Было совершенно не понятно, что происходит. Еще в такси Белл был в норме, а стоило им оказаться дома, его будто переехало катком. Ирвин уже понял, что время суток здесь ни при чем — несколько ночей до этого Белл проводил за рулем, разъезжая по городу. И вряд ли бывшего военного могло так напугать случившееся с Бобом.

Тогда почему Белл, умевший быть веселым и общительным, сейчас сидит, сжавшись в комок и задыхаясь от сдерживаемых рыданий?

Ирвин вдруг ощутил на своих коленях тяжесть чужого тела. Снова уловил тонкий, едва уловимый аромат парфюма, почувствовал жар, идущий от ладони. Беллу шла улыбка. Оказывается, если он не сжимал губы в тонкую нитку сосредоточенной на чем-то внутри него самого отрешенности, то выглядел моложе своих лет и был не просто симпатичным, а по-настоящему красивым. Той особой мужской красотой, что проявляется с возрастом.

Белл на экране обхватил голову руками, и до Ирвина донесся первый полноценный звук.

— Пожалуйста… — проскулил Белл. — Пожалуйста, не надо…

Ирвин вскочил на ноги быстрее, чем решил, что будет делать. Он еще помнил предупреждение Белла не трогать его ночью и не пытаться войти в его комнату. Но ведь в Австралии помогло, когда Ирвин его окликнул. После инцидента в столовой, ведь Белл был в таком же состоянии.

— Брендон? — спокойным тоном позвал Ирвин, включив интерком. — Брендон, все в порядке. Ты дома.

Белл его не услышал. Он качался вверх-вниз, держась за голову, и что-то едва слышно скулил на одной ноте.

— Брендон, — Ирвин не собирался сдаваться. Какие бы демоны сейчас ни терзали Белла, он хотел пробиться сквозь хор их голосов. — Брендон, ты дома. Все кончилось.

Он повторял и повторял эти слова. Негромко, неторопливо, очень спокойно. Наконец Белл перестал раскачиваться и стонать.

— Вот так, Брендон, все хорошо, — Ирвин заставил себя говорить медленно, боясь все испортить спешкой. — Ты дома.

В почти звенящей тишине послышалось приглушенное уханье виброзвонка лежавших на тумбочке смарт-часов. Ирвин потянулся было, чтобы просмотреть оповещение, но не успел. Небольшой экран осветился ярко-синим, а вслед за этим смарт-часы весело засвистели.

Смешной, известный во всем мире сигнал робота из “Звездных войн” смог то, что не получилось у Ирвина: привлек внимание Белла. Но Ирвин в ужасе зажал рот рукой, когда увидел реакцию. А, точнее, услышал. Страшно, громко закричав, Белл буквально рухнул на пол — ничком, едва ли не пропахав лицом ковер, и забился, захлебываясь в крике.

Ирвин оцепенел, глядя в монитор и молясь, чтобы приступ, наконец, закончился, но секунды шли, а Брендон не умолкал.

— Белл! — закричал он в интерком. — Белл, очнись! Белл!!!

Часы снова завибрировали. Ирвин схватил их, в один прыжок оказался у окна, распахнутого настежь по случаю летней жары, и швырнул злосчастный гаджет в сад.

— Белл! Брендон!

Он звал его несколько минут, а потом бросился в коридор. Добежал до комнаты Белла, едва не споткнувшись в темноте о брошенные наплечную кобуру и нож в матерчатом чехле, включил видеоглазок и забарабанил в дверь.

— Брендон, слышишь меня? — закричал во весь голос. — Брендон, очнись уже!

И только после этого догадался дернуть ручку, и та с легкостью поддалась. Спасаясь от самого себя, Белл не запер дверь.

“Увидишь открытую дверь — беги”, — раздался в голове хриплый голос.

— Не дождешься, — зло усмехнулся Ирвин и распахнул дверь. — Брендон, — позвал осторожно. Подошел, присел на корточки так, чтобы не дать взять себя в захват. — Брендон, все кончилось. Ты дома, — и положил руку ему на плечо.

Он совершенно не ожидал, что Белл мгновенно умолкнет. Он вскинул голову и посмотрел прямо на Ирвина. Тот отшатнулся было, вот только во взгляде Белла не было ни безумия, ни злости. Наоборот. Это было совершенно необъяснимо, но в его взгляде была лишь теплота, неверие и… бесконечная нежность. Он протянул руку, коснулся его щеки.

— Эр Два… — прошептал он отчетливо и вдруг подался вперед, крепко его обнимая.

Ирвин обнял его в ответ.

— Привет, Си-три-пи-о, — прошептал, совершенно не уверенный, что поступает правильно. — Возвращайся домой.

Белл вздрогнул. Резко втянул воздух. И отстранился, поднимая на него ошарашенный взгляд.

— Как ты меня назвал? — выдохнул сдавленно.

— Прости, ассоциация сработала, — Ирвин встал, зачесал упавшие на лоб волосы. — Но ты сам первый начал со своим Эр Два.

Он не понял, как Белл успел вскочить на ноги, но в следующую секунду Ирвин оказался вжат в стену.

— Никогда больше не произноси его имя! — буквально выплюнул Белл ему в лицо. — Никогда, слышишь?!

— Угомонись, псих! — рявкнул Ирвин. Сильным толчком отпихнул Белла от себя, скрестил руки на груди. — Или объясни, чего ты на этого дроида каждый раз стойку делаешь, или надень намордник!

Белл сжал кулаки, стиснул зубы, а потом обвел пальцем стены вокруг.

— Вот мой намордник, — сказал он уже привычно спокойно. — И хотелось бы мне знать, какого черта ты не соблюдаешь наши договоренности.

— Мама учила не проходить мимо людей, которым больно и плохо, — пожал плечами Ирвин. — Но если тебе стало лучше, я пойду. Кстати, сигнал, на который ты сделал стойку, был сообщением от Боба. У него простое сотрясение мозга. Пара дней в госпитале — и будет как новенький.

На деревянных ногах он направился к выходу. Все это время Ирвин даже не осознавал, насколько был напряжен.

— Его звали Ричард Дуо, — прилетело в спину так тихо, что Ирвин едва услышал. — Позывной Эр-Два-Дэ-Два. И у него стоял такой же сигнал на сообщения на телефоне.

— Напарник? — спросил Ирвин, оборачиваясь. Пожал плечами. — Это простая логика, как две палочки для еды.

У Белла был позывной Си-три-пи-о. Это была даже не уверенность, знание. Именно это имя выдернуло его из истерики. В армии, конечно, полно шутников, но такие “парные” позывные дают неспроста.

Белл вздохнул, дошел до кровати и тяжело на нее опустился.

— Никогда не говори больше о нем, — сказал глухо. — И часы эти твои… Сегодня меня лайтово перемкнуло, но я понятия не имею, что случится в следующий раз. И, черт побери… — он посмотрел на него с нескрываемой досадой и вдруг позвал: — Иди сюда.

— Часам, похоже, пришел конец, — вздохнул Ирвин. Неловко ступая — мышцы “забились” и отказывались служить. — Завтра придется обыскивать сад, я их в окно вышвырнул.

— Радуйся, что так легко отделался, — серьезно посмотрел на него Белл и, стянув покрывало, откинул подушку.

На белоснежной простыне блеснуло лезвие простого, безо всяких изысков, армейского ножа.

— Ты точно псих! — вырвалось у Ирвина. Он с трудом перевел взгляд с ножа на лицо Белла. — Нахрена он тебе тут? От кого собрался защищаться за сейфовой дверью?

Наверное, у него завтра будет похмелье. Потому что только опьянением можно объяснить, что Ирвину не было и вполовину страшно, как несколько часов назад на парковке. А испугаться было от чего: сколько бы ни тренировал его Белл, Ирвин никогда не сможет увернуться от его удара. И сегодня он запросто мог получить ножом в бок.

А еще, наконец, стал ясен смысл фразы о том, что если дверь открыта — нужно бежать. Если однажды в мозгу Белла случится блэкаут, самым разумным будет и правда унести ноги.

— Тебе какая разница? — Белл накрыл нож подушкой и оперся локтями на колени. — Я тебе условия озвучил, и ты на них согласился.

— Ты не предупредил только, что иногда тебя закручивает в бараний рог, — вздохнул Ирвин, присаживаясь на край по-армейски аккуратно заправленной кровати рядом с Беллом. — Я думал, ты ночами косплеишь Джона Рембо, прячась под кроватью и отстреливаясь во всех и вся, — он усилием воли отогнал воспоминание о радости и нежности во взгляде Белла и о том, как тот прильнул к Ирвину. Прижался всем телом, горячий, жилистый.

— Ночью я сплю, — сухо ответил Белл. И, помедлив, неохотно добавил: — Но только если в руке этот нож. Иначе усну только под наркотой.

— Ну, у каждого свои игрушки, — пожал плечами Ирвин. — Я мог бы сказать, что это опасно и ты можешь пораниться ночью, но люди задыхаются, запутавшись в простыне или уткнувшись в подушку.

Белл покосился на него и вдруг хмыкнул.

— Ты еще больший псих, чем я, — протянул он.

— Почему? — спросил Ирвин. — Потому что не убежал в ужасе, осознав, что ночью ты запросто можешь меня убить? — он развернулся к Беллу. — Это страшно, и я даже не могу представить, почему ты не можешь по-другому. Но мне важно, чтобы днем ты смог убить за меня. А в этом я не сомневаюсь.

Как и в том, что Беллу нужна помощь. Увы, он так и не вернулся с войны, хотя уже десять лет не носил погоны. Но Ирвин был уверен, что Белл не пойдет к психоаналитику.

— Когда я в сознании, я и пальцем тебя не трону, — Белл мрачно посмотрел на него. — Но когда меня уносит… Это уже не я.

Он помолчал и повернулся к нему.

— Я думаю, мне стоит уехать, — сказал, помолчав. — Я буду находиться здесь, пока бодрствую, но спать буду уходить.

— Куда? — спросил его Ирвин. — В хостел, где кто только не живет, или на съемную квартиру, откуда тебя погонят после первого же приступа? — он покачал головой. — Нет, Брендон. Ты ночуешь здесь, я не вхожу к тебе ни при каких обстоятельствах. Прости, я оказался не готов, но теперь буду умнее и позову через интерком.

У Белла была относительно спокойная жизнь все эти годы. Он тренировал серферов в Австралии, просеивал песок на пляже и делал бы это еще долго, если бы не Ирвин. Журналисты, жаждущие сделать репортаж о месте, где Ирвин Вайс спасался от стихии, неожиданно нагрянули в отель и сделали фото. Белла узнали, и хозяину отеля, и без того потерявшего почти все из-за пожаров, не оставалось ничего иного, как указать ему на дверь. Сейчас Ирвин собирался сделать все от него зависящее, чтобы не дать Беллу лишиться еще одного дома, пусть и временного.