— А он любил себя. Вот же сволочь, довел девчонку до выкидыша и в кусты.

Последняя реплика ударила пощечиной, заставив вздрогнуть.

Юра тоже её ударил. Словами.

Когда Лиза узнала о беременности, у нее случился шок. Она с десяток тестов перевела, пока окончательно приняла новость о том, что у нее будет ребенок.

У них с Юрой.

Но вскоре шок вытеснили мечты: о счастливой семье, радостном детском смехе, совместных ужинах и вкусных завтраках. О том, чего у нее самой никогда не было.

«Все равно он давно не любит жену, — подбадривала себя девушка, спеша на свидание с возлюбленным. — И дети уже взрослые, поймут».

А потом случился короткий, но емкий разговор, в котором Кузнецова узнала о себе много нового. Вместо предложения руки и сердца, ей предложили убираться восвояси и поискать остальных дурачков.

— …пока молодая богатого искать надо, — продолжала учить жизни сестра.

— Что? — вяло переспросила Лизка, выныривая из горьких воспоминаний.

— Ну подумай, как бы ты его одна растила? В нашу газету тебе уже точно путь заказан. Тогда куда? Полы мыть? Как мать? Чтобы у ребенка было такое же «счастливое» детство как у нас? Пока молодая и красивая лучше бы у себя там нормального парня поискала, чтобы при деньгах был. У вас там таких, как рыбы в пруду, один из лучших университетов всё-таки…

— Возможно, ты права, — задумчиво протянула девушка, слова про детство заставили задуматься. Кузнецова не желала для собственного ребенка своей судьбы.

— Не возможно, а права! — подняла вверх указательный палец Нина, мысленно радуясь тому, что смогла достучаться до Лизы.

***

«Надо было послушать Сватову и оставить его в универе», — Кузнецова поджала губы, разглядывая причину своего недуга. Цветы хотелось выбросить немедленно, но вряд ли Катя поймет, да и жалко. Недолго думая, рыжая ухватилась за ведро, что служило вазой, и потащила тяжесть в сторону двери, решив временно оставить букет в тамбуре. Всё равно Сватова вернется под утро, а соседки разъехались на выходные. Лиза же, с недавних пор, в родные края не рвалась.

Однако, вернувшись в комнату, девушка поняла, что навязчивый аромат никуда не исчез. Казалось, он въелся даже в стены и давил, давил, давил…

Она опять бросилась к окну, распахивая обе створки разом, ощущая как от свежего воздуха тошнотворный комок в горле исчезает. Устав стоять, девушка забралась на широкий подоконник, попутно прихватив ноутбук со стола. Как ни странно, Кузнецова вняла совету сестры насчет поиска жениха. И по привычке подошла к делу старательно, тщательно собирая информацию на претендентов. Катя, увидев её блокнот, восприняла эту новость, как обычную легкомысленную забаву.

— Когда закончишь, сможешь занятную статью написать, — подала еще одну идею Сватова.

Лиза на такое лишь слабо улыбнулась, уверенная в том, что когда закончит, безымянный палец её правой руки будет украшать кольцо. Она сделает всё для этого, лишь бы вновь не стоять на облупившемся больничном крыльце и чувствовать пустоту.

***

Ночной клуб встретил меня ожидаемой тишиной: рабочий день, а точнее ночь, еще не начались.

«Вот, чтобы я назвала «Адом», — хмыкнула про себя, неспешно бредя по полутемному коридору.

Со стороны центрального входа клуб выглядел довольно внушительно. Два яруса: первый — с танцплощадкой, огромным баром, небольшой сценой и пятью клетками для шести танцовщиц, что будто островки в океане были разбросаны по танцполу; и второй — с баром-рестораном и випками. Служебная же часть заведения имела более приземленный вид и всё еще разила совдеповским духом.

Прозрачная тьма не скрывала выбеленных стен с синими панелями, покрытыми тонкой сеточкой трещин. Кое-где краска не выдержала натиска времени и облупилась, рябя белыми проплешинами, что в полутьме смахивали на абстрактный рисунок. Старый, потертый паркет знакомо поскрипывал под ногами, а двери безликими тенями мелькали то слева, то справа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я почти привыкла к этому месту. К безобразным стенам и ветхим полам, что будто рассказывали свою историю, нашептывали её тебе, мечтая быть услышанными. Не привыкла лишь к дверям и решеткам.

Ведь за ними находились люди…

Стоило зайти в гримерку, как все взгляды устремились в мою сторону.

— Привет! — я стянула рюкзак и куртку, попутно приветствуя коллег или же подруг по несчастью. Хотя подругами нас вряд ли можно назвать.

Здесь каждый сам за себя.

— Что-то ты сегодня поздно, на свиданку ходила? — подмигнула мне Инга, тряхнув длинными локонами.

«И эта туда же!»

— Нет, решила прогуляться. Погодка классная.

Не говорить же, что денег у меня осталось только на еду. В конце концов, мы не для откровенных разговоров тут собрались. Подавив тяжелый вздох, я села перед огромным зеркалом рядом с Соней, которая, не теряя времени на разговоры, готовилась к ночи. Следуя её примеру, я тоже достала косметичку и приступила к нанесению сценического грима, мысленно настраиваясь на «работу».

Казалось, прошла вечность с того момента, как я устроилась танцовщицей в «Клетку» — именно так назывался ночной клуб, — но мне по-прежнему было сложно свыкнуться со своей ролью.

Раньше я любила танцы. И даже занималась ими профессионально на протяжении семи лет. В той, другой жизни, танец был для меня чем-то сокровенным: диалогом души и тела. Теперь это лишь способ заработка и ничего больше. Невозможно открывать душу, когда на тебя смотрят как на кусок мяса. Хорошего, вкусного, но всё же, мяса.

— Скучно, — протянула Ксюша. — Еще целый час здесь торчать.

— Так размялась бы, — ответила Кира.

— Целый час разминаться? Я тебе робот что ли?

— Ага, секс-машина, — хмыкнула Машка.

— Ха-ха, — безрадостно отозвалась Ксюшка, впившись в меня своим лазурным взором. — Ка-ать, — я лишь горестно вздохнула, зная, что за этим последует. — Давай тебе локоны завьем, а? Ты же знаешь, как я люблю с волосами возиться, и с Ингой будете гармоничнее смотреться.

— Вряд ли они приходят сюда, чтобы заценить наши укладки, — фыркнула на такое Инга.

— Ну, не скажи, — не согласилась Ксюша. — Был у меня как-то один фетишист…

— Давай, возись уже, — оборвала я «занимательную» историю, распуская высокий хвост.

— Они у меня сегодня слюной на тебя будут капать, — довольно протянула шатенка, припечатав: — Все!

— Ага, эти-то будут.

«Клетка» считалась элитным клубом для «избранных». Может, «Ад» и перещеголяет её по масштабности, но с уровнем достатка посетителей вряд ли сравниться. Контингент клиентуры «Клетки» состоял в основном из золотой молодежи. Таких же, как ненавистный мною Серебров. Деток богатых родителей, которые думают, что за деньги можно купить всё и всех. И эта вседозволенность порой ужасно бесила, а иногда имела более плачевные последствия…

— Кать, ты прямо настоящая куколка! — восторженно заключила Ксюшка, когда мы уже при полном параде ждали выхода.

Я безразлично взглянула в зеркало: на меня смотрела девушка с волосами цвета горького шоколада, которые локонами струились по спине и плечам. Светло-карие глаза из-за накладных ресниц выглядели по-детски наивно, а пухлые яркие губы приковывали взгляд. Сегодня мой наряд состоял из черных кружевных шортиков, топа и лаковых стрипов та огромной шпильке.

Незнакомка в зеркале скривилась, будто съела лимон: «Это не я. Это всего лишь роль».

— Девочки, надеваем маски и по местам, — в комнату зашел Денис Анатольевич — менеджер клуба. — Расклад прежний, но для особо одаренных напоминаю: Маша — возле входа, Ксюша — бар, Соня — сцена, Кира — лестница, Инга и Катя — центровые. И, пожалуйста, девочки, улыбаемся!

— Ну что, Катька, сыграем любовь? — подмигивает Инга, стоит менеджеру скрыться.

— Сыграем, — повязываю черную кружевную маску на глаза.

Последние черты Катерины Сватовой исчезли. Пора идти играть свою роль.

Глава 5


В понедельник на пары я шла злая, сонная и хромая. Опять какой-то мажор решил, что ему всё можно и отчаянно пытался стащить меня за ногу с тумбы. Через решетку. Ага…

Когда до желанной аудитории оставалось преодолеть всего ничего для обычного человека и бесконечную пропасть для больной меня, случилось страшное: я упала. Не сама, конечно. Мне помогли, здорово так толкнув в бок и умчавшись в неизвестном направлении. Покалеченную и без того ногу обдало жгучей болью и стены родного журфака могли в полной мере оценить яркие примеры обсценной лексики в моем исполнении.

Но самое страшное случилось минутой позднее:

— Сватова, ты в порядке? — послышался где-то над головой голос Николая Сергеевича — нашего физрука.

— Ну… — оглянулась на звук и обомлела: физрук стоял не один, а в компании моего кошмара прошлой недели, а может, и всей жизни — Стаса Сереброва.

Закончились видать его соревнования.

— Вижу, что не в порядке, — констатировал Николай Сергеевич, поняв, что вставать я не собираюсь. Он ведь не знал, что у меня от ясного лика царька ноги отняло. — Что болит? Голеностоп? — мужчина указал на увеченную конечность, на которой лежала моя рука.

«Что он вообще здесь забыл? Он ведь на юридическом учится!» — язык похоже тоже отняло, я тупо продолжала разлеживаться на полу в ногах Сереброва. И мажоришке, по ходу, это нравилось. Иначе как объяснить его ехидную улыбочку?

— Понятно, — продолжал разговаривать сам с собой физрук. — Так, сейчас мы… — мужчина заозирался, как бы прикидывая, куда меня такую неподъемную деть и неожиданно нашел решение: — О, Серебров! Я не понял, ты чего тут стоишь, ворон считаешь? Быстро взял девушку на руки и в медпункт! Тоже мне «парень»! — последнее было сказано с подтекстом на наши «отношения», о которых мажоришка, судя по насмешливому взгляду, даже не подозревал.