— Я не профессионал. Психолога нужно.

— У тебя из десяти прыгунов…

— Остались живы восемь, — перебиваю, поднимая глаза на Петрова.

— Ну не пять же.

— Ну и не десять.

Дальше мы оба оборачиваемся на стук в дверь.

— Добрый день, господа спасатели, — входит тот, кого я с удовольствием не видел бы еще лет двадцать.

Оглядываясь по сторонам, депутат, чью тачку мы стукнули на пожаре общежития, движется ко мне. Ничего хорошего не жду, понятно, что не просто так соизволил явиться. Брезгливо осматривая стул для посетителей, стопкой бумаг стряхивает с него несуществующую пыль, потом садится, откинувшись на спинку и перекинув ногу на ногу.

— У меня для Вас, Олег Борисович Кириллов, целая куча новостей.

— Приберегли бы Вы свою кучу до лучших времен.

— Неужели вам не любопытно?

— Совершенно нет. У нас есть почтовый ящик, может послать по почте.

— Это скучно, — ухмыляется. — Хочу видеть Вашу смазливую физиономию, когда буду зачитывать.

— Простите, но моя физиономия Вас волновать не должна, я не по этой части. Интересуюсь исключительно женщинами.

— О! Ну это я в курсе, — смеется депутат.

— Ладно, если у слуги народа больше нет других дел, кроме как читать сказки вслух отряду МЧС, что же, валяйте. Но имейте в виду, что у нас работа, поэтому до первого вызова.

— Скоро у Вас не будет работы, Олег Борисович, — широко улыбается депутат, шурша бумагами.

Мне все это не нравится.

— Итак, Сиврук Игорь Геннадьевич тысяча девятьсот девяноста…

— Можно ближе к делу?

— А говорите, что не любопытный. Так вот Игоря Геннадьевича, Вы, конечно, не помните, а он Вас очень хорошо помнит.

Пожимаю плечами, скрещивая руки на груди.

— Вы оставили гореть его мать в лесу! Он лишился самого родного человека из-за Вашей некомпетентность.

Я хмурюсь.

— Помню этот случай, — опирается о стол Петров, вмешиваясь в беседу. — Нам пришлось выбирать. Мать умоляла спасти сына. Мы не могли вынести двоих сразу, помнишь? Это когда мы Витьку потеряли. Мы тогда сами ели вышли, в огненном кольце оказались, а когда потушили, уже было поздно. Ваш Сиврук был пьяный, пикник с друзьями устроил в лесу, а мать его искать пошла… Мы из-за этого козла товарища лишились!

— Я к вам не обращался, — хлопает по столу депутат, высокомерно поворачиваясь к Петрову, тот поджимает губы. — Первая жалоба!

— Не орите на моих подчиненных, заведете своих и орите на них, — реагирую спокойно.

Депутат бросает на стол веер из бумаг.

— Здесь четырнадцать жалоб. Там и отрезанные руки во время автомобильных аварий…

— Иногда нужно сделать выбор, — перебивает, снова заступаясь за меня Петров, — тяжелый выбор, и всего за долю секунды, спасти застрявшего человека, пожертвовав его конечностью, или позволить умереть, разлетевшись на миллион кусков.

— А когда вы диабетику, потерявшему сознание от очень низкого сахара, вместо укола глюкагона разрезали трахею? Это тоже был сложный выбор?

— Наш врач был на учебе, и мы подумали, что у нее аллергия, — вылез из-за двери в комнату отдыха Викинг.

— В таких случаях, необходимо носить опознавательный браслет, сообщающий окружающим о болезни! — спокойно отвечаю. — Это по правилам. Дело было в летнем кафе…

— У Вас на все найдется оправдание. У красивой, молодой женщины шрам на шее, благодаря вашей некомпетентности, Олег Борисович.

— Вы меня утомили, — зеваю, прикрывая рот кулаком.

— Ну и последок, самое интересное.

— Инопланетяне!? — ржет Викинг.

Мы все улыбаемся, поддерживая шутку. Но я прочищаю горло, становясь серьезным.

— Боксер Евгений, — он называет Лизину фамилию и по телу пробегает неприятный холодок. — Завоевал немало медалей и кубков для нашего города, а Вы, Олег Борисович…

— Какое это имеет отношение к моей работе, — не даю ему договорить.

Но депутат распыляется, замечая мою слабость:

— Здесь жалоба на Вас! Вы воспользовались своим служебным положением и принудили его жену к интиму. Муж в красках описывает, как вы заставили ее раздеться догола во время происшествия. А после, преследовали, пока не добились своего! Как вам не стыдно, Олег Борисович? А еще заслуженный спасатель года. Чем вы ей угрожали, чтобы залезть под юбку? У вас ведь своя супруга есть, пусть она нездоровая, но…

— Пошел вон отсюда!

Не могу сдержать эмоций.

— Как вы смеете, — пыжится депутат.

Мы встаем со стульев одновременно.

— Я сказал, пошел вон! Дверь там!

Глава 27

Олег

Наверное, я люблю трудности, поэтому связался с Лизой. Менять одноразовых любовниц — это развлечение, которое быстро надоедает, а вот найти женщину, от которой крышу сносит и проблем хоть отбавляй — это всегда вызов.

Лиза — мой вызов, самый сложный и опасный. Рискнул, поддался страсти, прыгнул под лед, значит, придется отвечать по полной, карабкаться и биться о замерзшую воду, пока сил хватит. И не факт, что я выберусь. До поварихи с каждым днем краски жизни тускнели все больше, желания пропадали, здоровье ухудшалось, а времена года сменяли друг друга. И вдруг всё изменилось в одно мгновение. Разом и резко. Как будто кто-то выключил здравый смысл в моей голове. Глаза закрываю — стоит передо мной, открываю — снова она. И всегда полностью голая. А еще эти губы, такие мягкие, податливые...

Отчего-то хочется найти в ней хоть какой-то недостаток, изъян, чтобы разочароваться. Но нет, Лиза умная, веселая, сексуальная, смелая и открытая, в общем, полный комплект. И испытываю я целую гамму чувств, тут и вина перед ней за то, что жизнь поломал, и вина перед женой, которую впервые начал сравнивать с другой женщиной, но есть кое-что еще… Новое, гаденькое чувство… Для таких как Лиза секс не бывает просто так. Я это знаю, и дать ей ничего не могу, но снова возвращаю обратно. Потому что не помню, чтобы когда—то так женщину хотел. Лиза ко мне неравнодушна, а мне нравится купаться в ее горячем взгляде, упиваться тем, что она дает. Кожей ощущать ее ласку. Ведь жизнь моя череда чужих трагедий, никакого просвета. А Лиза мужественно улыбается и ждет. Каждый раз прощаясь с ней, заставляю себя оторвать взгляд от нее. Удивляюсь, как меня до сих пор не разорвало от этой страсти. Потому что все остальные — уже не то. Обычно после получения объекта вожделения все приходит в норму, а мне хочется еще и еще… Но злой рок меня настигнет. Я в этом уверен. У меня жена есть, которая нуждается во мне, и от этого никуда не деться.

В отличие от своих подчиненных, я прекрасно понимаю, что жалобы — это только начало. Последствия будут куда интереснее.

Иду через железнодорожные пути. Уже поздно. В это мгновение паровоз пронзительно свистит, поезд проносится мимо и исчезает в темноте ночи.

На восточной стороне улицы мрак нарушает танцующий свет лампы на третьем этаже обветшалого здания.

Чувствую, что что-то назревает. За спиной собирается нечто густое, чёрное и бесформенное.

Шаги, принадлежащие людям, идущим за мной, как будто замедляются, пока совсем не останавливаются, растворяя надежду на спасение. Ну наконец-то, устал ждать и оглядываться.

— Эй, супергерой, поговорить надо! — узнаю голос.

Оборачиваюсь. Их пятеро. Много для меня одного.

— Здравствуйте, боксер Евгений, думал, вы появитесь раньше.

Абориген фыркает, дергаясь в мою сторону. Выглядит он хуже чем, когда я его видел в последний раз. Похудел, осунулся, синяки под глазами. Страдает мужик. А сейчас и вовсе какими-то пятнами пошел.

— Я пришел совершить правосудие, начальник отряда.

— Это как? — приподнимаю подбородок и ухмыляюсь так, словно всё это доставляет мне удовольствие.

—Удавить тебя хочу. Вот этими руками, — потирает он кулаки.

Нервничает все больше и больше, разминает шею, глаза закатывает. Шавки вокруг него подпрыгивают, хрустя ветками, готовятся наброситься и разодрать в клочья.

Раскидываю руки в сторону, приглашая. Псих скалит челюсть, но стоит на месте. Не справляется, дергается, но друзья его удерживают.

— Ты мне скажи, почему именно Лизка?

Если бы я знал ответ на этот вопрос, наверное, не вляпался во все это так жестко. Пожимаю плечами.

Нужно было действовать по уставу, соблюдать инструкции. Но теперь уже поздно.

— Забудь ее, боксер, найдешь еще десять таких же. Ты у нас парень здоровый, видный, наградами стены увешаны. Не нужен ты ей, настоящий мужчина должен смириться с поражением и отступить.

Не могу поклясться, что говорю искренне, все же умом понимаю, чем все это закончится. Они меня изобьют и хорошо, если я не отброшу коньки, потому что против пятерых может выстоять только Рэмбо, а я хоть и отличный специалист и борьбой занимался в своей время, тренируясь почти каждый день, но не совсем Рэмбо. Так что все же я слегка издеваюсь над ним. Терять то уже нечего. За время нашего общения я неплохо изучил Лизу, и она так часто восхищается тем, что получает со мной оргазм, что нетрудно сложить два плюс два и получить боксера-неумеху на постельном фронте.

— Ты меня бл*дь учить будешь? Сука, издеваться вздумал, — багровеет Евгений, очевидно не оценив моей заботы.

Кидается, но друзья по-прежнему держат. Хреновый из меня утешитель, уговариваю мужика забыть любимую, с которой пару часов назад занимался сексом. С удовольствием между прочим занимался.

— Тебя с работы, сука бородатая, выкинут, а если повезет, так еще и дело заведут, ты знаешь, что такое интервью?! Мозгами своими мчсовскими тупыми пораскинь…

Усмехаюсь, откашливаюсь в кулак, и снова становлюсь строгим и непреклонным. Все же забавно слышать про тупые мозги из его уст.