Майя Родейл - Сила соблазна

И что ему делать, когда Аннабел выжидающе на него смотрит.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он. Вполне безопасный вопрос.

— О… прекрасно. Правда. Какая я глупая! — пробормотала она.

Она заставила его увидеть…

Найтли смотрел на нее сейчас. Светлые локоны откинуты со лба. В голубых глазах миллион вопросов. Греховно-пухлый рот наводит на мысли о поцелуях и заставляет вспомнить, как она лежала на его руках всего несколько минут назад. Словно принадлежала ему.

Найтли зашел за стол, чтобы она не поняла, что он готов немедленно взять ее.

Он никогда не думал, что Дорогая Аннабел будет так его мучить. Но в эту игру могут играть двое!

Дерек слегка улыбнулся. Кстати, говоря об игре… нужно действовать так, словно он поверил, что она действительно лишилась чувств. Притвориться ничего не понимающим и безразличным к интригам. Это даст ему время что-то придумать.

— Стоило бы послать за доктором, — серьезно заметил он.

Глаза Аннабел широко раскрылись. Возможно, он все-таки унаследовал от матери способности к игре.

— О нет, мне уже значительно лучше. Уверена, все обойдется, — выпалила она. А вот он не был уверен. Потому что вряд ли сумеет стереть из памяти образ Аннабел, бьющейся в порыве страсти. И это сведет его с ума.

— Настоящего доктора. Обещаю, — поклялся он, и Аннабел рассмеялась. Звонким, милым, девическим смехом. Она мало смеялась… или он просто не обращал внимания? Чего еще он не замечал годами? И что должен заметить сейчас?

— Не хочу причинять вам лишнее беспокойство. Вы и без того…

И Найтли вдруг увидел обратное превращение. Ее плечи опустились, голос понизился до шепота.

— Ненавижу обременять кого-то, — тихо сказала она — женщина, которая только сейчас изобразила обморок и упала на его протянутые руки. Что-то тут не сходилось…

На одну напряженную минуту их взгляды скрестились. Но Аннабел тут же отвела глаза и оглядела комнату, словно в поисках тени, где можно было раствориться.

— Вы никого не обременяете, Аннабел.

Она бросила на него застенчивый взгляд. Не верит ему. Да и почему должна верить? Она только сейчас притворилась, будто потеряла сознание и упала в его объятия, а теперь мешает ему работать и жить…

Но Дерек понимал, что смелость Аннабел испаряется, и постарался выманить ее из укрытия.

— Хорошо, вы мешаете. Но я рад, что получил возможность показать свою силу и проворство.

Она снова удостоила его прелестным девическим смехом. Застенчивым, нервным и одновременно счастливым. Черт побери, он горд, что вывел ее из тени. Но означает ли это…

Найтли снова выпил.

— Важно, чтобы другие авторы знали о моих многочисленных талантах, включая доблесть и отвагу, — продолжал он. — Так что, думаю, нужно вас поблагодарить.

Он отсалютовал ей бокалом и поспешно глотнул бренди, чтобы не дать вырваться следующей фразе: «Думаю, есть вещи похуже, чем держать в объятиях прекрасную женщину».

И хотя Дерек не желал, чтобы Аннабел мучилась, — очевидно, она из тех романтиков, кто будет расстраиваться неделями, — он не мог заставить себя сказать что-то, что смутило бы ее.

И поскольку она романтик со склонностью к театральности, и, значит, будет задумываться о каждом его слове, он не хотел давать ей неверное представление об их отношениях, тем более что продолжал ухаживать за леди Лидией и заодно заботился о том, чтобы колонка Аннабел имела успех. Чтобы он не потерял ничего, начиная с «Лондон уикли».

При этой мысли Найтли нервно выпил, радуясь тому, что бренди обожгло горло.

— Нельзя ли и мне тоже? — неожиданно спросила Аннабел, и он поперхнулся.

— Бренди?!

В романах герои часто заставляли героинь пить бренди после того, как те лишались сознания.

— Очевидно, бренди помогает восстановить силы, — сообщила она.

— Оно чертовски жжет, и вполне возможно, вам сразу станет дурно, — объяснил он. Но по правде говоря, ему хотелось рассмеяться, особенно когда она так мило надувала губки.

Где была эта новая Аннабел столько лет? И почему ей понадобилось появиться именно сейчас?

— И все же я хотела бы попробовать, — настаивала она.

— Я ни за что не дам вам бренди, — отрезал Дерек. Ему, кажется, отводится роль подлого соблазнителя? Он решительно отказывается ее играть.

— Прекрасно. А если это расследование для моей колонки?

Она улыбнулась, довольная своей стратегией. Удалось же назвать предлог, от которого он не сумеет отвертеться!

— О, Дорогая Аннабел… — пробормотал он, смеясь и отдавая свой бокал, где бренди осталось на маленький глоточек.

Аннабел поднесла бокал ко рту, понюхала и наморщила нос.

— Наверное, мне не стоит его пробовать. И пожалуйста, не нужно мне этого «я же говорил»…

Найтли широко улыбнулся, искренне наслаждаясь ее обществом, хотя эта дорога вела к несчастью.

«Думай о леди Лидии. Думай о том, чего ты всегда желал».

Но он не мог.

— А теперь, Аннабел, давайте я отвезу вас домой. И не возражайте, — сказал он ей. — Я не могу отослать вас в кебе после того, как вы только сейчас потеряли сознание! Каким же я буду после этого джентльменом?!

Аннабел снова одержала победу: ей каким-то образом удалось остаться наедине с Найтли и вдоволь насладиться его обществом. Знай она что делать столько лет назад…

Но она ничего бы не добилась, если бы не отважилась принять советы своих читателей, особенно Бессознательной из Мейфэра.

— Спасибо за то, что проводили меня домой, — сказала она вслух. — И извините за то, что доставила вам так много проблем. Но ваш экипаж предпочтительнее кеба или долгой прогулки. Я искренне надеюсь, что не слишком отвлекла вас отдел.

На самом деле она была потрясена своими способностями создавать нужные ситуации. У нее словно появилась волшебная палочка, и она только сейчас обнаружила свое могущество.

— Вам не по душе просить что-то для себя, верно? Вы только что лишались сознания, Аннабел. Я не мог позволить вам идти одной через весь город. Подумать только, вы не позволили мне вызвать доктора, поскольку не хотели затруднять!

Этот Найтли видел ее. Видел ее душу. Видел самые тайные ее уголки. Те, в которых таился страх побеспокоить, разочаровать, докучать… те, в которых царил холод одиночества.

Аннабел боялась, что если не докажет свою полезность, Бланш выкинет ее на улицу, как уже угрожала вскоре после замужества. Какая новобрачная захочет, чтобы под ногами путалась неуклюжая осиротевшая сестра мужа? Зачем платить за ее содержание в пансион, когда она сможет отработать хлеб и крышу над головой и сэкономить деньги семьи, заменив прислугу?

Аннабел боялась, что ее колонка запоздает, или окажется недостаточно хорошей, и что Найтли решит найти автора получше. Она трудилась над написанием очередной колонки так, словно надежды и мечты зависели от каждого слова, которое должно быть идеально подобрано.

Она боялась обременить остальных Пишущих Девиц своими страхами: а вдруг они найдут ее скучной и безнадежно унылой и бросят ради более интересных и высокопоставленных подруг.

Позволить Найтли увидеть эти страхи… и заманчиво и боязно. Прежде она могла списать любую его ошибку на простую беспечность или безразличие. Но теперь, когда он уже много узнал о ней, она открыта для боли, обид и совершенно беззащитна.

— Терпеть не могу беспокоить людей, — тихо призналась Аннабел, поняв, что по-прежнему чувствует себя скованно рядом с Найтли.

— Но как же вы чего-то добиваетесь? — недоуменно спросил он.

Вопрос был прямым. Ответ тоже.

— Я и не добиваюсь. Стараюсь пройти сторонкой, — вздохнула она.

— Так жить невозможно, Аннабел, — протянул Найтли таким тоном, что ее, всегда застенчивую и осторожную, потянуло забыть об осмотрительности и начать строить свою жизнь заново. Вместо того, чтобы прятать голову в песок, и надеяться, что дни пройдут без всяких событий.

— Но я совершенствуюсь! — торжественно объявила Аннабел, с облегчением понимая, что сказала правду. Однако она действительно прилагала постоянные усилия, чтобы расстаться со Старой Аннабел и превратиться в Новую. Даже сейчас, совершив самый драматичный, самый смелый поступок в своей жизни: упав в его объятия в притворном обмороке, она поспешила ретироваться в более безопасные, спокойные воды.

— Вы совершенствуетесь, — согласился Найтли, — благодаря вашей колонке.

Он заметил! Снова!

— Видите ли, весь Лондон наставляет меня в искусстве не быть унылой и не бояться стать обузой, — усмехнулась она. Сидевший напротив Найтли улыбнулся.

И, кажется, хотел сказать что-то, но промолчал. Ей отчаянно хотелось узнать, что он скрывает.

— Полагаю, вам это удается. Болван заметил вас?

Как, о, как ответить?

Ее так и подмывало объявить, что Болван — это он и есть, и они сидят рядом. И броситься в его объятия!

Но она ничего подобного не сделала, поскольку не была уверена, как он это воспримет. Страстно ее поцелует? Или поспешно отнимет руку и остановит экипаж?

Она по-прежнему оставалась Аннабел, которая просто «проходит мимо». Хотя последнее время медленно, мучительно, но становилась храброй и дерзкой Новой Аннабел.

Она также не сказала ему, что имеет успех у Болвана, поскольку мечтала, что этот момент будет немного другим. Она еще не оставила надежды и мечты, в которых он признавался ей в любви.