Удостоверившись в том, что все отдали ему должные почести, его величество медленно прошествовал к витрине, так занимавшей его гостей.

«Сейчас он раскроет тайну!» – понадеялась графиня де Монти. Передернув плечами, женщина выглянула из-за спины какого-то придворного, посмевшего в последний момент оттеснить ее и скрыть от внимания короля.

Однако у виновника торжества были иные планы на ход событий. Облокотившись на трость, он заговорил о королеве Софии.

– Моя нежно любимая супруга очень сожалеет, но сегодня вечером ее величество не сможет почтить своим присутствием бал по случаю моего Дня рождения. К несчастью, ее величеству сегодня нездоровится.

Анна-Мария горько вздохнула.

– Не расстраивайтесь, моя милая. Ее величеству ничто не угрожает, а болезнь – не более чем ее каприз, – услышала она голос барона позади себя. Его благородие сумел пробраться через залу к супруге и к витрине, которая весьма заинтересовала его. Во всяком случае, взгляда своего барон Грей не отрывал именно от серого полотна, закрывавшего приготовленный сюрприз.

– Бездушный человек, – с упреком объявила девушка. – Ни для кого в вас нету сочувствия.

– Вам следует больше внимания уделять разуму, а не чувствам, баронесса. Поверьте, вам будет так легче жить, – прокряхтел старик.

Анна-Мария ничего не ответила, заметив, что их с бароном разговор привлек внимание окружающих. Их же внимание, в свою очередь могло привлечь к девушке внимание короля Эдуарда. А это было бы уже оскорблением, с учетом прерванной речи его величества.

Король, тем временем, извинился также за отсутствие своего друга и духовного наставника – кардинала Линна:

– Его высокопреосвященство, насколько мне известно, в настоящее время чувствует себя значительно лучше. И все же случившаяся с ним болезнь отняла у кардинала слишком много сил, чтобы без опасений ухудшения его состояния выдержать сегодняшнее торжество. К несчастью, все мы люди, – с грустной улыбкой закончил его величество.

Вернув лицу прежнее холодное выражение, король Эдуард произнес слова благодарности в адрес всех собравшихся: поблагодарил за присутствие, за подарки, за добрые слова. Говорил он долго, так что гости потихоньку начали терять терпение. То тут, то там слышался шепот, на который, впрочем, его величество не обращал внимания.

С начала речи прошло более получаса, когда король заговорил, наконец, о предмете всех занимавшем. Его слова, произнесенные не громче и не тише остальной речи, вернули утерянное было внимание:

– Позвольте же и мне преподнести вам сувенир.

– Витрина… Витрина… – прошелестел над головами ветер.

Его величество украдкой улыбнулся.

– Прошло уже больше года, – продолжил он спокойно, с некоторой строгостью в голосе, – как до меня дошли слухи о заговоре с целью лишить меня законного трона.

В зале воцарилась зловещая тишина. Заявление короля Эдуарда было похоже на шутку, потому что не могло быть правдой. Но шутить в таком ключе было делом неподобающим для монарха, а значит, слова должно были оказаться правдой.

Его величество терпеливо ждал, пока гости придут к нужному выводу и осознают весь ужас сказанного для него и для тех, кто посмел пойти против него.

Первым или нет в происходящем разобрался виконт де Гра неизвестно. Но он стал первым, кто осмелился заговорить.

– Четверо? Должны же быть только двое… – прошептал он, взглянув на солдат возле входных дверей. На бледном лице виконта легко читался страх.

– В самом деле…

– Стало быть, это не шутка…

Его величество окинул взглядом собравшихся и кивнул, подтверждая, что сегодня он шутить не намерен.

– К счастью для меня, не только предатели наличествуют среди представителей высшего света. Заговорщики имели неосторожность проговориться о своих намерениях герцогу Рошу, которому мы все должны быть обязаны нашим спокойствием.

Герцог Рош вышел вперед и поклонился, принимая благодарность. Кто-то из гостей шепотом высказался относительно истинной причины действий дворянина. Шепот был услышан королем Эдуардом.

– Быть может, в этом истина. Пусть Бог будет судьей ему, – бросив многозначительный взгляд в сторону герцога Роша, ответил его величество.

Герцог вновь поклонился.

– Как только мне стало известно о заговоре, – продолжил король, – я должен был немедленно начать действовать. Я должен был принять меры, чтобы обезопасить корону, преданных друзей короны и простых обывателей, которым переворот никак не мог пойти на пользу. И я принял меры.

Король Эдуард выдержал паузу, после чего сделал шаг к витрине и сорвал с нее покрывало. Под стеклом, на бархате цвета бордо в два ряда были выложены семь «дворянских честей»: виконта де Гра, графа де Монти, герцогини Жаклин, графа Торре, княгини Лагарде, виконта Жиро и баронессы Грей.

– Заговорщики более не посмеют пойти против законного правителя. Чести их отныне принадлежат короне, и всякое их действие против короля, будет в действительности направлено против них самих.

Кто-то из дворян зааплодировал, оценив тонкость расчета его величества. Кто-то воскликнул, что действия короля неоправданно жестоки. Заговорщики, чести которых находились в витрине, были бледны как мел и не рисковали не только поднять глаза, но даже дышать одним воздухом с королем Эдуардом опасались.

Лишь по горячим щекам Анны-Марии текли слезы. Ее трясло от нервного напряжения, от боли, от обиды. Она чувствовала себя преданной. Она не понимала, как мог король Эдуард заподозрить ее в участии в заговоре.

– Ложь… Все ложь… – натянуто шептала девушка. – Этого не может быть!

Его величество не услышал слов, но прочитал упреки по движению дрожащих губ. Ни на миг не усомнился король Эдуард, что адресованы эти упреки ему.

– Что ж… – вздохнул его величество. – Позвольте мне доказать вам, мои уважаемые гости, состоятельность моих обвинений. И раз уж сегодня праздник, позвольте мне преподнести вам подарок, господа заговорщики.

Пристально вглядевшись в лицо каждого, чья честь лежала на бархате в витрине, его величество продолжил:

– Кроме организатора заговора, никто не будет сегодня арестован. Ведь овцы, направляемые крепким кнутом пастух, не могут быть виновны в том, что идут по кривой дороге. Тем, чьи «дворянские чести» находятся в моей власти, они будут возвращены, если только заговорщики сознаются сейчас в совершенном преступлении, раскаются и при всякой возможности станут доказывать свою преданность короне.

Предложение было шумно одобрено собравшимися. Со стороны заговорщиков возражений, разумеется, не последовало. Король Эдуард приблизился к виконту Жиро.

– Вы участник многих заговоров. Этот не исключение. Вы признаете причастность к нему? – спросил его величество.

– Да, мой король, – виконт упал на колени и с жаром принялся целовать протянутую руку его величества.

Монарх кивнул. Сделал шаг в сторону:

– Граф де Монти?

– Я совершил ошибку, мой король, – и его сиятельство так же оказался на коленях.

– Герцогиня?

Ее светлость без колебаний созналась, для достоверности раскаяния пуская слезу. Остальные заговорщики последовали примеру друзей. Его величество всякий раз с ободряющей улыбкой кивал, слыша ожидаемый ответ.

Перед четой Грей, его величество остановился. Однако задавать вопроса он не стал, отчего-то пристально вглядываясь в морщинистое лицо его благородия.

– Почему вы молчите? – не выдержала Анна-Мария. – И почему не смотрите на меня?

Король Эдуард не отвел взгляда от лица барона, но жестом дал понять, что Анна-Мария может продолжить говорить.

– Спросите же меня, мой король. Не принимала ли я участия в заговоре? – вновь заговорила юная баронесса.

– В этом нет нужды. Я знаю, к заговору вы не причастны.

– Вот как? – вскинула брови юная баронесса. – В таком случае, что моя честь делает в этой витрине позора? – в голосе девушки послышались нотки раздражения и несправедливой обиды.

Все собравшиеся с интересом ожидали ответа короля. В виновность Анны-Марии поверить было так же невозможно, как и в ошибку со стороны его величества.

Оторвавшись наконец от созерцания сухого, серого оттенка лица барона Грея, его величество с едва уловимой радостью посмотрел на прелестное личико его супруги. Понимая, что проявление слабости сейчас недопустимо, хозяин бала чуть склонил голову и печально произнес:

– Простите, баронесса. Я вынужден был поместить в витрину вашу честь, поскольку не имел возможности получить честь человека, избравшего вас в жены.

– Что? – ахнула Анна-Мария. – Вы хотите сказать, что мой супруг – изменник? Гнусная ложь!

Анна-Мария взглянула на барона. Старик, в свою очередь, спокойно смотрел на короля. На слова девушки он не отреагировал, равно как и на речь его величества прежде. Юной баронессе оказалось этого достаточно, чтобы укрепиться в своих убеждениях. Да, его благородие обошелся с ней неприятно сегодня утром, но личные обиды отошли на второй план, когда речь зашла о вещах более значимых.

– А если вашему величеству угодно, чтобы вам доказывали свою преданность? Что ж… Я готова доказать вам верность мою и моего супруга!

Девушка подозвала слугу. На подносе у того стояли бокалы с вином. Анна-Мария взяла два: один оставила себе, второй передала мужу. Король Эдуард видимо догадался о намерениях юной баронессы, потому что последовал ее примеру и кивком велел раздать вино всем собравшимся.

Когда приготовления были окончены, хозяин бала спокойно произнес:

– Прошу вас, баронесса.

Глава 23. Анна-Мария говорит, уходит и прощается

Анна-Мария не заставила себя ждать. Девушка гордо вскинула голову и звонким голосом произнесла тост:

– За короля!

Отсалютовав бокалом, девушка залпом осушила его.

Король Эдуард, невольно умиленно улыбнувшись, сделал пару глотков терпкого напитка. Взгляд его при этом поочередно был направлен на тех, кто особенно интересовал его в этот вечер. Понимая это, бывшие заговорщики незамедлительно последовали примеру Анны-Марии и в душе, вероятно, пожалели, что не могут еще более укрепить свое пошатнувшееся положение, попросив добавки.