— Расчет был простой, — продолжил Басов. — Подкинули пакетик в сортирный бачок и стукнули в полицию. Те пришли, уже зная где и что искать.

— И нашли?

— Нашли конечно. А на Островах за наркотики — смертная казнь. В крайнем случае — тюрьма пожизненно. Вот тогда я вспомнил про вас.

— В каком смысле? — спросил Навроцкий. Рука его дрогнула, и немного коньяка выплеснулось на столик.

— В смысле помощи, — улыбнулся Басов. — Никто другой не смог бы меня выручить. А вы бы, наверное, могли.

— Во всяком случае, постарался бы, — сказал Навроцкий, промокая салфеткой пролитый коньяк.

— Жена пыталась вам дозвониться по моей просьбе. Ее-то на свободе оставили. Но что-то связь подвела.

— Досадно… — пробормотал Навроцкий.

— Не то слово! — кивнул Басов.

— Ну и как же вам удалось выпутаться из этой истории?

— Долго рассказывать. Жена меня спасла.

Басов снова взглянул на часы. С начала разговора прошло ровно семнадцать минут. Еще три было у него в запасе.

— Но ведь это же самое интересное! — протестующе воскликнул Навроцкий.

— Ошибаетесь, Марк. Самое интересное другое. Как только я вернулся в Москву, на меня тут же повесили убийство Альшиц.

— Альшиц? А это кто такой?

— Не «такой», а «такая». Известная журналистка. Ей принадлежал контрольный пакет акций той самой телекомпании. Прокуратура считает, что я был заинтересован в ее смерти. И вообще упорно дает понять, что мои дела плохи. Короче, меня загнали в угол. И все из-за этой треклятой телекомпании.

— Так плюньте на нее, Егор! — убежденно сказал Навроцкий. — Собственная жизнь и жизнь близких дороже. Откажитесь немедленно, и все проблемы будут сняты.

— Вы уверены?

— На сто процентов!

— И про тех, кто моей смерти хотел, забыть? Не отомстить им за все?

— Месть, Егор, — это роскошь для настоящего бизнесмена. Мой вам совет — откажитесь.

Басов снова посмотрел на часы. Оставалось тридцать секунд. Не сорвется ли его план?

— Я тоже так думал, — сказал Басов со вздохом. — Но на днях у меня произошла случайная встреча с одним человеком. И все стало ясно. Даже идти к вам нужда отпала. Но я все же пришел, раз уж договорились.

— Что за человек? — настороженно спросил Навроцкий.

Басов перевел взгляд на дверь. В ту же секунду она отворилась и в кабинет вошел Котя Глинский.


Февраль 2000 года. Киллер

Постепенно Олейник стал догадываться, чем вызван интерес к нему молодого охранника. Парнишка был голубым, этого невозможно было не заметить. Голубых Олейник за людей не считал, но в его положении выбирать не приходилось. Наоборот, зная слабость охранника, на ней следовало сыграть.

И Олейник, преодолевая брезгливость, решил тоже прикинуться пидором, тем более что в местах заключения такое было не редкостью.

Неопытный Миша Марфин совершенно не разбирался в людях и поверил Олейнику на удивление быстро. После этого оставался ничтожный шаг до того, чтобы стать союзником киллера. То есть каким-то образом помочь Олейнику вырваться из заточения и вместе с ним уехать далеко-далеко.

Скорее всего, за границу. Киллер делал такие намеки, и был абсолютно прав. Тут им покоя не дадут, пока не поймают. А за бугром у Олейника имелся приличный счет в банке. Тайный переход границы он устроит запросто. Ему уже не раз это удавалось. И начнется долгая счастливая жизнь: Париж, Венеция, Лас-Вегас!.. Они повсюду будут неразлучны с Костей. Киллер разрешил называть себя по имени, отчего Марфин пришел в телячий восторг. Как же ему льстило, что такой знаменитый человек одарил его своим вниманием!..

Поняв, что Марфин уже готов и просто сгорает от нетерпения, Олейник приступил к реализации давно созревшего плана. Плана предельно простого, как все гениальное. Марфин должен был скрытно пронести в камеру пистолет. Охранникам оружие иметь при себе запрещалось, чтобы им случайно не воспользовались заключенные. Запасной пистолет был спрятан у Олейника в квартире на Шереметьевской улице. С оружием в руках киллер намеревался пробиться сквозь охрану к выходу, где, по сведениям Марфина, всегда стояло несколько легковых машин тюремной администрации.

Вскрыть и завести любую машину для Олейника было сущим пустяком. Его этому обучили в спецназе. А уж дальше, если подфартит, можно на скорости уйти от погони, затеряться в московских улочках. Потом бросить машину в глухом месте и затаиться до темноты.

Успех плана заключался в его дерзости и внезапности. Только такие побеги и удаются.

Диктуя Марфину адрес своей тайной квартиры на Шереметьевской, киллер понимал, что идет на риск. Но выбора у него не было.

— Не подведи, Мишенька, — ласково сказал Олейник. — Если что, я тебя из-под земли достану. Зубами горло порву.

Марфин невольно вздрогнул.

— Я все сделаю, Костя, — ответил он. — Мы же теперь как… Как братья.

Он словно ждал ободряющего поцелуя. Олейника аж передернуло.

— Все, — отрезал он. — Иди.

Марфин едва не провалил все дело. Квартиру на Шереметьевской он нашел, нашел и ключи, спрятанные в укромном месте. И пистолет ему удалось незаметно пронести в камеру. Но при этом парня всего колотило от возбуждения, и глаза у него блестели так лихорадочно, что его взвинченного состояния только чудом не заметили окружающие.

Ощутив в ладони ребристую рукоятку пистолета, Олейник мгновенно обрел былую уверенность. Он даже внешне изменился, превратившись в комок напряженных мускулов. Конечно, слабое звено, которое представлял собой Миша Марфин, следовало бы тут же устранить. Но он еще был нужен киллеру. Хотя бы для того, чтобы в качестве отвлекающего маневра бросить его как приманку преследователям.

Выйти за стены тюремного здания оказалось сравнительно легко. Застигнутые врасплох охранники даже не подумали сопротивляться. Олейник, несмотря на спешку, методично пристегивал их наручниками к дверям и батареям парового отопления.

Постовых на выходе он заставил с поднятыми руками забиться в каптерку и, обезоружив, запер их там.

Небольшая заминка случилась только на автомобильной парковке. Первая машина никак не хотела заводиться. Прямо как в каком-нибудь боевике, когда мотор отказывает в самый ответственный момент. Зато вторая машина завелась сразу, и Олейник погнал ее вперед, постепенно увеличивая скорость.

И тут Марфин, до сих пор молча передвигавшийся словно зомби, неожиданно залился истерическим смехом. Олейник бросил на парня быстрый взгляд и наотмашь хлестнул его по губам. Миша умолк, размазывая по лицу кровь.

— Извини, — буркнул Олейник.

Марфин обмяк на сиденье. Нервный припадок истощил его силы.

В пустом дворе, где Олейник остановил машину, ему пришлось вытаскивать Мишу силком. Они укрылись в подвале дома, предназначенного на снос, и просидели там молчком до ночи. Из осторожности киллер прерывал любые попытки Миши заговорить.

Когда сгустилась тьма, беглецы, выбирая тихие улицы, двинулись к дому на Шереметьевской. Там Олейник собирался кое-что взять, переодеться и как-то решить судьбу Марфина. Если бы тот взялся помочь за деньги, все было бы предельно просто. Деньги хранились на Шереметьевской. Но ведь парень надеялся совсем на другое, и откупиться от него вряд ли получится.

Киллеру не терпелось смыть с себя многомесячную тюремную вонь, но он заставил первым залезть под душ Марфина, чтобы проверить тайники, оборудованные в квартире. Все оказалось на месте: и доллары, и запасные документы, и обоймы для пистолета, и заветная видеокассета.

Марфин вышел из ванной, обернув бедра полотенцем. Олейник немедленно залез под душ и долго тер кожу простой мочалкой, которую предпочитал мягким губкам. Уже собираясь выйти, он вспомнил томный взгляд, которым проводил его Миша, и шепотом выматерился. Сейчас придется объяснить парню, что никакой любви между ними не будет.

Миша совершенно голый ничком лежал на кровати. Полотенце валялось рядом. Он ждал.

— Прикройся! — резко бросил Олейник.

Миша приподнял голову и недоуменно посмотрел на киллера.

— Я думал… — начал он.

— Ошибся ты, Миша! — оборвал его Олейник. — Я не по этому делу.

Марфин вскочил, испуганно прикрываясь подхваченным с пола полотенцем.

— Ты шутишь, Костя? — жалобно спросил он. — Не мучай меня, пожалуйста. Не надо.

— Ты меня не за того принял, — ответил Олейник. — Спасибо за помощь, но трахаться мы с тобой не будем. Никогда. И забудь про это.

— Но ты же… Ты же сам… Значит, мы никуда не поедем?

— Нельзя тебе со мной, Миша, — устало сказал Олейник. — Я тут подумал хорошо — не годишься ты для такой жизни.

Зачем мне тебя за собой таскать? Я все время под прицелом. Я-то увернусь, а тебя ухлопают.

— Подожди, Костя! — воскликнул Марфин. — Как же мне теперь? Ведь я из-за тебя преступником стал! Из-за тебя!..

— Закрой пасть! — рявкнул Олейник. — Я истерик не выношу! Или еще раз по хлебалу схлопотать хочешь?…

Марфин замолчал, затравленно глядя на киллера. Тот был недоволен собой. К чему он ввязался в лишние разговоры? Кончать надо парня. Он свою роль сыграл.


Декабрь 1999 года. Ксана

В крохотной палатке, защищавшей рыбачившего Сакеева от ветра, негде было повернуться. И Гурнов невольно оказался лицом к лицу с бывшим другом.

— Ты откуда взялся? — вылупил глаза Сакеев. — Случилось что-нибудь?

— Случилось, — сквозь зубы ответил Гурнов. — Не догадываешься?

Глаза у него были бешеные, и Сакеев переменился в лице

— Что?… — спросил он. — Не пугай.

Но Гурнов ничего объяснять не стал. Это только в кино убийца и жертва заводят длинные беседы, чтобы разжевать ситуацию зрителям. Здесь зрителей не было, и все происходило не на экране. К тому же Гурнов, на сто процентов уверенный в предательстве Рината, не собирался выяснять отношения.