Рассудок, боже, как вовремя ты проснулся и включил заднюю передачу. Егор просто не мог к ней сейчас вдруг чем-то воспылать. Это все — авансы глупой дурочке, коей является Танька. Ни к чему Егора не обязывающие, ни о чем не свидетельствующие. Никакая это не взаимность, и думать забудь, Локалова, все, на что ты вообще рассчитываешь? С чего ты вообще на это рассчитываешь? Вы всего один раз перепихнулись, с какого хрена стоило ему тебя поцеловать — в голове уже марш Мендельсона заиграл. Идиотка. Ванильная. Конченная. У тебя планы — вспомни их. Подчеркни их жирно, можно двойной чертой. И впредь, когда у тебя снова засвербит в трусах, когда ты снова дашь своей придури волю, — внимательно смотри на листочек с планами.

Отклоняться назад, вырываясь из такого восхитительного плена его губ, пришлось ценой неимоверной боли. Как будто назад дернулась и часть себя с мясом вырвала. Ничего. Сейчас. Сейчас она оправится и сможет вернуть все на место. Пусть ей этого ужасно не хотелось…

— Ты уже не соскочишь, — Егор прищурился, кажется, снова изучая выражение Танькиного слишком болтливого лица, — слышишь, Татьяна, ты уже не соскочишь, я тебе не дам.

Это звучало почти угрожающе. Слишком опасно, был уверен так поздно проснувшийся рассудок.

— Зачем тебе это?

— Любопытно, — Егор пожал плечами, — не помню, чтоб меня так очертя голову хотели, как ты.

Ох, Васнецов, если бы только «хотели»… Если бы Танькин идиотизм заканчивался на этом…

— Ты же хочешь повторить, да? — ладонь Егора лежала чуть выше Танькиного колена. Большой палец осторожно выводил на ее бедре круги — не очень большие, но достаточные для того, чтобы в животе Таньки переплетались в брачном танце электрические угри. Таньке хотелось назло своей дурости ответить «нет», огрызнуться, вскочить — и сбежать, но она не может. Потому что Егор смотрел прямо в ее глаза, и Танька чувствовала себя загипнотизированной. И почему она не согласилась разойтись на «вы» до входа в клуб? Почему так не хотела от себя отпускать это слишком сюрреалистичное безумие? Этого же не могло быть на самом деле, не могло, не могло.

— Хочу, — шевельнулись непослушные губы, пока в голове нервные мысли никак не могли закончить тур игры в чехарду.

— Ну так сделай лицо попроще, Тань, — фыркнул Егор, — ей-богу, такое ощущение, что я тебя в гарем зову семьдесят седьмой наложницей. Будто не ты все это затеяла. Пока хочешь — покувыркаемся, расхочешь — разойдемся. Только в университете знать не должны. Тебе ж самой будет лучше.

Его предложение звучало как сделка с сатаной. Нет, наверное, у кого другого были сделки повыгоднее и в качестве объекта для перепиха предполагался какой-нибудь Джонни Депп, но… к черту Деппа. Танькин вариант был гораздо искусительней. Сидел, просто на Таньку смотрел и будто взглядом этим ампутировал ей разумность — по пальчику, по кусочку, по ломтику.

— Звучит заманчиво, — тихо выдохнула Танька, по-прежнему удивленная, что еще не сбежала от насмешливой улыбки Васнецова, и что еще не елозит задницей у него на коленках. Она могла бы, да…

На столе начинает вибрировать телефон. Кажется, Анька встревожилась отсутствием Локаловой на паре.

— Я сейчас, — Танька виновато бросила взгляд на Егора, и тот пожал плечами. Танька схватила телефон и торопливо выскочила из кафе. Вдруг Егор что-то сказал бы во время разговора — хоть даже официантке. Вряд ли Анька не узнала бы голос декана. Впрочем, если б Танька знала, что в коридоре столкнется с Лазаревым, — она бы, пожалуй, осталась в кафе, с Васнецовым.

Ты — со мной

Вообще, по уму, надо было Татьяну послать. Вот прямо сейчас, встать, напустить на морду лица хмурости, цинично улыбнуться, сказать, что «вертел я это все на мужском половом органе», и свалить в закат. Это бы было жестко и скорей всего резануло бы девчонку по живому, но по молодой дурости такие вещи сносятся проще. Так она бы вполне спокойно могла доучиться и выбросить Егора из головы сразу после получения диплома. Это было бы очень благородно, с соблюдением преподавательской этики и все такое. Вот только… Вот только преподавательскую этику Егор поимел одновременно с Татьяной, и честно говоря — ему понравилось это увлекательное действо. К тому же Татьяна явно не из молчаливых, не из тех, кто опускает руки после одного отказа. Нет, есть, конечно, крохотная вероятность, что она впадет в великую тоску, сдастся и больше не пойдет на штурм, но… Куда больше причин предполагать, что Татьяна попробует еще раз. Ударит в выявленное слабое место. Конечно, если Егор решит завязать на этом, то он-то, если что, переживет еще пару таких случаев. Наверное. Но есть ли в этом хоть какой-то семантический смысл? В чем вообще заключается проблема? Какие вообще у Егора могут быть причины сейчас и здесь отказываться от симпатичной и безбашенной любовницы? Ну, студентка. Его студентка. А еще двадцать первый век на дворе, и чего только этот мир не видел. Сейчас женщины у Егора не было, так что даже совести возразить было нечего. Почему бы и не потрахаться, если девчонка его более чем устраивает? А там — сама сбежит, столкнувшись с количеством радиоактивных тараканов Егора. Это только издали томно вздыхать можно долго, а когда вздыхать уже не надо, и когда вместо идеализированного образа познаешь самого человека со всеми его вредными привычками — вот тут-то ванильные настроения демонстрируют крайне высокую скорость своего распада.

Так. И Татьяна что-то слишком долго рассказывает Розиковой, как ей внезапно поплохело, и с заказом что-то возятся. Сначала нужно найти Татьяну, потом разобраться с тем, сколько времени повар может нарезать две порции салата.

Самым рабочим предположением, где могла задержаться Татьяна, стала версия, что скорей всего она все-таки столкнулась со своим «почти бывшим» — и сам бы Егор предпочел, чтобы это произошло в его присутствии, но судьба решила иначе. И гипотеза оказывается верной. Первое, что увидел Егор, выходя в коридор, — Локалову, сидящую на подоконнике. Очень интересно, кто ее туда посадил, и чьи руки надо укоротить за прикосновение к Татьяниной заднице? Напротив девушки стоял, прям нависал над нею, высокий парниша в форме тренера. И Татьяна, и парень молчали, пытливо уставившись друг на дружку, даже не особо замечая происходящее вокруг них, и в эту немую сцену необходимо было вмешаться.

По стриженому светло-русому затылку Егор опознал в сопернике тренера по степ-аэробике. Васнецов его знал, регулярно сталкивались на территории тренажерных залов. Тезка, кажется. Ха, любишь ты имя «Егор», не так ли, Танечка? Впрочем, для обращения к сопернику Егору имя было не обязательно. Как там его другие тренера звали?

— Лазарь? — с ленцой и насмешливой приветливостью кашлянул Егор, встав за плечом парня. Тот обернулся с недовольной рожей, пытаясь взглядом сообщить, что кому бы его ни приспичило окликнуть — он не вовремя. Впрочем, не важно, что у Лазаря там на физиономии написано, лишь бы руки свои убрал, что лежат по бокам от коленей Татьяны. А то все-таки придется укорачивать. У самой Татьяны на лице при виде Егора проступил испуг, будто таки произошло самое страшное событие в ее жизни. Дурочка. Егор сюда пошел после твоего признания не для создания проблем, а для их решения. А конкретно эта проблема даже легче решается, чем Егору казалось. В конце концов, именно Лазарь на прошлой неделе устроил пьянку на весь клуб в честь знаменательного события в своей жизни.

Нужно отдать парню и вкусу Татьяны должное — тут есть действительно, с чем поконкурировать, и физиономия у Лазаря подчеркнуто мужественная, да и пристрастие к майкам у него не просто так, рельеф у плеч очень правильный, Лазарь сразу демонстрировал товар лицом, так сказать. Забавные понты, ничего не скажешь. Но не меряться же с сопляком объемом бицухи, не солидно как-то до подобной мелочности опускаться.

— Егор Васильевич, — поняв, что Васнецов не торопится уходить, соображает кивнуть Лазарь, — я тут немного занят, давайте я позже вас проконсультирую.

Да, да, дорогой, я прямо просто так мимо проходил, чтобы услышать твою суперполезную консультацию. И три раза в жизни не разговаривали, и ведь никакой даже мыслишки в голове не проскочит, что с тобой заговорили не просто так. Нет, не пара ты нашей Танечке, не пара.

— Как жена, — мягко улыбнулся Васнецов, и лицо Лазаря закаменело, — из роддома-то выписали?

На лице Татьяны мелькнула ликующая улыбка. Что, знала? Догадывалась? Ой, стерва, а! Трахалась с потенциальным женатиком, но при этом Егорова жена ей мешала. Последовательно, да. Впрочем, ладно, разберемся с этим позже.

— Выписали, — вымученно улыбнулся Лазарь.

— Ну отлично, — Егор улыбнулся, — а теперь сделай одолжение, приятель, отвали от девушки, ее с сегодняшнего дня танцую я.

Лазарь вскипает, это видно по побагровевшей физиономии, по сжавшимся кулакам, вот только смелости у щенка не хватит на Егора сейчас кинуться. Да хоть бы и хватило…

— Тань, ты серьезно — с ним? — сухо поинтересовался Лазарь, поворачиваясь к Локаловой. — Он же тебе в отцы…

Егор фыркнул, потому что трахался точно не с пятнадцати лет, и столь зрелой дочки у него в принципе не могло бы быть. Если, конечно, он верно помнил год рождения Локаловой.

— Нет разницы, с кем я, Егорчик, — мягко улыбнулась Татьяна, — суть в том, что я тебе только что сказала «Финита, милый, все. Чао, прощай и все такое. Номер удалить не забудь, а то жена спалит».

Егору стало жаль, что он сам не слышал, как Таня это сказала в первый раз, но, судя по всему — было, потому что Лазарь пару раз гневно выдыхает, а затем уходит, напоследок треснув кулаком по подоконнику рядом с Таниным коленом. Та даже не вздрогнула, лишь насмешливо хихикнула вдогонку.

Впрочем, вряд ли стоит списывать щенка со счетов, сейчас при Егоре он давить на девчонку побоялся. Да, сейчас вскрылось семейное положение, но… Но такие мудаки умеют убалтывать, убеждать, что с женой они «из-за ребенка», «и вообще, я ее не люблю, только тебя, солнышко». Не то чтобы Егор считал Татьяну за дуру, но не особенно ему хочется, чтобы она давала Лазарю хоть один шанс «поболтать».