Драго задумчиво молчал, но глаза не отводил. Смотрел на неё и словно что-то искал в лице.

   – Уходи к себе, ладно? И не приходи больше. Я понимаю, тебе хочется конфетку, но у меня только снаружи сладость, а внутри горечь едкая. Не нужно… ничего. Оставь меня в покое.

   Ещё несколько секунд он молчал, но затем всё же встал и, поглядев на Еву как-то странно, прогудел:

   – Я подумаю над твоим предложением, - и вышел из палатки.

   – Вот и славно, – пробормотала Ева и огляделась в поисках пижамных штанов, украдкой смахивая влагу с внезапно заболевших глаз.


   Саша


   Всё обошлось. Дэн меня не узнал. Ни во время того, отчего сейчас сладко ныло всё тело, стоило лишь вспомнить, ни утром, когда мне показалось, что я его разбудила.

   И это хорошо.

   Хорошо же!

   Тогда почему так хочется плакать?

   Наверное, из-за погоды – пасмурная, с мелкой моросью, пробирающая до костей.

   Плакать я не стала – сгоняла в кустики, стуча зубами, заскочила к Дите переодеться и обмотать грудь. Я давно наловчилась делать это без посторонней помощи. Сонная «гуру» вручила мне дождевик, пробормотав: «Вчера не додумалась, извини».

   После я отправилась к камбузу, нервно оглядываясь: не ходит ли поблизости Дэн. Тихонько вздохнув – конечно, от облегчения, что он не появился раньше времени, - я принялась за разжигание костра, предварительно полив дрова водой. Следы нужно заметать. А единственным следом остаётся запах – презерватив в этот раз я нашла и забрала с собой.

   Через полчаса, когда я обрыдалась всласть – попробуй не поплачь в таком дыму, - и провоняла, как настоящий трубочист, к камбузу вышел Драго. И вид у него был мрачный, гораздо мрачнее нынешнего серого неба и даже дыма от костра из мокрых дров.

   Никогда не видела нашего великана настолько мрачным…

   – Что-то случилось? - поинтересовалась я, шмыгая носом и стирая с глаз едкие слёзы.

   Драго, не меняя выражения лица, сел рядом со мной и пробасил:

   – Нормально всё.

   Ну да. Я заметила.

   – Ева?.. – уточнила я робко, но ответа не дождалась.

   У них-то что могло случиться?

   Впрочем, зная Еву… Могло. Мне сложно представить, что именно, но это явно что-то очень мозговыносительное, раз Драго выглядит так, словно кто-то умер.

   Вот… странно. Если бы Дэн меня любил, я была бы очень счастлива. А Ева почему-то не хочет, чтобы её любили.

   Почему? Не понимаю…


   Ева


   Прогуливаясь утром возле реки в одиночестве, она встретила Серого. Тот, заметив Еву, состроил из себя очень виноватого котика – его волосы, влажные от мороси, торчали во все стороны сосульками, довершая образ незаслуженно пнутой твари, – и удержаться от улыбки она не смогла.

   Серый сразу довольно разулыбался – понял, что на него не сердятся и бить не будут, – остановился и спросил:

   – Бродишь, королевна? Гуляешь?

   «Пытаюсь не думать».

   – Да. Ты, кстати, свои стихи мне так и не рассказал, а ведь обещал.

   – О! – бард шутливо хлопнул себя по лбу. – Точно-точно. Ну, я же не знал, что с нами Драго пойдёт. Хотел на ушко тебе нашептать…

   – Можно и без шёпота,и без ушка, – Ева пожала плечами. – Хотя я не настаиваю. Мне самой бывает сложно делиться написанным.

   – Хорошо. Слушай тогда…

   В небо уходит стрела на излёте, сломан мой меч.


   Больше не будет ни жизни, ни воли, что их беречь?

   Щит не сберёг меня, что мне теперь беречь?

   Был на исходе дня сломан в бою мой меч.


   – Серёж, – засмеялась Ева, – это не твои стихи. Я отлично знаю эту песню и очень люблю её.

   – И ты тоже? – бард заиграл бровями. - Как у нас много общего…

   – Дурачок, - сказала она дружелюбно. - Если стесняешься, хочешь, я расскажу тебе свои стихи?

   – Ты же сказала, что не пишешь.

   – Писала. В твоём возрасте.

   Серый чуть напрягся. Из-за упоминания о возрасте? И правда – дурачок.

   И Ева решила рассказать – старое, почти забытое, но когда-то давно очень-очень важное.

   – Что осталось нам на свете?


   Отраженья в зеркалах,

   Горечь жизни на губах,

   Двадцать слов в одном куплете.

   Были связаны с тобой

   Только ниточкой одной.

   Повзрослели – связь порвалась,

   Как бы я ни ужасалась,

   Изменить я не пытаюсь

   Нашу горькую судьбу.

   Вот подумала. Решаюсь.

   Не держи меня – уйду.

   Обернувшись напоследок,

   Зеркала лишь разобью.


   Серый молчал несколько секунд, а потом выдал:

   – Так… девочково.

   – Конечно, - усмехнулась Ева. - Сейчас я уже, конечно, взрослая бабень, а тогда была романтичной девочкой. Хотя… максималисткой я всё же осталась.

   Ещё несколько секунд бард ничего не говорил. Ева слышала только шум реки – она шумела словно у них под ногами – и шелест ветра в кронах деревьев.

   – Значит… не злишься?

   Она чуть не рассмеялась. Злиться? На злость нужны силы, а их не было.

   – Нет. Расскажешь стихи-то?

   – Я лучше спою. Вечером.

   Чревато. Впрочем… спорить тоже не было сил.

   – Ладно, менестрель. Пой.

   Авось, обойдётся…


   Дэн


   Я так и не поднялся – провалился в беспокойный сон.

   Проснулся, когда солнце прикидывалось белым пятном на седом полотне туч высоко над горизонтом. Скользенькая погода. Ленивая и тоскливая.

   Можно было подорвать лагерь и, накинув плащи, пилить по маршруту, но, во-первых, лень. А во-вторых – совсем лень. Даже странно, что ж мне так шевелиться-то не хочется?

   Но стоило пошевелиться, как выяснилось, что дрых я абсолютно голым,и воспоминание о ночном визите, гм, Русалочки – или даже Русанечки, - фейерверком вспыхнуло в памяти.

   О-о-о…

   Это было волшебно.

   И с этим надо что-то делать.

   Быстренько одевшись, я выбрался из палатки. Дождь, зараза, мне очень обрадовался, предлагая умыться на месте, что было очень мило с его стороны – я как раз спешил. И не только налево.

   «Русанечку» я нашёл у дымного костра, пылавшего под навесом. От неё несло ядрёным запахом дыма, а взгляд, встретивший меня, был безмятежен и незамутнён страстями. Прям дежавю.

   – Привет, – только и успел поздороваться я, когда это чудо подскочило ко мне и, заговорщически пихнув локотком, полюбопытствовало:

   – Как твоя Русалочка? Являлась?

   Чтобы не выдавать глубины потрясения, я отвернулся и уставился на бежавших от дождя Еву с Серым, потом закономерно огляделся в поисках Драго – он сидел под деревом и, судя по всему, принимал душ. Глаза его были закрыты, но из ушей почти валил дым – не подходи, убьёт.

   Я немного отвлёкся,и мне удалось совладать с мыслями. Я обернулся к Сане.

   – Как минимум она мне приснилась.

   – И как тебе… м-м… сон?

   – О, волшебно. А как тебе… м-м… богиня?

   – О, божественно. – Саший… да, всё-таки Саший, ближайшая родня Лешего – мечтательно закатил глаза.

   Лёгкая на помине Дита припорхала бабочкой и зашептала что-то мелочи на ухо. Мелочь загыгыкала и со вкусом ущипнула богиню за филей.

   – Ρад за вас.

   Не знаю, насколько удалась мне моя улыбочка, но долго я её точно не удержал бы, потому развернулся и вышел под дождь. Плутовки захихикали – слышно было даже через ливень.

   Вот так, значит. Смешно им…


   Самое противное, что в голову начали закрадываться сомнения. И я, не выдержав их давления, помчался к палатке. Обшарил там все карманы, но латексных следов преступления так и не нашел. Зар-р-раза!

   С запахом тоже вышла беда. Утром я его почти не чувствовал, потому что принюхался, а сейчас от меня самого разило дымом так, что перебивало все запахи, и отголоски Того Самого могли мне и почудиться.

   А бардак и смятые спальники вообще ни о чем не говорят.

   Хорош же я буду, если мне на самом деле всё это приснилось.

   О, нет…

   Это что же получается? Мне так нравится… общество мелкой родни Лешего, что я во сне превращаю парня в девушку?

   Крыша, куда?! Стоять, блин!

   Я прищурился.

   Так. Паспорт! Паспорт не соврёт.

   Рюкзак мелочи, как и мой, валялся в техпалатке. Я снова выбрался под дождь, матеря под нос своих друзей. Так называемых. Даже на стрёме оставить некого – в техпалатку я забирался, как последний ворюга.

   Увы, безрезультатно. Никакого компромата, который мог бы мне выдать, что Саший – девчонка, в рюкзаке не нашлось. Ни косметики, ни паспорта, ни женского – ни мужского – белья. Что, впрочем, само по себе неслабый компромат. Я просто не там ищу.

   …Ты Венера, я Земля. Ева, я любила…

   Ева.

   Коварная сказочница. Ведьма!

   Где, как не у ведьмы, мелкой родне Лешего хранить свои лешевские тайны?..


   Увы, техпалатке Ева рюкзак не доверила, спрятав от дождя в своей. Что ж. Поселилась она на отшибе, вокруг дождь, а значит, надеюсь, безлюдно.

   Выбравшись из ТП, я с независимым видом прогулялся к костру, зафиксировал наличие почти всех ребят и всех главных лиц, действующих в шоу, - и убрёл в сторону, противоположную палатке Евы.

   Но, как говорится, все дороги ведут,и через несколько минут я, воровато оглядываясь и прислушиваясь сквозь дождь – мой единственный надёжный сообщник, больше в этой толпе доверять некому! – пробрался в палатку коварной сказочницы.