— Да нет, Жанка, никакой это не Карабас. Я его знаю.

— Знаешь?

— Я его совсем недавно видела.

— Где?

— Все там же, на Борисовских прудах. Это тот мужик, которого я встретила в квартире соседа.

Жанна моментально сообразила, о чем идет речь.

— Не ошибаешься? — спросила она. — Точно?

— Ручаться не могу. Это все-таки рисунок, а не фотография. Причем детский рисунок. Но я почти уверена, что это тот мужик.

— Зойка, ты понимаешь, что это значит? — взволнованно воскликнула Жанна.

— А то! — сказала Зоя. — Это значит, что у нас есть портрет одного из тех бандитов, которые украли Ванечку.

— Именно!

— Только что нам с этим портретом делать?

— Как это что? Отнести в милицию.

— Они нас там на смех поднимут.

— Так я им и позволю! Пусть по этому портрету ищут преступника. Ведь ты же его узнала! А уж они в таких делах должны понимать.

— Что ж мы тогда расселись, как две клуши? Поехали! — сказала Зоя.

Она, как всегда, действовала решительно.

Следователь, собиравшийся сдавать в архив дело о похищении Ванечки, был изумлен и раздосадован визитом двух разгоряченных дам. Он выслушал их нехотя. Аляповатый портрет, сделанный детской рукой, вызвал у него саркастическую улыбку.

— Ну ладно, оставьте его у меня, — кисло сказал следователь. — Я покажу нашим оперативникам, так и быть. Но все это, извините, очень наивно.

— Сейчас покажите! — потребовала Зоя.

— Да, при нас! — поддержала подругу Жанна.

Первый же опер скривился, взяв в руки портрет. Но через секунду его взгляд оживился.

— Мать твою!.. — ахнул он. — Так это же Джафар!..

— Кто? — ошеломленно спросила Жанна.

— Джафар! Старый знакомый! Точно он! Будем его искать, Жанна Максимовна.

— У меня же номер его мобильника есть! — вспомнила Зоя.

— Откуда? — насторожился следователь.

— Не имеет значения, — сказала Зоя. — Случайно узнала.

Возникла секундная пауза.

— Ладно, не в этом дело, — решил опер. — Давайте номер.

— Может, лучше мне позвонить? А то еще спугнете его.

— Ну попробуйте, — сказал опер.

Через пару минут Зоя уже договорилась с Джафаром о времени и месте встречи.

— Вот и ладушки, — сказал опер. — А уж дальше мы сами!..


Декабрь 1999 года. Младший брат

Когда Басов неделю назад в двух шагах от кабинета Навроцкого столкнулся с Котей Глинским, он настолько растерялся, что повернул назад. С улицы он позвонил Навроцому, извинился за то, что погряз в неотложных делах, и попросил перенести встречу.

Басову требовалось время, чтобы сообразить, какое отношение имеет Глинский к олигарху. Басов никак не мог поверить в то, что человек, к которому он шел за помощью, может оказаться виновником всех бед. Это просто не укладывалось в голове. Навроцкий не был Басову другом, но они приятельствовали, и их деловые интересы никогда не пересекались. С чего бы вдруг все так переменилось?

Ответ на мучивший Басова вопрос мог дать только Глинский. И банкир однажды подъехал к офису Навроцкого в конце рабочего дня, чтобы, сидя в машине, подкараулить Котю.

Тот покинул здание одним из последних и направился к остановке троллейбуса. Машина

Басова нагнала его и поехала рядом. Улучив момент, Басов распахнул дверцу и позвал:

— Господин Глинский!

Котя удивленно оглянулся.

— Садитесь, подвезу. Нам по пути, — сказал Басов, широко улыбаясь.

Растерянный Котя безропотно сел рядом с банкиром и только после этого догадался спросить:

— Вы кто? Я вас не знаю.

— Так давайте знакомиться! — весело ответил Басов. — Меня зовут Егор Павлович. Егор Павлович Басов.

— Басов?! — ужаснулся Котя и рванул дверцу, намереваясь выскочить из машины.

Но дверцы были предусмотрительно заблокированы.

— Вижу, что моя фамилия вам известна, — удовлетворенно заметил банкир.

— Ничего мне не известно! Выпустите меня из машины! — жалобно попросил Котя.

— Зачем? — удивился Басов. — Я ведь обещал вас до дома подвезти. Показывайте дорогу.

— А вы сказали, что нам по пути.

— Соврал, — легко признался Басов. — А теперь, господин Глинский, вам придется ответить на несколько вопросов. Догадываетесь о чем?

— Понятия не имею, — ответил Котя.

На самом деле он сразу все понял. Понял, как только услышал фамилию банкира. Понял — и страшно перепугался. Он мгновенно забыл о том, что совсем недавно сам собирался найти Басова и открыть ему всю правду, чтобы отомстить шефу за смерть сестры.

Сейчас Котя дрожал за собственную шкуру. Ведь он тоже сыграл определенную роль в подготовке провокации на Островах. И вот теперь наступил час расплаты.

Однако первый вопрос Басова оказался совершенно неожиданным.

— Что за люди вас стерегли на похоронах сестры? — спросил он.

— Какие люди?… — окончательно растерялся Котя. — Ах, эти двое… Я не знаю. Их мой шеф прислал.

— Для моральной поддержки?

— Наверно.

— Или все-таки они следили за тем, чтобы вы в своем тогдашнем состоянии не наделали глупостей?

— Может быть, — ответил Котя, понурив голову.

— Заботливый у вас шеф, — сказал Басов. — Он понял, что убийство сестры было для вас тяжелым ударом.

— Откуда вы знаете? — хрипло спросил Котя.

— О чем?

— Об убийстве Регины. То есть что она не сама умерла.

— Догадался, — ответил Басов. — Мы с женой были у нее на квартире. К сожалению, застали ее уже мертвой. Не делайте большие глаза, господин Глинский. Ведь ваша сестра сумочку выронила, убегая из «Рамстора». А в сумочке был ее паспорт с адресом. Разве она не успела вам это рассказать? Вы же были последним, с кем она в день смерти говорила по телефону.

Котя молчал, не зная что ответить.

— Я вам кое-что объясню, господин Глинский, — продолжил Басов, аккуратно ведя машину. — Когда ваша сестра согласилась подбросить мне наркотик, она уже подписала себе смертный приговор. Ее должны были убрать, чтобы спрятать концы в воду. Это очевидно. Случайная встреча с моей женой в «Рамсторе» только ускорила дело. Так что она пострадала за собственную глупость. Или за подлость.

— Не говорите о ней так! — внезапно ощетинился Котя. — Вы ее не знали. Она была хорошим человеком!

— Хорошие люди на такие грязные дела не идут.

— Это не она… Это я во всем виноват…

Плотина молчания была прорвана, и Котя, захлебываясь, выложил Басову все, что знал сам.

— Я шефу этого никогда не прошу! — сказал Глинский в конце. — Только не знаю, как ему отомстить. Я даже сам собирался найти вас, чтобы… Ну чтобы мы вместе как-то…

— …прижали вашего шефа?

— Ну да. Что-то в этом роде.

— Понятно. — Басов холодно улыбнулся. — Я нечто подобное и предполагал. Что ж, остался пустячок. Узнать фамилию вашего шефа.

Он уже знал ответ, но все-таки вздрогнул, когда Котя сказал:

— Навроцкий.

— Марк Савельевич?

— Вы его знаете?

— Ну кто же не знает Навроцкого! Такая личность!

— В том-то и дело, — уныло сказал Котя. — Он любого как муху прихлопнет. А меня уж подавно.

— Зачем вы о себе так уж уничижительно, господин Глинский! К тому же вы теперь не один. Я о вас позабочусь в случае чего, несмотря на то, что я и по вашей вине горя хлебнул.

— Простите. И не надо обо мне заботиться. Лучше скажите, чем я вам могу помочь с Навроцким.

— Вот это уже речь не мальчика, но мужа! — похвалил Басов. — Никаких подвигов от вас не требуется.

— А что требуется?

— Просто войти в кабинет шефа, когда я там буду.

— И все?

— Остальное я беру на себя.

Разговор закончился клятвенным обещанием Коти войти в кабинет шефа ровно через двадцать минут после Басова. День и час встречи банкира с Навроцким были уже известны.

Глава третья

Козырные дамы

Февраль 2000 года. Киллер

И все-таки у Олейника рука не поднялась прикончить Мишу Марфина на месте. В том, что этот парень вырос сексуальным уродом, его вины не было. Так природа распорядилась. К тому же без Миши Олейник сейчас продолжал бы париться на нарах, и это тоже нельзя было сбрасывать со счетов.

Пока Марфин торопливо натягивал на себя одежду, киллер успел принять другое решение.

— Сядь и выслушай меня внимательно, — сказал он. — В Москве оставаться тебе действительно нельзя — в два счета повяжут. Но я тебе дам новый паспорт и научу, как из Москвы выбраться. А уж дальше, извини, выкручивайся сам.

Миша молчал, и Олейник засомневался, слышит ли парень то, что ему говорят.

Тем не менее киллер подсел к столу и принялся за работу, с которой успешно справлялся уже не раз. Он аккуратнейшим образом отклеил фотографию с Мишиного паспорта и приладил се на новый, вынутый из тайника. Получилось вполне сносно.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал Олейник. — Теперь ты Федин Валентин Николаевич. Правда, год рождения слегка подгулял. Но может быть, просто фотография получилась не слишком удачная. Такое бывает.

Старый паспорт Марфина киллер тут же сжег и пепел спустил в унитаз, отрезав Мише путь к отступлению.

— Держи свой паспорт, Валентин, — сказал Олейник.

Марфин не шелохнулся. Он продолжал сидеть с безучастным видом.

Олейник положил паспорт на стол. Потом нащупал в кармане скрученную трубочкой на иностранный манер пачку долларов, тоже перекочевавшую к нему из тайника. Таких рулончиков у него было пять. В каждом по десять тысяч баксов.