Если горничная не дает показаний, выдумайте их за нее. И арестуйте сегодня же Анну-Марию!

– Помилуйте, королева! Вы хотите, чтобы я подделал показания и арестовал невиновного человека?!

– Я не хочу, мой дорогой друг. Я приказываю вам ее арестовать!

Полковник попятился. Машинально скомкал одной рукой фуражку, другой – отер холодный пот с лица.

– Вы требуете невозможного, ваше величество… – пробормотал он.

– Разве? Разве вы сами ни это же собирались сделать? Разве сами вы не планировали подтасовать улики против баронессы?

Следователь решительно замотал головой.

– Видит Бог, – послышался его сдавленный хрип, – я собирался доказать вину виновной, а не упрятать за решетку неугодного мне человека…

– Ах! – умилилась ее величество, внезапно обнаруживая благоприятное для себя разрешение ситуации. – Стало быть, вы полагаете, что дело лишь в том, что Анна-Мария неугодна мне? А если вы ошибаетесь? Если она все же запудрила вам голову?

– Я признаю свою ошибку, если совершил ее.

– Так признайте ее сейчас, Полковник! – краснея от переполняющих ее эмоций, закричала королева. Но тут же спохватилась, испуганно оглянулась, прищурилась, пристально вглядываясь в лицо следователя: – Это невинное существо, в искренность которого вы поверили вчера, на самом деле подлая интриганка. Она опоила короля любовным зельем, затащила его в свои сети. Она требует от него развода со мной! Она пытается сама занять трон! Ну, что вы скажете на это, Полковник? Разве это не преступление?

– Если все так, как вы говорите, ваше величество…

– «Если»? С какой стати мне лгать?!

– Не лгать, моя королева, а преувеличивать…

Королева София влепила полицейскому пощечину. Такой наглости от следователя она никак не ожидала:

– Она всех вас – всех мужчин – водит за нос! А вы и рады купиться на смазливое личико и молодую улыбку.

Ее величество вздохнула и добавила уже спокойнее:

– Вы сделаете то, о чем мы условились. Сделаете это во имя спасения вашего короля и вашей королевы, Полковник.

Полицейский молчал, не желая давать положительного ответа и опасаясь отказать раздраженной ревнивой особе, из-за своих страхов лишившейся возможно рассуждать здраво. По крайней мере, в это полковнику Блодхону верилось легче, чем в лицемерие баронессы Грей и в возможность ее любовной связи с тем, кто по слухам был ее братом.

И все же нужно было что-то сказать. Отчего-то полковнику показалось хорошей идеей напомнить ее величеству, что баронесса Грей – замужняя женщина. Что его благородие не последний человек в государстве. Да и про его взгляды на честь его рода тоже стоило упомянуть.

– Барона Грея нет в столице, – холодно произнесла королева. А когда он прибудет, вы уже закончите дело. Поверьте мне, он будет рад отречься от этой мерзавки.

– Пока она носит имя Грей, он не отречется от нее.

– О! Я поняла, Полковник! Вы боитесь его.

– Это разумно, моя королева, – поклонился следователь.

Ее величество хмыкнула. Недовольно поджав уголки губ, напомнила, что она королева, и ей не подобает бояться своих подданных. Не получив ответа, она вздохнула, но наконец оставила попытки переубедить полицейского.

Королева София поняла, что потерпела поражение. Однако битва еще не была окончена. Пока Анна-Мария носит имя Грей, думала королева София, барон, действительно, не отречется от нее, и Полковник не посмеет пойти против девушки. Однако чтобы стать супругой короля, ей придется вернуть себе девичью фамилию. И вот тогда, пусть даже будет слишком поздно, но королева заставит этот цветок понести наказание за собственную дерзость.

– Ступайте, Полковник. Вы подвели меня.

«Быть может, своим отказом я спас вас, моя королева», – подумал полицейский, но ничем не выдал своих мыслей.