Так уж получилось, что, мне, старшему ребенку в семье людей, которые рано стали родителями, было предоставлено много самостоятельности. Несмотря на мамин постоянный контроль, я четко чувствовала, что у меня во всем есть свобода выбора, иногда ее даже было чересчур много.

С детства понимала: все в моих руках. Это, конечно, и хорошо, и плохо, потому что когда у тебя есть право выбора, то и ответственность ты тоже берешь на себя за поступки, совершенные тобой в любом, даже самом раннем возрасте.

Когда мне было восемь лет, я поступила в музыкальную школу. В школу пришли учителя из музыкалки и предложили прийти к ним на пробный урок, и я захотела. В то время мои двоюродные сестры уже учились музыке, и мне нравилось, как они играют на пианино, когда мы собирались на семейные праздники.

К третьему году оказалось, что большую часть времени меня учат петь, а не играть. И тогда мама напомнила, что я сама такое выбрала. Оказывается, я в восемь лет должна была понимать разницу между вокально– хоровым отделением и классом фортепиано.

Глава 33

Переписка в Фейсбук:

А: Привет. Как там дома?

Е: Привет. Если ты спрашиваешь про то, как мне в кровати возле компьютера сидится дни напролет, то знаешь, пока неплохо. Хватает сил не выходить на улицу. А ты как?

А: Нет, я спрашивала, как Украина и твоя акклиматизация. Так же ужасно, как мы и думали?

Е: Я уже вторую неделю сижу дома. В прямом смысле, без преувеличения, ни разу не вышла. Хотя сегодня собираюсь встретиться с Антоном.

А: Антоном? Это еще зачем?

Е: А почему бы и нет?

А: Ну, не знаю. Может, потому, что ты ему изменила, а потом бросила его.

Е: Я не понимаю, почему ты вечно на меня нападаешь, как будто благополучие Антона для тебя важнее моего.

А: Не знаю, точно не из– за этого. Может, потому что мне обидно за все те часы, которые я выслушивала тебя и утешала, а потом ты с такой легкостью рассталась с ним.

Е: А лучше было бы, если б мы поженились? Тебя бы это успокоило?

А: Нет. Ладно, больше не буду к тебе цепляться, извини. Но все равно не понимаю, зачем вам встречаться.

Е: Я не знаю, почему, но когда я вернулась, единственный человек, которого мне захотелось увидеть, был Антон. Почему– то он для меня сейчас самый близкий. Ты ведь осталась в Америке, а я теперь одна. Как там мой любимый Вайлдвуд поживает и ты?

А: У нас все по– прежнему. Непривычно, что из наших осталось всего пять человек. Вайлдвуд опустел, и это заметно на каждом шагу.

Е: Но ты рада, что осталась? Как Габри?

А: Я рада. Пока моя виза до сих пор действительна, для меня мало что изменилось. Целый день работаю, вечером либо гуляем по набережной, либо ходим в кино. Сейчас из– за отсутствия постоянных вечеринок мы открыли для себя кинотеатр. А еще заметила странную особенность – в Вайлдвуде, оказывается, нечего делать.

Е: Не может быть! Странно, он всегда казался таким развитым мегаполисом.

А: Ха– ха. Шути– шути, но и вправду, в одну ночь все изменилось до неузнаваемости. Представь: выходишь с утра на набережную, а половина магазинов закрыта. Хочешь зайти к Марии за мороженым, а Мария уехала. Думаешь: ладно, зайду к Эмме на пять минут перед работай, а там пусто. Мой хозяин тоже решил через недельку закрываться. Хотел работать до конца сентября, но понял что людей мало и нет смысла. Так что скоро я тоже останусь без работы, ну или буду искать новую, еще не решила.

Е: Ты так и не написала про Габри, у вас все в порядке?

А: А ты как чувствуешь, где болит, и пытаешься туда надавить.

Е: Прости, я не хотела. Дежурный вопрос.

А: С Габри все странно. Он впал в непонятную хандру. Говорит, что ему все наскучило, ничего не хочет. Я почему– то воспринимаю все на свой счет. Если рядом со мной он так себя чувствует, значит, я его больше не радую.

Е: Ну, все не так просто. Мы не всегда можем повлиять на человека и помочь ему, как бы нам этого не хотелось.

А: Ну, не знаю. А если это человек, которого любишь, и раньше тебе всегда удавалось его и развеселить, и поднять настроение? А когда с утра после звонка будильника слышу: «Я не хочу вставать, зачем мне это, больше не пойду на работу, какой смысл?» – тогда у меня начинается паника.

Е: Мне кажется, он просто устал. Его летний рабочий график сильно отличался от нашего. Если мы в шесть часов вечера махали ручками нашему аквапарку, то он мог работать и до двух, и до трех ночи, прямо как Беннет. Кстати, он уже уехал? Ты не видела?

А: А вы что, не переписываетесь?

Е: Не особо. Пару раз после моего приезда я ему написала. Он ответил, но сам не пишет. Вот я и простилась с ним, как простилась с Вайлдвудом.

А: На этой неделе точно его не видела. И сейчас вспоминаю, что проходила мимо его магазина и тот был закрыт. Думаю, уехал, но если встречу его, напишу.

Е: Да ладно, я так просто спросила, ради приличия.

А: Во сколько ты встречаешься с Антоном?

Е: Мы договорились, что сегодня он, как освободится, позвонит мне, и тогда решим.

А: Потом напишешь, как все прошло.

Е: Ок, а ты не переживай. Не думай, что ответственность за состояние Габри лежит на тебе, это нечестно. Каждый человек сам для себя решает, проснуться ему с плохим настроением или с хорошим.

А: А разве у тебя так не бывает? Проснулась с утра, и как будто белый свет не мил, все раздражает, и не видишь ни в чем смысла. А потом кто– то поддержит тебя, подбодрит, вытянет погулять, и все налаживается.

Е: Конечно, и у меня такое бывает. Вот, например, сейчас мне все не мило. Но я понимаю, что в этом не виноват никто, не в Украине дело или в нашем депрессивном городе. Я выбираю сама свои чувства. И если я захочу, то меня можно и развеселить, и отвлечь от моего состояния подавленности. А если не


захочу, то хоть танком меня вытаскивай, все будет бессмысленно.

А: Ты права, я буду продолжать делать все, что в моих силах, и надеяться, что у него это скоро пройдет.

Е: Вы уже решили, что будете делать дальше?

А: Нет, каждый раз, когда я об этом начинаю говорить, он пытается как можно быстрее этот разговор прекратить словами: «Что– нибудь придумаем, к чему сейчас об этом?»

Е: Может быть, это как– то связано с его подавленностью? Может, он не знает, что делать дальше? Чувствует ответственность за тебя?

А: Я не знаю, не думала над этим.

Е: А почему он не хочет вернуться в свой родной город?

А: Говорит, там работы для нас не найти, вернее, для меня, нелегалки без документов. Это какой– то маленький городок в Северной Каролине.

Е: А помимо его состояния, как думаешь, ваши отношения в порядке? Я просто спрашиваю, чтобы понимать всю картину.

А: Ну, когда он такой, сложно судить, что относится к его личным проблемам, а что – к нам. Блин, теперь я буду думать, что это из– за меня.

Е: Почему?

А: Я поняла, что у нас не было секса уже неделю, чего раньше никогда не случалось.

Е: Ну, это еще не показатель. Попробуй сегодня сама проявить инициативу, и посмотришь, что будет.

А: Ладно, попробую сегодня с ним поговорить о своих переживаниях. Чтобы он понимал, что он таким своим поведением делает и меня несчастной. Я готова его поддерживать, если нужно, помогать ему во всем. Но чувство бессилия и невозможности повлиять на ситуацию меня сильно задевает.

Е: Ладно, не накручивай себя. Вечером все выяснишь. У тебя совсем нет клиентов?

А: Нет, скучаю целый день. Хорошо, что хоть с тобой поговорила.

Е: Ладно, держись, с интернетом в телефоне еще никому не удалось умереть со скуки.

А: Это точно. Пойду выйду из магазина и погреюсь под солнцем, а то от этого кондиционера мурашки по коже.

Е: Пока. Передавай привет океану.

Глава 34

Уже семь часов вечера, Антон не звонит. Наверное, где– то задержался. Я, конечно, первая не буду набирать, мы договорились, что он освобождается и… Значит, буду ждать. Пока посмотрю еще один сезон «Анатомии страсти». Затянули меня в свои сети эти интерны из Сиэтл Грейс.

Восемь, все так же тихо, я опять терзаю телефон, и меня это бесит. Ведь сейчас не та ситуация, когда я должна прилипать к экрану и каждому его звуку. Все, выключаю телефон, даже если захочет уже – не дозвонится.

Так гораздо лучше, теперь я опять все контролирую. А что мне оставалось делать? Позвонить самой? И тогда бы он подумал, что я нетерпеливо ждала нашей встречи, а он так и не нашел для меня минутки. Не предупредил, что встреча не состоится, и даже не отписался, что он сегодня занят. Как можно легко распоряжаться чужим временем? Вот этим он меня разозлил. Ничего не буду выяснять, не так уж и хотелось.

Я замечательно провела время и без Антона. Единственное, что меня сейчас расстраивает, что сериал не бесконечен. Два сезона осталось, радует только, что они продолжают его снимать.

А теперь проверю соцсети, и можно будет спокойно отправляться спать. Итак, кто там онлайн? Антон онлайн, может, напишет мне? Придумает что– то вроде: сломался телефон, только добрался до интернета. Нет, ничего не пишет, но из сети тоже не выходит.


Ладно, я сама ему напишу, нельзя же вот так договориться и продинамить меня безнаказанно.

– Привет, вижу, что ты жив– здоров и время посидеть в социалке у тебя есть.

Ничего себе, сразу отвечает. Ну давай, загружайся быстрее.

– А почему бы и нет?

– Ну, например, потому, что мы договаривались, что ты, как освободишься, позвонишь, а ты, видимо, все так же занят.

– Нет, я не занят.

– Так ты забыл о нашей договоренности?

– Нет.