- Ага. Настолько, что в итоге вышла за него замуж, - усмехнулся отец, - Ладно тебе. Давай, поможем ребёнку. Ты ведь и сама понимаешь, что этот спектаклю будет бомбой.

Я слышала, что есть такие семьи, где женщины вьют из мужиков верёвки. Искусно - так, что самец и сам не замечает, как становится послушным щеночком, который сделает всё, чтобы хозяйка была довольна. И при этом сам чувствует себя счастливым, потому что радость половины – это залог и твоей радости тоже. Это опыт, который женщины, вроде как впитывают с молоком матери.

Так вот, у нас в семье всё было наоборот. Мама была скалой, временами даже весьма суровой. А папа – он был тем, кто умело вил верёвки. Так и в тот раз, стоило отцу скорчить умильную мордашку и приобнять супругу за плечи, как та растаяла и, чуть подумав, всё же кивнула:

- Ладно, была не была.

Я широко улыбнулась:

- Спасибо огромное!

- Но учти – самые пикантные детали я тебе всё равно не расскажу! – предупредила мама.

- Да, их расскажу я! – заявил отец, подмигивая мне и шкодливо улыбаясь.

- Андрей! – воскликнула его жена, качая головой.

- Что? Просто для общего понимая картины! Аня – большая девочка, сама решит, какие фрагменты наших биографий благополучно пропустить.

Я активно закивала. Нашарив очки, я водрузила их на переносицу, после чего придвинула к себе ноутбук и со словами:

- Итак, давайте с самого первого дня… - приготовилась записывать, чтобы потом создать свой самый лучший сценарий в своей жизни.

Глава пятнадцатая

Глава пятнадцатая


Анна


Не без помощи моих родителей, но работа над сценарием пошла. Да ещё и весьма бодро – я едва успевала вернуться с университета, как уже садилась за работу. Уже были составлены списки ролей, которые я вручила режиссёрам. Ребята пытались привлечь меня также к выбору актёров, но от этого я открестилась, попросив Юлика прикрыть меня. Честно говоря, меня не особо заботило, кто сыграет моих родителей, кто – их друзей, а кому достанется роль главной злодейки спектакля – бывшей моего отца по имени Ира. Я знала, что каждый из моих сокурсников прекрасно справится с любой предложенной ролью. Хотя, подсознательно я всё же хотела, чтобы главная мужская партия досталась Давиду. Это было бы символично – чтобы мой парень сыграл моего отца. Так что, я не скрывала своей радости, когда он с улыбкой заявил, что не без подсказки Юлика, но его утвердили. Мой лучший друг в очередной раз доказал, что занимал этот пост не зря, и даже не за красивые глаза.

Первые страницы сценария также были готовы. Я неожиданно открыла в себе тот самый, необходимый мне источник вдохновения. Мне хотелось писать и писать, заполняя страницу за страницей, пока всё это не выльется в нечто грандиозное. Я предупредила ребят, что это будет очень личная и важная для всех история. Сокурсники сразу поняли, что халявить не получится, так что настроились на долгий и кропотливый труд. Большинство даже снова записалось в школу отца, потому что понимали – в постановке с черновым названием «В ритме улиц» без танцев не обойтись. Так что пользу и выгоду из этого, кажется, извлекли все, особенно отец.

К слову о нём. Папа настолько загорелся моей работой, что все вечера проводил в моей комнате – за исключением тех часов, что тренировал ребят или когда ко мне заглядывал Юлик. Отец рассказывал мне всё, что могло пригодиться в работе, отвечал на все вопросы, и был вдохновлён, кажется, не меньше моего. Я же, записывая за ним, только диву давалась. Нет, я знала, что история знакомства моих родителей, мягко говоря, интересная, и я была не то, чтобы не плодом любви, но уж точно не в браке рождённой – всё же считать умела и понимала, что годовщина их свадьбы самую малость наступила чуть позже, чем я издала свой первый крик. Но чтобы настолько…

Словесные баталии, конфликты, конфронтации, чуть ли не ультиматумы и желание выцарапать друг другу глаза – да уж, мои родители были той ещё сладкой парочкой. Как они вообще сошлись на такой почве, я не представляла. Правда, отец уверял, что всё дело в его обаянии и чувстве юмора. А ещё якобы на танцполе он просто Боженька. Ну, в это поверить было несложно.

Ещё я поняла, что какие-то детали истории оказались малость приукрашены. Как я это поняла? О, всё просто – к нам на один из таких огоньков заглянула мама. И по её усмешке я поняла – врёт папенька, как дышит. Особенно в моменты, когда он, откинувшись на кровати дочери, расписывал, как с первой секунды моя мама прониклась к нему светлыми чувствами, но стеснялась это признать, та громко фыркнула и заявила, что они, судя по всему, знают две разные истории. И вообще, судя по всему, совершенно не знакомы. Но, что поделать – папина версия мне нравилась, так что её мы и взяли за основу.

Юлик очень сильно помогал мне. Мы работали в тесном тандеме – таком, что он нередко оставался на ночь, и родители уже привыкли накрывать завтрак на троих детей. А я – приезжать на учёбу не на Настиной машинке, а в «танке» Кораблёва.

Друг не только молча поддерживал меня и изредка помогал, придумывая особенно колкие реплики. Нет, ещё он занимался своими прямыми обязанностями – писал музыку. Вычитывал уже написанное мной, узнавал, какой настрой должен быть – и тут же начинал набрасывать мелодию. Которую я слушала, вносила свои коррективы, или – чаще всего – одобрительно кивала, и мы продолжали работать.

Мне было комфортно с ним работать. Каким бы шалопаем Кораблёв не был – он менялся, когда дело касалось дела всей его жизни, музыки. Вот чему он отдавался полностью. И это было тем, к чему его всегда ревновали его подружки. Верность этот оболтус хранил только своей музе – даже гитаре он мог изменить с другими инструментами. Но эти дамы его сердца обижаться не умели.

В один из таких вечеров, когда добрая четверть пьесы уже была написана и роздана, а мы трудились над очередной, я подняла глаза на сосредоточенного друга и негромко произнесла:

- Прости, что напрягаю тебя.

- Ты о чём? – непонимающе хмурится Юлик.

- Ну, прошу помочь со сценарием, дёргаю, в общем… - я стушевалась и просто обвела рукой свою комнату, - За вот это вот всё.

Кораблёв кивнул с самым серьёзным выражением лица:

- Действительно, тебе стоит извиниться. Ведь из-за этого мы проводим больше времени вместе, - нацепив на моську маску скорби, друг простонал, - Какая пытка!

Я хмыкнула, но продолжила гнуть свою линию:

- И всё равно. Ты мог провести это время со своей девушкой.

- Это вряд ли, - покачал головой брюнет, - У Нат спектакль на носу, она репетирует, как бешеная и не подпускает меня к себе. Боится, что буду отвлекать. А вот твой благоверный может и занервничать, что ты проводишь время с таким красавчиком, как я!


- С таким балбесом, ты хотел сказать, - с усмешкой поправила я друга, - И нет – с этим у нас нет проблем. Давид ведь понимает, что всё завязано на нас. Вся работа.

- Поправочка – на тебе. Моё дело маленькое – музыку написать. Считай, что она уже у тебя есть, - улыбнулся Юлиан, кивая на исписанные нотами листки бумаги, - Главное – что меня не заставили ещё и играть. С этих наших режиссёров станется заявить, что все таланты на потоке перевелись и без меня не обойтись. Нет, их, конечно, можно понять, но так бессовестно ездить на себе я позволяю только тебе и Владке.

- Боже, какая честь, - хмыкнула я, улыбнувшись и понимая, что в этот момент мной завладело какое-то странное, но весьма приятное чувство.

Нежность. К этому оболтусу, который, как и всегда, при упоминании имени своей сестры, мягко и невероятно любяще улыбнулся. Таких чувств у него не вызвал никто, кроме его сестры. Ни одна из девушек, в которую он якобы влюблялся – никто из них не видел ТАКОЙ улыбки. Её могла получить только его егоза, которую он, несмотря на ворчания, очень сильно любил и всячески оберегал. Мазал коленки зелёнкой, при этом морщась и ахая так, словно больно было ему, а не Влади. Только она…и получается, я. Ведь вот она – искренняя, почти сводящее сердце с ума улыбка. Но я – это я. Мне вроде как за выслугу лет и не такое положено. А всё доставалось его подружкам…

Поймав мой взгляд, Юлик приподнял одну бровь:

- Что? Почему ты так смотришь на меня?

Покачав головой, я ответила:

- Просто. Задумалась. Не обращай внимания.

А сама поспешно уткнулась в свои записи, пытаясь понять, почему меня вообще потянуло на такие размышления. Наверняка, во всём этот сценарий виноват. Отвлекает меня от таких правильных и хороших вещей. От Давида, например. Погодите, я назвала своего парня вещью? М-да. Кажется, мне пора сделать перерыв. Иначе я рискую или натворить чего не того, или вообще угодить в места не столь отдалённые. Как анти-героиня моего же сценария.

А ещё я вдруг поймала себя на мысли, что Юлиан прекрасно справился бы с ролью моего отца. Нет, не так – он был будто рождён для неё…


*****

Юлиан


Мы с Аней работали в приятной для обоих тишине. В её комнате в принципе всегда царила атмосфера уюта и покоя – не знаю, было всё дело в пушистых пледах, подушках и игрушках, или же такую ауру распространяла сама девушка, но факт оставался фактом. Оказываясь у неё, я всегда будто попадал в невидимый, но очень приятный кокон. Плотный такой, мягкий, почти плюшевый. Нигде и никогда я не ощущал себя так – разве что у себя дома, но это то было понятно. Свой дом, своя крепость, все дела. По крайней мере, так было раньше. В детстве, когда мы были маленькими и все проблемы, казалось, можно было решить при помощи подорожника. На который, разумеется, сперва нужно было поплевать – иначе магия этого растения не работала.

Но с возрастом всё менялось. Неуловимо, почти необъяснимо, но вместе с тем неизбежно. Это пугало. Как ни странно, меня страшили перемены. Особенно, когда дело касалось Ани. ТОЛЬКО когда дело касалось неё.