Ирвин поднял взгляд и увидел, что он снова кусает губы, но не изнутри, а снаружи и — наконец-то! — без крови.

— Это всего лишь я, — он обнял его за бедра, не давая окончательно опрокинуться на спину и причинить боль закованным рукам. Подул на блестящую от слюны головку, рассмеялся, когда Брендон снова крупно вздрогнул и выругался, беспомощно толкаясь в воздух, а потом плавно взял до самого конца, пропуская глубоко в горло заждавшийся ласки член.

Он слышал, как Брендон всхлипнул, но не придал этому значения, увлекшись. Член во рту стал тверже, и от этого хотелось радостно кричать во всю глотку. Но той нашлось лучшее применение. Он как раз сумел заглотить до самого основания, с восторгом ощутив, как Белл толкнулся ему навстречу, когда по ушам резанул еще один всхлип. Не выпуская члена изо рта, Ирвин поднял глаза.

Брендон плакал почти беззвучно. Он смотрел на него, вжимаясь щекой в подушку, и вздрагивал от душивших слез.

Выпустив член изо рта, Ирвин поднялся вверх. Не стал стирать со щек Брендона мокрые дорожки, только поцеловал в висок.

— Кричи, — попросил шепотом. — Что есть силы.

И снова нырнул вниз, забирая член в рот.

Со стороны это могло показаться насилием. Или безумием, что у самого Ирвина стояло просто каменно. Но он лучше любого психоаналитика понимал, что сейчас происходит. Тот самый пресловутый катарсис, освобождение через страдание, избавление от годами душившего груза. Брендон все сильнее толкался бедрами, буквально вбивая член в горло Ирвина, будто наручники на руках позволили наконец разуму отгородиться ширмой надуманного предлога “я ничего не мог поделать” и получить так долго запрещаемое удовольствие. Белл плакал, но не от боли и даже не от чувства вины. Это были слезы облегчения и наконец-то не сдерживаемых эмоций.

Кончая, он закричал. Выгнулся, загоняя член глубоко Ирвину в горло, а потом умолк, вздрагивая.

Ирвин дал ему возможность прочувствовать удовольствие целиком, до последнего отголоска, вылизал наконец-то начавший опадать член и лег рядом. Погладил по голове, вытер совершенно мокрые щеки, обнял, прижимая к груди.

— Принести воды? — спросил шепотом. Горло саднило, и завтра он наверняка будет сипеть.

Вместо ответа Брендон вскинул голову и буквально набросился на Ирвина с поцелуями. А потом отстранился и выдохнул:

— Трахни меня! Сейчас, вот так…

— Завтра, — пообещал Ирвин. — Приходи спать, я буду ждать.

Он сомневался, что Брендона хватит на третий заход — все-таки он не то что не трахался, он не кончал десять лет. А еще Ирвин не был уверен, что Брендон понимает, о чем просит. И что очищение и облегчение, произошедшее только что, не сменится чувством гадливости по отношению к самому себе завтра утром или через полчаса.

А может, Брендон как раз понимал? И хотел успеть, пока не накрыло?..

— Я все равно тебя трахну, — пообещал Ирвин, целуя искусанные губы Брендона. — Надо будет — свяжу. Догоню, оглушу шокером и спеленаю, пока не пришел в себя. А потом буду трахать до стертых колен. Пока ты не закричишь, кончая, а мой член не запросит пощады.

Некоторое время Брендон привычно молчал. А затем поднял голову и… улыбнулся.

— Догонять не придется, — шепнул он, качнув головой, и посмотрел на Ирвина снова красными глазами.

Вот только помимо слез, красноты и глубоко затаившейся боли там было кое-что еще. Всего несколько искорок, но они позволили Ирвину облегченно вздохнуть и притянуть Белла к себе, крепко его обнимая. Позволили понять, что он все сделал правильно.

Он лежал, рассеянно поглаживая Брендона по плечам, когда тот вдруг обмяк в его руках. Ирвин испуганно отстранился, заглядывая ему в лицо, и с изумлением увидел, что Белл спит. Спокойно — как ребенок, глубоко — как бесконечно уставший человек. На губах все еще была тень улыбки, лицо казалось спокойным и очень молодым.

Ирвин осторожно, стараясь не разбудить, укрыл их одеялом, подложил себе под голову подушку. Натянул на глаза маску и почти мгновенно уснул, прижимая Брендона к себе.

Глава 22

— И тебе доброе утро, — Ирвин отсалютовал Бобу чашкой с горячим молоком.

Горло саднило и после спрея, и после приготовленного Джуди отвара трав. Оставалось надеяться, что молоко с медом хоть немного поправят дело. Впрочем, если осипший голос и боль в горле были платой за вчерашнюю ночь, Ирвин был готов заплатить, не требуя скидки.

— Привет, коли не шутишь… — Боб вздернул бровь и насмешливо на него посмотрел. — Меня с самого утра чуть не снес ураган “Белл Воодушевленный”. Что случилось?

У Боба был своеобразный голос — будто вечно сорванный, осиплый и немного дребезжащий. Однажды у Ирвина был в любовниках профессиональный певец, он называл это “расщеплением голоса”. Говорил, что это чревато полной его потерей. Но Боб мог часами орать на Ирвина в спортзале, и ничего не менялось. Сегодня сам Ирвин мог посоперничать с Бобом, у кого голос хуже.

— Он хорошо выспался, — Ирвин отпил молока и выдержал взгляд Боба. — В моей постели.

— И что? — Боб усмехнулся. — Ждёшь аплодисментов? — однако вопреки словам он довольно хлопнул Ирвина по спине. — Не думал я, что его осчастливит такая малость.

— Еще как осчастливила, — ответил Ирвин, не в силах сдержать улыбки. Заспанное, по-утреннему помятое лицо Брендона было мягким и по-детски открытым. — Особенно после двух оргазмов подряд, — он покрутил в руках чашку. — Боб, ты не знаешь, чем можно зафиксировать руки? — спросил, вспомнив иссиня-красные следы на запястьях Брендона. — Спереди, чтобы было комфортно спать.

— Спать или?.. — уточнил Боб, но потом кивнул. — Я подумаю. Должно что-то быть. Но судя по твоему сияющему виду, мы говорим не просто о сексе?

— Вообще не о нем, — подтвердил Ирвин, — хотя он тоже был охрененным.

— Отлично, — Боб широко улыбнулся. — Телесно ориентированная терапия по-вайсовски?

— Понятия не имею, что это такое, — вздохнул Ирвин. — Он сам пришел.

Надо было бы добавить, что сначала он устроил безобразную сцену, достойную неврастеничной девицы, а потом заставил Белла гоняться за собой по всему городу. Но Ирвин промолчал. За такое поведение было бы стыдно, если бы вчерашний день закончился иначе, а не спящим Беллом в его постели и каплями спермы на животе.

— Это такое направление психотерапии, очень действенное при всяких неврозах. И при ПТСР тоже, — пояснил Боб. — Считается, что человек в таком состоянии находится в постоянном напряжении не только психологически, но и физически, и если к разуму не достучаться, то действовать надо через тело. Снять мышечные зажимы, позволить расслабиться — тогда и мозг последует за ним.

— Ну да, ему просто будет некогда думать о всяких ужасах, — Ирвин кивнул, вспомнив, как быстро уснул Белл, наконец разрешив себе удовольствие. — Надо же, я думал, просто его лапаю при удобных и неудобных случаях, а оказывается, терапию применяю... Боб, ты дока во всех этих фармацевтических делах, подберешь мазь? — спросил, осененный внезапной идеей. — От шрамов, но только чтобы была с нейтральным запахом.

В спальне, пока Брендон и Ирвин будут делить одну кровать, не должно быть посторонних запахов. Только зубная паста Белла и лосьон после бриться Ирвина. А еще аромат их кожи и пряный, тяжелый запах секса. Ирвин позаботится о том, чтобы секс был регулярным.

— Я постараюсь, — кивнул Боб. — А терапия эта и правда действенная. Почитай о ней. Или ролики посмотри на ю-тубе.

— Обязательно, — Ирвин уцепился за идею. Даже действуя по наитию, он видел результаты. И пусть все равно будет непросто убедить Брендона, что он достоин того, чтобы жить дальше, он обязательно будет пробовать дальше. — Спасибо тебе, — он похлопал Боба по плечу. — Погоняешь меня немного?

— Раздевайся, — хмыкнул Боб и приглашающе кивнул на тренажеры. — И кстати… — добавил неуверенно. — Мне звонила врач, к которой отправил Брендона. Сказала, что, конечно, постарается, но вряд ли что-то сможет сделать, пока он сам не захочет.

Чего-то в этом роде Ирвин и ожидал, но все равно слышать подобное было больно.

— Я так понимаю, он наврал ей с три короба, — сказал, снимая домашнюю одежду. — Но она явно не промах, сообразила, что к чему. Даже таблетки дала, — Ирвин пожал плечами. — Мне их демонстративно показали и больше не прикасались. Слушай, обязательно натягивать этот презерватив? — спросил с отвращением, когда Боб подал ему темно-серые с черными вставками штаны и футболку.

— Ну, как наврал... — Боб покачал головой. — Улыбался, был доброжелателен и рассказывал о серфинге, производя впечатление абсолютно здорового человека. Можешь надеть только штаны.

— Ну, говорю же, наврал, — Ирвин со вздохом сел на скамью и принялся натягивать на себя плотно обтягивающие ноги штаны. — Он ненавидит серфинг и занимался им только ради денег, улыбка и Белл — как две стороны монеты: одновременно не увидеть. Ладно, я готов, — он сунул ноги в кроссовки и надел свободную футболку. — Куда бежим?

— В дубовую рощу, — Боб усмехнулся. — Или хочешь на побережье?..

— Роща так роща, — Ирвин поморщился и забрался на ненавистную беговую дорожку.

— Локти! — напомнил Боб строго, включая тренажер. — Что же до улыбки Брендона Белла — она была притчей во языцех. Не сходила с его лица даже на утреннем построении. И нет, не вздумай отвечать. Дышим!

И Ирвин принялся дышать, постепенно набирая скорость, следуя программе тренажера. Сегодня Бобу придется то и дело напоминать про локти, колени, подбородок и все остальное, что Ирвин держит неправильно во время упражнений — мыслями он был очень далеко от своего дома и спортзала.

Ему повезло. Пусть мимолетная, пусть всего тень, но улыбка вчера тронула губы и глаза Брендона. Настоящая и искренняя. И предназначалась она Ирвину, а не призраку Эр-Два.