— У моего отца проблемы с поиском новых и интересных способов потратить свои деньги. Он устроил это для меня пару лет назад, я думаю, еще тогда, когда пытался вдохновить меня на что-то вроде мужского клуба. — Его лицо бледное и серьезное, когда он оглядывается через плечо. — Как обычно, я его разочаровал.

Глотаю полный рот напитка, мои внутренности горят, когда алкоголь скользит по горлу.

— Я бы об этом не беспокоился. Сыновья рождаются, чтобы разочаровывать своих отцов.

Мы добрались до первых хозяйственных построек — большой белой стальной конструкции с плоской крышей размером с небольшой сарай — и Леон достает связку ключей, отстегивая тяжелый, промышленного размера замок, который закрывает большую стальную раздвижную дверь. Мгновение спустя Леон заходит внутрь и зажигает свет, и освещение мигает, оживая внутри.

Это мастерская. Не просто мастерская; это чудовищное пространство с двумя отсеками для работы на транспортных средствах и бесчисленными металлическими стеллажами, набитыми почти всеми инструментами и оборудованием, известными человечеству. Все тщательно убрано, организовано и находится на своих местах. Со стен свисают гаечные ключи, монтировки и отвертки, увеличиваясь в размерах. А вдоль правой стены мастерской припаркованы один за другим три мотоцикла. Все они классика — два Харлея и одна Хонда. Они безупречны. О таких байках мечтает каждый парень. Они, должно быть, стоили по двадцать штук за каждый.

Я присвистываю, протискиваясь мимо Леона в мастерскую.

— Дерьмо. Они у тебя просто здесь стоят? В мастерской за домом? Ты на них не ездишь?

Леон отрицательно качает головой.

— Я собрал Хонду. Мой отец приказал одному из своих парней прийти сюда и разобрать его на части, вплоть до гаек и болтов. А потом он сказал мне, что, если я хочу оставить своего тренера на летние каникулы, я должен придумать, как собрать его обратно в течение недели.

— YouTube? — Спрашиваю я.

— YouTube, — подтверждает он.

— Можно мне взглянуть?

Он протягивает руку с печальной улыбкой на лице.

— Вперед. Ты будешь первым человеком, кроме меня, кто увидит их с тех пор, как папа бросил их здесь.

Вблизи байки чертовски красивые. Я люблю свой Индиан, было время, когда я тратил каждый лишний цент, который попадал мне в руки, на то, чтобы улучшить эту штуку, но давайте посмотрим правде в глаза. Мой байк далеко не так хорош, как эти. Я провожу рукой по Харли Родстер, воображая, что чувствую урчание мотора под своей ладонью. Как должно быть чертовски великолепен этот малыш в своих движениях.

— Значит, ты не показывал их Джейку и его друзьям?

Выражение лица Леона искажается; если я не ошибаюсь, в его глазах вспыхивает гнев.

— Ни за что, чувак. Джейк думает, что все и вся перед ним для его собственного развлечения. Если бы он их увидел, то за пять минут обмотал бы один из них вокруг гребаного уличного знака. И он, конечно же, уйдет невредимым. У Джейка и его друзей, похоже, девять жизней.

В его голосе слышится такая горечь, что я поднимаю на него глаза.

— Я думал, что ты близок с Джейком.

— Джейк думает, что он со всеми дружит. Правда в том, что он гребаный мудак, и никто не осмеливается назвать его дерьмом. Джейк вроде как украл у меня мою девушку, и все же мы здесь... — он разочарованно разводит руками. — Он появляется, готовый к вечеринке. Чувствует себя как дома, не задумываясь ни на секунду. Прямо сейчас, я почти уверен, что он наверху с Кейси, черт возьми, и я просто должен... оставить все как есть. Как и все остальные, должен похлопать его по спине и сказать, что его дерьмовое поведение абсолютно нормально, потому что он великий Джейкоб Уивинг, владыка всего, к чему прикасается солнечный свет.

Я ухмыляюсь.

— Это была отсылка на Короля Льва?

— Вроде того, — мрачно отвечает он.

Я протягиваю ему свой стакан, и он берет его у меня, чтобы я мог перекинуть ногу через Родстер и толкнуть байк вертикально. По форме он очень похож на мой, но тяжелее, более основательный. Ключ в замке зажигания. Я указываю на него, задавая безмолвный вопрос, и Леон кивает. Когда завожу двигатель, байк взрывается жизнью, и я получаю тот же самый знакомый всплеск адреналина, который всегда получаю, когда запускаю любой мотоцикл. На моем лице появляется улыбка, такая широкая, что щеки начинают болеть.

— Черт возьми, чувак. Эта штука действительно поет.

Леон складывает руки на груди, кивая, но я вижу это по его глазам — звук этого двигателя не зажигает в нем спички, как это происходит со мной. Само собой разумеется, что Леон не байкер; если бы он был им, то бредил бы этими мотоциклами, указывая на каждую маленькую деталь их двигателей и их технических характеристик, огонь горел бы в его глазах. Судя по тому, как он на них смотрит, они могут быть интересными украшениями на каминной полке.

Я выключаю двигатель, все еще ухмыляясь.

— Значит, Джейк украл у тебя девушку? Не пойми меня неправильно, — говорю я ему, — но если честно... я думал, что ты гей, чувак.

Леон напрягается, его спина выпрямляется, глаза слегка расширяются.

— Что? Я имею в виду, почему ты так думал?

— Ну, не знаю. Я просто... — пожимаю плечами, похлопывая по бензобаку мотоцикла. — Извини, если я слишком далеко зашел. Именно так я и думал, когда встретил тебя.

Его глаза сузились. Но он, кажется, не сердится. Обвините некоторых парней в том, что они геи, и вы заработаете себе разбитую губу и поездку в отделение неотложной помощи. Леон просто кажется сбитым с толку.

— Я что, очень женственный или что?

— Нет, чувак. Ты просто... такой парень. Ты — это ты. Каким бы ты ни был.

Леон покачивается на каблуках. На самом деле нет никаких физических причин, по которым я мог бы подумать, что он увлекается чуваками. Иногда вы встречаетесь с некоторыми людьми и сразу же все понимаете — по тому, как они говорят или жестикулируют, или по конкретным вещам, которые они говорят. Но с Леоном этого не случилось. Мне просто так показалось.

— Никто никогда не говорил мне этого раньше, — жестко говорит он.

Я начинаю думать, что, возможно, переступил черту, и это довольно хреново. Не хочу с ним драться. Он большой парень, но я более чем способен надрать ему задницу. Леон большой и широкоплечий, с огромными руками, но он не драчун. Совсем нет. Он переминается с ноги на ногу, его острый взгляд изучает мое лицо.

— Тебе ведь все равно, правда? — говорит он.

— Прости?

— Тебя бы не волновало, если бы я был геем, не так ли?

Я резко откидываю голову назад, мой рот опускается вниз, когда я обдумываю то, что он только что сказал.

— Нет. Конечно же, нет. Почему это должно меня волновать?

Жду, что он скажет что-нибудь в ответ, но он не двигается. Просто стоит, все еще держа руки в карманах, сверля меня взглядом... и я понимаю, что он затаил дыхание. Наконец он встряхивается, словно возвращаясь к жизни, и шаркает подошвой ботинка по полированному бетонному полу.

— Ну, я не натуральный гей, — сухо говорит он. — Очевидно, иначе я не был бы с Кейси. Мне нравятся парни и девушки. В любом случае, дай мне знать, если захочешь как-нибудь использовать это место для работы над своим байком, — добавляет он, довольно неуклюже меняя тему разговора. — Я никогда здесь не бываю. Кажется, это позор —позволить всему просто... бездействовать.

Я понимаю, что это сигнал к уходу. Слезаю с сиденья мотоцикла и забираю у него свой стакан, одним глотком проглатывая половину выпивки. Я наконец-то чувствую последствия, мои ноги становятся все тяжелее и тяжелее, когда мы идем обратно по склону к дому.

— Если ты спросишь меня, то тебе все равно будет лучше без этой цыпочки Кейси, — говорю я ему. — Она та ещё штучка. Вероятно, она откусила бы тебе член, если бы ты оступился.

Леон смотрит на меня краем глаза.

— Ты прав даже больше, чем думаешь. Кейси очень красивая. Популярная. Веселая. Но, черт возьми, у нее такие острые зубы. Переходить дорогу ей или любой другой девушке можно только на свой страх и риск.

Я смеюсь себе под нос, допивая последние остатки крепкого напитка.

— Не волнуйся. Меня не интересует ни одна из этих помоечных сучек.

— Нет. Полагаю, тебя интересуют только странные, причудливые инди-изгои?

Ничего не говорю, но мы обмениваемся сухими взглядами, и совершенно очевидно, кого и что он имеет в виду.

— Я не буду говорить тебе, чтобы ты был осторожен с этим, — говорит Леон, неловко потирая затылок. — Знаю, что Джейк уже сделал это.

— Неужели я действительно нуждаюсь в предупреждении?

На мгновение Леону становится не по себе.

— Я не знаю подробностей. В любом случае, не мог бы сказать. Та ночь просто вышла из-под контроля... это было чертово безумие, и когда это дерьмо произошло, Кейси все еще держала свои когти в моей спине так глубоко, что мне стыдно признаться, что я просто сделал все, что она мне сказала. Все, что знаю, это то, что Сильвер была одной из них... и что-то действительно ужасное должно было произойти между ней и Кейси, чтобы все так взорвалось.

Я хмурюсь, сминая стакан в руке. Мы почти вернулись к раздвижным дверям кухни. Звуки вечеринки достигли апогея, музыка пульсирует, как сердитое сердцебиение. Кто-то открывает дверь, выбрасывая в темноту продолговатый осколок золотистого света. Внутри кто-то хрипло кричит во всю глотку, но я не могу сосредоточиться на том, что именно они кричат. Все еще пытаюсь осмыслить то, что только что сказал Леон.

— Погоди, что ты имеешь в виду, она была одной из них?

Леон кивает, покачивая головой из стороны в сторону, как будто он находит мысль о том, что Сильвер и Кейси были друзьями, абсолютно неубедительной.

— Да, была. Не так давно Кейси и Сильвер были неразлучны. Нельзя было произнести одно из их имен без другого. Кейси и я были в отношениях в течение многих лет, но ты никогда бы не услышал имена Кейси и Леон вместе. Всегда были только Кейси и Сильвер. Сейчас в это трудно поверить, даже если попытаешься.