Джина Шэй - Штучка

— Ну я ж тебе не рояль, чтобы настраиваться подолгу, — фыркнула она.

— О нет, не рояль, ты у меня скрипочка, милая, — Егор умудрялся и посмеиваться, и тискать Таньку, продолжая выбивать из ее груди сдавленные стоны. Он был невозможен, невозможен. Таньке вообще казалось, что она может кончить прямо так — от одних его пальцев, только ускорься он хотя бы чуть-чуть. Но он не ускорялся, явно не желая, чтобы Танька отправлялись в путешествие до оргазма в одиночку.

— Скрипочке смычка не хватает, — на выдохе вырвалось у Таньки, и Егор таки фыркнул, оценив шутку. Затем надавил на талию, заставляя прогнуться и расставить ноги шире. И тихонько, медленно толкаясь внутрь нее, внутрь пульсирующего лона, продолжал ласковую пляску собственных ладоней вокруг Танькиной груди. Неторопливый, вкрадчивый, он еще ни разу не был с Танькой настолько нежен, как был сейчас. Просто берег, по минимуму беспокоя Танькину пятую точку.

И был смычок, и была… симфония. Из капель воды, каким-то чудом не испарявшихся при соприкосновении с Танькиной раскаленной кожи. Из тихих вздохов от его ладоней, скользящих по ее животу и груди. Из хриплых вскриков, когда его пальцы у ее клитора довели Таньку до точки, когда кипеть сильнее было уже невозможно. И было «включение голоса» — спасибо, спасибо, спасибо, Егор, что разрешил не молчать. И были их имена, звенящие по одиночке и одновременно, сталкивающиеся друг с другом и будто звучащие в унисон.

Таньке смертельно хотелось целовать его, но нет, он не давал ей повернуться, не давал ей на себя глядеть, не давал прикоснуться, и это доставляло, пожалуй, побольше неприятных покалываний, чем ноющие после вчерашнего ягодицы. Ладно. Она с этим справится. Он ей доверится. Ну… или не доверится и прогонит ее. Все равно. Все равно сейчас она содрогается от «звучания» самых последних нот их «симфонии», и сама того и гляди — доорется до соседей Егора.

— Скажи, а тебя вообще можно затрахать? — насмешливо поинтересовался Егор, когда смог отдышаться. — Голова у тебя вообще болит? А то кажется, я могу умереть смертью великого любовника — от сердечного приступа во время секса.

— Голова у меня скорей от недотраха болит, — Танька хмыкнула, задирая лицо навстречу струям воды. В глазах плавали темные мушки и на ногах Танька держалась только благодаря крепким руками Егора, обнимающим ее.

— Знаешь, это звучит как вызов, — Егор расхохотался, а затем уже более практичным тоном поинтересовался. — Ты жрать что будешь, солнышко? Овсянку? Творог? Яичницу? Я за яичницу, но хрен же знает, как ты относишься к жареному с утра.

— К жареному с утра я нормально отношусь, — усмехнулась Танька, — особенно, если жарят меня.

— Ну, точно нимфоманка, — тоном, как будто он выиграл в лотерею джек-пот, произнес Егор.

Еженедельные совещания у ректора протекали как обычно — довольно скучно, особенно для декана, который о своей работе отчитался практически в самом начале данного мероприятия. На факультете приборостроения все было по плану. Егор уже откорректировал график зачетов на май, с учетом того, что часть преподавателей кафедры моталась в мелкие филиалы. Конечно, это удлиняло зачетную сессию в МФТИ, но что поделать — специалистов нужной квалификации не хватало. Опять же, студенты были довольны, у них зачеты были сбиты не в две недели, а в три — между ними был разрыв. Посещаемость была в норме. Подготовительные курсы для абитуриентов проходили успешно. Все выполнялись настолько эффективно и по графику, что Егор бы сам себе выписал премию за отличную работу, вот только, увы, этими делами заведовал ректор, который на такие вещи созревал в основном после того, как показатели успеваемости на приборостроительном факультете начинали греть душу. К сожалению Егора, такое у прибористов происходило не каждый семестр.

Но хорошо, что сидел Егор не под самым носом ректора, хорошо, что была возможность строчить СМСки, и слава беззвучному режиму на телефоне. С учетом совокупности этих факторов слушать чужие отчеты было не так скучно.

«Ну и как там твоя картошка? Всю посадила?»

Маленькая нахалка сбежала на все первомайские выходные. Егор только и успел нахлобучить ее еще разок в среду до обеда, а потом, стоило только снять с нее наручники, как она впрыгнула в прихваченные сменные джинсы и сбежала. На деревню к мамочке.

Не то чтобы Егору было нечем заняться, в конце концов доклад подготовил возмутительно заранее, график тренировок остался неизменным, но все ж отсутствие эротического досуга несколько удручало. И как, спрашивается, достать девчонку своим пофигизмом и ядовитостью, если она остается рядом чуть-чуть подольше, чем требуется времени для перепиха. Только еду успей впихнуть, потому что если не впихнешь, можешь быть уверен — пожрать эта дурында забудет. Ну, да ладно, есть же СМС, можно отвести душу, за все четыре дня.

«Ну, на следующие выходные еще осталось. Мама сказала, там луна в созвездии рыб будет, чтобы это ни значило».

Значит, опять сбежит. Ну что ж, ладно. Все равно картошка рано или поздно кончится, и просто однажды утром наручники Егор пристегнет собственно к кровати. Так нахалка сбежать не сможет. Только сползет, затраханная им до состояния беспамятства.

«Лучше бы твоя луна на следующие выходные была в созвездии рака».

Егор даже представлял как вспыхнули от этой смски у Татьяны щеки, но даже если она и смутилась, это оказалось не заметно.

«А что, звезды на моих небесах сияют только на выходные? Какое разочарование».

Ответить на этот выпад Егор не успел, потому что проректор заговорила, собственно, о научной деятельности приборостроителей, и это было важно выслушать до конца. А пока выслушивал — пришла другая СМС-ка.

«Получается, я зря сегодня надевала юбку, надо было ждать до выходных?»

Дразнила. Конечно, смотрелось это довольно наивно, потому что приемы у Татьяны все равно были очень девчоночьи, но почему бы и не сделать вид, что повелся на эту ее провокацию?

«Знаешь, куда бы я тебя сейчас посадил, как ты ту картошку?»

Нахалка не ответила словами, прислала смайлик-банан. Угадала, молодец, Локалова, лови зачет.

Очень хотелось фыркнуть, но что-что, а держал лицо Егор профессионально — поэтому мог набирать текст сообщений практически вслепую, с деловитым видом прислушиваясь к докладу проректора по хозяйственной части о том, что в женском общежитии университета что-то там накрылось.

«Бананы в наших широтах не растут. Двойка тебе, отличница».

«Ну, извините, господин декан, моркови в смайликах растет и того меньше. Не то что в вашем кабинете».

«Слушай лекцию уже, бездельница. Ты же знаешь, что Оксана Леонидовна может проверить конспекты».

«У нас сегодня расчет, и я его уже сделала. Не знаю, чем занять руки».

Егор покосился на часы. Быстро она справилась. Еще двадцать минут до конца пары. И переписываются они уже минут десять, а телефоны Оксана на расчетах забирает. Так что получается, разделалась Татьяна с задачами за полчаса до конца занятия. Впрочем… Ничего удивительного. Это же Локалова. Еще сидит сейчас поди и насмешливо поглядывает на Гордеценко, который в расчетах всегда медлит, перепроверяя каждый шаг.

«И какие же у тебя соображения?»

«Такие, к которым ты наверняка будешь ревновать».

Егор прищурился. Шуточка была на грани фола, и Татьяна наверняка понимала ее двойной подтекст. Еще до сессии он бы понял ее, в конце концов, не проведена же была эта граница. Но сейчас… Татьяна не походила на дуру. Егор не походил на идиота. Интересно, чего она может добиваться? Или ее попросту опять слегка несет, потому что делать нечего, пока однокурсники корпят над расчетом? Ну ладно, сейчас есть повод только удивиться, не более.

«Без меня не начинай, солнышко, и все доживут до вечера».

«А если я не доживу?»

«Я уже говорил: это будет большая потеря для науки».

Вообще, Егор ожидал что-то вроде СМС-ки «А для тебя?», но не дождался. И совещание кончилось, и директивы деканам и проректорам успели выдать, а ничего такого Татьяна не написала. А потом просто стало не до телефона.

Честно говоря, работы было дохрена. Настолько дохрена, что Егор до своего кабинета за полдня так и не добрался, зато успел осчастливить завкафедры прекрасным фактом, что проректор подкинула им проведение лекции по защите интеллектуального права университета. Вместе с Ольгой Валерьевной они «обрадованно вздохнули», выбрали день и начали присматриваться — кто в педсоставе был пригоден, чтобы стать жертвой и выступить в качестве лектора. Педсостав тоже был не лыком шит и не первый год работал с Егором, прекрасно знал, с каким лицом обычно декан факультета ищет «везунчика», и все поголовно делали очень занятые физиономии. Будь это срочно, Егор в принципе бы сразу назначил исполнителя, но не горело, можно было подумать.

До кабинета он добрался только с началом третьей пары. Вообще, нужно было сходить пообедать, но было несколько мелких дел. Честно говоря, наверное, не пристань к нему завкафедры и не попроси она выдать подписанное расписание зачетов и график командировок для преподавателей, Егор бы все-таки отложил бы все те мелочи на время после обеда. Нет. Не отложил. Ольга Валерьевна была крайне инициативной и очень ответственной сотрудницей, и повода отказываться уделить ей десять минут времени у Егора вроде бы не было.

А лучше б нашел…

Некая западня стала понятна сразу, потому что… Потому что стоило зайти в кабинет, и Егор прямо ощутил, насколько глубоко воздух здесь пропах ландышем. Будто пол помыли духами. Понять, что что-то не так, Егор понял, но… было совсем не ясно, что конкретно происходит, и чем оно вообще закончится. Ольга Валерьевна тоже напряглась, принюхиваясь, но ничего не сказала. Кажется, решила, что лучше ей не знать, чьими духами может пахнуть в кабинете декана. Ольга Валерьевна оказалась стойкая, потому что даже подойдя к столу Егора, не взвизгнула от неожиданности, хотя был повод, нет, она всего лишь замерла как вкопанная. Данное поведение Ольге Валерьевне, преподавателю с тридцатилетним стажем, видевшей очень многое, в принципе было не свойственно.