— Я бл*дь в прессу пойду, и весь город узнает, что за бригадир их покой охраняет. Жена у тебя калека, понимаю, — он истерично орет, — бабу живую захотелось, да? — орет и ревет, как белуга. — Но почему моя?

Мне не нравится, что его грязный язык говорит о Вике. Мне хочется вырвать его. Мой брак действительно не то, чего бы мне хотелось. Я прекрасно об этом знаю. Но слова аборигена все равно ранят, как сотни заострённых копий.

— Женька, тебе нельзя, — в который раз удерживают его на месте дружбаны.

Лиза что-то такое говорила про «привод», в тюрьму не хочет, поэтому мстить будет чужими руками.

— Стекла на базе твоя работа?

— Понравился сюрприз? — скалится боксер.

— Почему дело закрыли?

— Потому что мой папка не пальцем деланый, замнача…

Боксер дает подзатыльник одному из своих, а я уже все понял.

— Заткнись, идиот, — рычит Евгений, покручивая у виска.

Ясно, у нашего аборигена связи в ментовке. Но привода он все равно боится. Предусмотрительный. Как же все надоело. И сколько я не буду писать заявлений, их всегда будут терять. Ситуация накаляется. Все как-то печально и грустно, оглядываюсь по сторонам. Кромешная тьма и только в одном заброшенном вагончике тусклый свет, как будто свеча горит. Всегда думал, что засыплет меня где-нибудь на вызове или в пожаре сгорю, а вот такого, чтобы стадо баранов… Вот что значит систематическое нарушение правил и уклонение от собственных принципов.

— Изуродуйте гада, — хрипит Евгений, — а лучше закапайте его заживо, — командует, махнув шавкам рукой.

И те срываются с места. Из потока сознания меня резко выносит шум гравия под их блестящими модными кроссовками.

Подопечные Евгения, боксеры, скопом бегут на меня.

Глава 28

Олег

Открываю глаза. Из-за прилипшей к ресницам грязи плохо видно, все какое-то размазанное и коричневое, но два огромных ботинка возле своей головы я рассмотреть в состоянии. Согнувшись пополам и уперев руки в колени, на меня смотрит круглое лицо с маленькими глазками. Рядом такое же круглое тело в полицейской форме.

— Что-то, Олег Борисович, вы в последнее время прям звезда криминальных хроник нашего городка.

— Приветствую, сержант, — выплевываю грязь, что противно скрипит на зубах.

Именно этот тип с сотоварищами приезжал посмотреть на побитые окна.

Полицейские сирены я услышал почти сразу, как меня повалили на землю и стали тупо избивать ногами.

Несмотря на то, что лежу я в грязи, вставать почему-то не хочется. Решаю проверить нанесенный ущерб: ноги двигаются, руки тоже, болит в боку и спина нестерпимо ноет.

— «Скорую» будем вызывать? — ухмыляется полицейский, все еще нависая над моей головой.

Один зуб у него золотой, на него попадает свет тусклого фонаря, и он блестит в темноте ночи. Смотрится таинственно, прям путеводная звезда. Забавно, всего за пару недель из хладнокровного начальника отряда МЧС, я превратился во всеобщее посмешище.

— «Скорую»? — откашливаюсь. — Да будете еще деньги на мобильном тратить. Рацию вон отключили на всякий пожарный.

Мент улыбается. Скалит зубы, совсем как орангутанг в зоопарке.

— Все-то вы видите, Олег Борисович. Как же вас угораздило, вроде далеко не двадцать лет, в вашем возрасте коляску по городу надо катать, а вы с молодёжью пиписьками меряетесь? А если в следующий раз мы не успеем?

Ненавижу, когда мне указывают на очевидные факты. Сам знаю, что нарушил все правила и теперь пожинаю плоды. Ставить на место зарвавшегося мента сил нет, тут бы вдохнуть полной грудью. Кашляю, пытаясь сесть, двое пацанят в форме мне помогают.

— Протокол будем составлять?

— А смысл в этом есть?

— Вот и я думаю так же, Олег Борисович. Петровские мальчишки хулиганят, с кем не бывало в молодости.

— Все равно ведь потеряете, пятно поставите, в компьютере что-то полетит...

— Совершенно верно, Олег Борисович.

— Как вы так быстро тут оказались? — пытаюсь пожать плечами, кривясь от боли.

— Так ведь тут, в старом, заброшенном вагоне ваша фанатка живет.

Видимо, здесь обитает кто-то, кого я спас, но всех не упомнить.

— А-а-а, — улыбаюсь, языком шевелю во рту, черт, один зуб все же пошатывается.

— Да-да, она рассказала, что вы ее кота три раза снимали с дерева в прошлом месяце, а в этом доставали питомца из канализационного люка. Она вас еще вначале драмы приметила, сразу же поняла, что толпа мальчишек к вам пристает. Позвонила и сообщила, что драка, хотя драки еще не было.

«Мальчишек», ага. Я встаю и, прихрамывая, начинаю двигаться, стряхивая с одежды грязь. Такова цена страсти, Кириллов. А что ты хотел? За все в жизни надо платить.

— Замечательная женщина в сиреневом платке, — припоминаю любительницу животных.

— Немного того, — крутит мент у виска, громко зевая, не прикрывая рот, — но вы ее герой, — бьет меня панибратски по спине. — Зачем вы котов этих снимаете? Ни разу не слышал, чтобы кот упал с дерева и разбился насмерть. Жрать захочет, слезет сам.

— Хозяева волнуются, вызов поступает. В отличие от вас, мы не можем просто сделать вид, что ничего не было.

— А вот это счас обидно было, Борисович, — грозит мне пальцем. — Знаете сколько настоящих ублюдков по городу бегает? А мы хороших ребят, спортсменов будем за решетку. Ну ревнует муж, перебесится.

— Ага, — вытираю нос, несмотря на боль, стараюсь идти прямо.

— Ведь виноваты же, Олежка, — злорадствуя, — увели чужую жену.

— О, уже и вы в курсе.

— Так весь город в курсе, Олег Борисович, он у нас маленький. Я не осуждаю, упаси Господь. Сам люблю буфетчицу нашу в уголке зажать, а у жены то стирка, то глажка, то годовые отчеты на фабрике. Дело молодое, с кем не бывает. Бабы они ведь что? Мордашку красивую увидели, плечи широкие рассмотрели и слюни до пола потекли. Это мы мужики думать должны, — тычет себе пальцем в голову, — куда можно совать, а куда не следует.

— Это у вас «бабы», выражения подбирайте.

— Ладно-ладно, мне тебя как мужика, Кириллов, по-человечески жаль, понимаю, столько лет за женой ухаживаешь. Но замужнюю-то зачем? Сколько девочек свободных ходит?

Вновь внутри закипает злость, туманя сознание.

— У вас на этом все, сержант?

— Да, поеду домой, смена моя закончилась. А ты один ночью все же не ходи, не хочу ребят посадить однажды.

Смеюсь подобной угловатой заботе.

— Гроза преступности.

— Что есть, то есть, — усаживается мент.

Машина отъезжает от обочины и набирает скорость.


Добравшись до дома, падаю на лавку, откидываюсь на спинку и достаю телефон. Удивительно, как его не разбили.

— Привет, — слышу ее заспанный голос и почему-то теплее на душе. — Олег, ты в порядке?

И вот откуда она только знает.

— Да, просто решил узнать как ты.

— Нормально, спать собиралась. Ты в первый раз позвонил просто так.

Чувствую, что она улыбается. Хотел бы увидеть ее лицо в этот момент, успел соскучиться.

— Сегодня премию дали, — спохватившись, меняет тему Лиза, опасаясь моего молчания.

— Молодец, Лизавета, скоро твоя карьера пойдет в гору.

— Ага, смогу штору купить, — хихикает.

— Никто не приходил к тебе?

— Не приходил он, Олег, и не придет. Успокоился видимо.

— Ага, успокоился, — потираю разнившийся бок и встаю с лавки.

Глава 29

Олег

— Борисович! — окликает меня Петров, его глаза кажутся просто огромными от ужаса, будто две тарелки. — Ты что творишь? Ты нас всех только что чуть не угробил!

Встрепенувшись, я смотрю на легковой автомобиль, который провалился под асфальт. Огромная дыра расширяется с каждой минутой, а я думаю только о том, что не могу быть постоянно с Лизой. Если он пришел ко мне, он может напасть и на нее тоже. Он ударил ее, смог, значит, сможет еще раз. Боксер все еще любит ее и его не отпускает это чувство, скорее наоборот, оно делает его еще агрессивнее.

Я не хочу, чтобы ей причинили боль. Не могу допустить, чтобы ей причинили боль.

Мы тянем трос, а трещина разрастается. Идея вытягивать автомобиль краном приводит к тому, что машина проваливается глубже. Из трещины валит пар клубами. Вокруг собираются люди, фотографируют и снимают на телефоны. Зачем-то приезжает еще одна машина МЧС, узнаю номера штаба.

— Там горячая вода! Водопровод прорвало, вот почему асфальт пошел!

А в машине люди. Беременная девушка и ее шестилетний сынишка. Если мы подходим ближе, асфальт проваливается сильнее.

— Что будем делать, босс!? — орет Петров. — Мы не можем подойти!!! Там кипяток!

Слышу, как будто сквозь простыню, обвязанную вокруг головы. Я понятия не имею, что делать….

Я всего лишь человек, не супергерой, и я ошибся, сбился в этой чертовой жизни. Если бы я был свободен. Если бы Вика была здорова. Так много «если бы» и так мало ответов. Очень хотелось, чтобы эта история была красивой, но все наоборот. Наши встречи превратились в отвратительную, грязную интрижку. Привык спасать, охранять, защищать. Это у меня в крови, будто рефлекс. И сейчас не могу успокоиться от мысли, что каждую минуту муж может оказаться с ней рядом. Забрать бы Лизу себе, показать, что у нас все серьезно, и груда мышц не подошел бы к ней ни на шаг, но я не могу поселить их вместе, в одной квартире! Это безумие какое-то. Внутри неспокойно. Будто черви точат изнутри, чувствую, что случится какое-то дерьмо. Он — мужик без тормозов, он даже хуже, чем я себе представлял. Когда на него накатывает злость, он вообще ничего не соображает, будто дикое животное. Пока еще на привязи, но ему ничего не стоит сорваться. Этот тип людей очень опасен. А если он стукнет ее так, что она больше не встанет? Если он сделает ее калекой?