– Я прошу прощение не за то, что он сделал, – ласково поправил ее Дирк. – Я прошу прощение за то, что сказал об этом, чтобы позлить тебя.

Губы Тины дрогнули от искреннего изумления. Это был прежний Дирк, мягко упрекавший ее за недогадливость. Как всегда, когда Дирк справедливо укорял Тину, она придвинулась к нему, под его защиту. И, как всегда, сказала ему правду:

– Я обманула его.

– Как это? – В вопросе не было осуждения – только просьба объяснить.

– Тем, что согласилась выйти за него замуж.

В наступившей тишине слышался лишь шум волн. После столь откровенного признания больше нечего было сказать, по крайней мере на эту тему. И Дирк предложил новую и в то же время старую тему.

– Сколько раз мы наблюдали закат солнца именно с этого места? – спросил он.

– Четыре тысячи двести семьдесят семь.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Рука, обнимавшая ее за плечо, сжалась.

– Я мог бы поклясться, что только семьдесят шесть.

По сравнению с недавней яростной вспышкой в спальне Тины Дирк был само спокойствие.

Тина ответила столь же миролюбиво.

– Нет, – сказала она убежденно. – Я вела счет постоянно. Определенно семьдесят семь.

Наклонив голову, Дирк шутливо наморщил лоб.

– Включая или исключая сегодняшний день?

Тина в ответ тоже свела брови.

– Поскольку сегодня мы еще не видели заката, то, значит, исключая.

– Правильно.

Опять воцарилось молчание. Его нарушила Тина.

– Сколько раз ты говорил мне, что камни, которые я находила, – вовсе не бриллианты?

– По крайней мере миллион. – На этот раз взгляд Дирка явно выражал нежность. – Бедняжка, тебе ведь так и не удалось найти его? – Нет, – Тина покачала головой. – Но это не имело значения. Удовольствие заключалось в поиске.

– Так же, как в тех играх, в которые вы с подружками пытались вовлечь меня? – усмехнулся Дирк. – И вы всегда умудрялись выйти победителями.

– Это когда мы прятали «сокровище» – старую бижутерию наших мам – и убеждали тебя, будто нашли карту с указанием, где зарыто настоящее сокровище?

Дирк громко рассмеялся, его смех проник в самую глубину сердца Тины.

– Какими же сорванцами вы были. Вы ни к чему не могли относиться серьезно.

И, порой соглашаясь друг с другом, порой споря, они предались воспоминаниям. Солнце склонилось к горизонту и коснулось поверхности моря. Они замолчали и стали следить, как вслед за закатом постепенно наступает темнота. Зачарованная красотой этого зрелища, Тина зябко повела плечами. Дирк немедленно забеспокоился.

– Пора, детка. Надо возвращаться домой.

Не снимая руки с ее плеча, Дирк повел ее к машинам.

– Не превышай скорость. – С усмешкой он усадил ее на водительское место. – Если ты намотаешь эту груду металла на столб, тебя придется вытаскивать с помощью консервного ножа.

– Очаровательная перспектива, – наморщила нос Тина.

– Нет. – Его грубоватый тон заставил ее взглянуть ему в лицо. – Ужасная. Веди машину осторожно.

Резко повернувшись, Дирк пошел к своей машине. Тина в изумлении смотрела ему в след.

Это изумление не покидало Тину всю дорогу до дома. Тина послушно и осторожно следовала за автомобилем Дирка и мечтательно улыбалась воспоминаниям, вызванным их разговором.

Погруженная в прошлое – их общее прошлое, – она припарковала машину и поспешила присоединиться к Дирку, скользнув под его протянутую руку; казалось, между ними никогда не было никаких ссор.

Так приятно было ощущать его близость. Как же они потеряли то драгоценное чувство товарищества, которое возникло между ними с первой встречи?

Эта мысль нарушила ее спокойную умиротворенность. Она точно знала, как они потеряли то чувство. Дирк взял всю ее любовь, а затем безжалостно отказался и от нее, и от самой Тины.

Осторожно освободившись от его руки и скрывая вновь пробудившуюся горечь, она стала суетливо вешать их верхнюю одежду в маленький шкаф в вестибюле и, покончив с этим, молча направилась к лестнице.

– Эй, детка! – воскликнул удивленный Дирк. – Куда же ты? А я хотел приготовить тебе чашку чая.

А как насчет сочувствия? Тина остановилась на третьей ступеньке и через плечо посмотрела на него.

– Я спущусь через минуту, только умоюсь. – Как она ни старалась, ей не удалось скрыть холодка отчуждения, закравшегося в душу.

– Тина? – Острый взгляд Дирка подмечал больше, чем ей хотелось. – В чем дело? Что случилось?

– Да ничего! – Тина понимала, что опять готова сорваться; с этим необходимо было справиться. – Честное слово, ничего. Я просто хочу освежиться. Ты… ты иди и поставь чайник. Я вернусь через минутку, – последние слова она произнесла, уже поспешно взбегая по лестнице.

Оказавшись в относительной безопасности своей комнаты, она тоскливо понурила плечи, размышляя, как ей набраться смелости, чтобы спуститься к Дирку. Дирк, несомненно, задумал что-то, но что именно?

Тряхнув головой, Тина подошла к туалетному столику и пригладила растрепанные ветром волосы.

Дирк – хозяин положения, и отлично знает это. Так почему, после стольких лет отчуждения, в нем вдруг взыграли снова дружеские чувства?

Дирку что-то нужно от нее. Осознание этого повергло ее в ужас. Когда это случилось? Когда она позволила ему перехватить инициативу? Ведь это она приехала домой отдохнуть и разработать план, по которому надеялась заполучить кое-что от него. В какой момент она утратила свою целеустремленность?

Тина горько усмехнулась. Нечего притворяться перед самой собой. Она отлично знала, когда это произошло. Она перевела взгляд на то место, где еще так недавно Дирк держал ее в своих горячих объятиях. Тина медленно прикрыла глаза.

«Все время, – мысленно простонала она, – все годы, пока я ненавидела его и питала себя этой ненавистью, в действительности я ненавидела себя. Причем вполне обоснованно».

Тину всю скрутило от этой мысли. Только в двадцать четыре года она смогла наконец правильно оценить поступки Дирка пятилетней давности. Как ужасно молода она была, как ужасно незрела, как ужасно наивна. Неудивительно, что он бежал от нее, как от чумы. Сегодня девять лет разницы между ними не имели значения. Пять лет назад между ними лежала пропасть. И за то, что Дирк не навязал себе на шею ту неопытную девочку, Тина пять лет наказывала каждого, кто подворачивался под руку, и в первую очередь своего мужа.

Почувствовав внезапную слабость, Тина опустилась на край кровати. Какая напрасная трата времени, усилий и денег… ее денег. Неужели она вышла замуж за Чака с холодным, пусть даже бессознательным расчетом?

При этой мысли ее пробрала дрожь. Чак изменял ей и был беспринципным, но ведь Тина-то никогда не было дурой. Разве она с самого начала не понимала, на что обрекала себя с Чаком? Конечно, понимала – в глубине души.

И тут ее осенила еще одна, даже более неприятная догадка. Как это Дирк выразился? «Я прошу прощения за то, что сказал об этом, чтобы позлить тебя». Эта фраза занозой засела у нее в мозгу.

Разве сама она не использовала Чака, чтобы позлить Дирка? Разве она не знала, что Чак станет требовать у нее денег? И ей придется просить их у Дирка? Разве она также не знала, что Чак будет искать удовлетворения на стороне из-за ее пассивности в супружеской постели – и тем самым избавит ее от необходимости признать тот постыдный факт, что она спит с одним мужчиной, любя совершенно другого?

– Спускайся, Тина! – позвал ее снизу Дирк. – Твой чай уже почти замерз.

И не только чай. Тина поежилась.

– Иду. – В голосе Тины звучала безнадежность. Как она посмотрит ему в лицо? Как решится просить его спасти ее от последствий поступков, вызванных ее же бессмысленной злобой? И все же она должна как-то заставить его дать деньги. Именно теперь она не могла потерять салон: ведь это все, что у нее осталось в жизни.

Тина неловко, с усилием поднялась и медленно пошла к двери. Нет, руки она не помыла, зато достаточно покопалась в своей нечистой совести.

– Тина! – донесся из кухни нетерпеливый голос Дирка, когда она спустилась по лестнице. Не отвечая, Тина все так же медленно приблизилась к двери.

– Где… – Дирк умолк при виде ее застывшего лица. Он весь сжался, словно в ожидании удара. – Я ничего не понимаю, милая, – пристально вглядевшись в нее, он покачал головой. – Но по какой-то причине ты опять отдаляешься от меня. Ладно, давай, выкладывай. Так в чем я теперь провинился?

7

Тина улыбнулась… вернее, сделала попытку улыбнуться.

– Боюсь, все та же старая история. – Она пожала плечами. – Мне нужны деньги. Ты отказываешься дать их мне. В этом все противоречие.

Стоя по другую сторону стола, Дирк оценивающе осмотрел ее с головы до ног – от блестящих рыжих волос до кончиков пыльных сапог.

Ощутив на себе его взгляд и заметив подозрительный блеск в его глазах, прежде чем он прикрыл их, Тина насторожилась. Этот блеск убедил ее, что, какие бы мысли ни мелькали в его голове, они означали для нее беду.

– Есть один способ, – начал он, но в это время пронзительно зазвонил телефон. – Проклятие! – Сердито нахмурясь, он подошел к телефону и схватил трубку. – Алло? – прорычал он в трубку. – Да, она здесь, позову, если это так необходимо, – сухо добавил он, протягивая трубку Тине.

– Я не ошибся – это ведь был обворожительный голос твоего милого банкира? – проговорил Поль, как только она ответила.

– Да.

– Сколько счастья – и все одной женщине. К сожалению, я должен сообщить тебе неприятную новость.

– Боюсь даже спрашивать, – вздохнула устало Тина.

– Ты действительно не заметила пустяковую сумму в семь тысяч долларов – долг за машину Чака? – осведомился Поль.

Тихо застонав, Тина прислонилась головой к холодной стене. Как она могла забыть свое обещание оплатить машину, обещание, данное Чаку, чтобы получить его согласие на развод? Конечно, со стороны Чака это был откровенный шантаж. Но в тот момент Тина дошла до такого отчаяния, что согласилась бы пообещать что угодно.