— Тебе теперь не будет дела до моей задницы, — Ирвин подошел к нему вплотную, больно впился пальцами в подбородок, заставляя смотреть в глаза. — Зачем, Шон? Попугать?

Шон не взвыл от боли, как рассчитывал Ирвин. Он сцепил зубы и даже зло усмехнулся.

— Пугают клоуны детей, — процедил. Повел плечами, будто пытаясь удобнее устроить скованные за спиной руки. Потом откинулся на спинку стула, куда его усадил Белл, закинул ногу на ногу. — Ив, милый, ты так и не понял? Я не собираюсь тебя ни с кем делить. Ты мой! Только мой, слышишь?!

— Я не собственность, чтобы вешать на меня ярлыки, — Ирвин потер шею. — И тем более, не собираюсь потакать тебе в твоих фантазиях.

— Ты просто еще не понял, — вопреки всяким доводам рассудка, Шон посмотрел на Ирвина с жалостью. — Я бы заботился о тебе. Лучше, чем кто-либо другой.

— Еще не хватало! — выплюнул Ирвин. — Надо было позаботиться обо мне в день нашего знакомства и свалить с дряхлым стариканом, с которым ты пришел на вечеринку. Он точно был бы рад заботе.

Взгляд, которым одарил его Шон, был совершенно безумным.

— Когда ты будешь моим, ты будешь только моим. И будешь рад моей заботе, — от тона его голоса, хриплого, незнакомого, по спине побежали мурашки.

Брендон подошел к нему и забрал из рук телефон.

“Он собирался сделать тебя инвалидом”, — написал он, открыв мессенджер.

Дошло до Ирвина не сразу. Но потом он вполне отчетливо представил, как лишенная тормозов машина влетает в стену. Боб наверняка погиб бы мгновенно, а вот Ирвину могло и “повезти”. Переломанные в крошку ноги, поврежденный позвоночник. Так и до паралича недалеко, и хорошо, если только ниже пояса.


— Я лучше буду гнить, брошенный всеми, чем разрешу тебе приблизиться хоть на милю, — процедил Ирвин, сжимая в руке телефон.

— Ты… — начал было Шон, но Брендон оборвал его, бесцеремонно сдавив пальцами посиневший подбородок.

Шон вскрикнул, дернулся и попытался пнуть Белла ногой, но тот лишь воспользовался этим и молча въехал коленом между трясущихся ляжек.

На этот раз Шон не веселился. Заскулив, он с грохотом завалился набок вместе со стулом. Поджал ноги к животу, пытаясь хоть как-то унять боль.

— А ты не шутил, когда говорил, что взгреешь, — нервно усмехнулся Ирвин, ощущая непреодолимое желание хорошенько пнуть Шона. Но останавливала мысль о камере. — Пусть с ним копы разбираются, думаю, он уже наговорил на обвинительный приговор.

Белл поднял на него хмурый взгляд и снова взялся за телефон.

“Спрашивай его, — написал быстро. — Пусть проговорит вслух, что хотел с тобой сделать”.

Ирвину казалось, что его сейчас стошнит. Но Брендон был прав: из Шона надо было вытянуть как можно больше.

— Скажи мне, Шон, — Ирвин подошел к лежащему на полу Наварро и, преодолев внезапный приступ брезгливости, поднял его, сажая обратно на стул. — Неужели я заслужил смерти?..

Ему пришлось напрячься, чтобы голос звучал проникновенно и даже слегка обиженно, хотя больше всего хотелось выплюнуть слова Шону в лицо.

— Смерти? — Шон совершенно искренне испугался. — Нет! Ив, ты что, если с тобой что-то случится, зачем тогда мне жить, — он вдруг мягко улыбнулся, почти становясь тем Шоном, что пролил Ирвину на штаны шампанское и покраснел до корней волос, бесконечно извиняясь. Казалось, от него опять пахнет карамелью и немного алкоголем. Вот только глаза сейчас были другие. Полыхающие безумным огнем, с расширенными зрачками и налитыми кровью белками. — Я просто хотел заботиться о тебе. Всегда.

— Но я могу сам о себе позаботиться, — Ирвин продемонстрировал ему руки. — Как видишь, пока не отсохли. И до болезни Альцгеймера еще вроде бы далеко.

— Ив, люди так хрупки, — Шон улыбнулся разбитыми губами. Теперь он напоминал не Двуликого, а Джокера. — Тысячи ежедневно становятся инвалидами. Неудачное падение в душе — и хромота на всю жизнь. Автоавария — и, здравствуй, инвалидное кресло.

— Инвалидное кресло?! — Ирвин отшатнулся в притворном ужасе. — Шон, милый, о чем ты говоришь?.. — он растерянно моргнул. — Я тебе не верю, — усмехнулся затем и провел рукой по своей груди. — Ты любишь это тело.

Щон проследил за его рукой.

— И всегда буду любить, — протянул мечтательно. — Господи, как бы я тебя любил! Бросил бы все на свете и до конца жизни был бы только с тобой! Никаких подъемников, я бы на руках переносил тебя с кровати в кресло. А потом в ванную, где мыл бы каждый сантиметр, смазывал кремом, брил… — он закрыл глаза. — Я знаю твою любовь к гладкой коже, я бы каждое утро и каждый вечер ласкал бы тебя бритвой!

Ирвин почувствовал, как к горлу подкатила тошнота. Он честно хотел сдержаться, но не смог. На плечи тут же легли крепкие руки — Брендон заботливо его поддержал, пока желудок изрыгал свое презрение прямо в бассейн.

— Ты не понимаешь, Ив, — со злостью сказал Шон, когда Ирвин вытер губы. — Ты был бы счастлив со мной. Никто не дал бы тебе того, что могу дать я. Но ничего. Я найду способ… — тут он умолк, потому что Белл развернулся к нему.


Медленно ступая босыми ногами по раскаленной плитке, Брендон подошел к Шону вплотную и наклонился. Что он ему сказал, Ирвин, разумеется, не слышал, но зато Шону вполне хватило звука сорванных связок — его глаза расширились, и он посмотрел на Белла с настоящим ужасом. Брендон же будто потерял к нему интерес и, подойдя к Ирвину, сам набрал на его телефоне “911”.

Ирвин взял у него телефон и попросил оператора прислать экипаж в поместье Ирвина Вайса. Мужчина заученно ответил, что машина уже едет, попросил соблюдать спокойствие и поинтересовался, не нужна ли помощь парамедиков, но Ирвин уловил нотки неподдельного интереса в его голосе. Сбросив вызов, он повернулся к Брендону.

— Давай я принесу тебе одежду, — предложил, потому что просто физически не мог представить, что ему придется остаться наедине с Шоном — желудок был пуст, но тошнота все еще не отступила. — Боюсь, вместе с полицией прибудут и репортеры.

Брендон кивнул и быстро набрал сообщение:

“Его определят в лечебницу. Он сможет из нее выйти когда-нибудь. Может, устранить проблему раз и навсегда?”

Ирвин посмотрел на Шона, потом на Белла.

“Нет”, — набрал ответ.

— Нет, — прошептал, погладив Белла по щеке. — Я не повешу это на твою совесть, — и добавил в полный голос. — Макс подключит лучших юристов. Ему вынесут такой приговор, что даже через сто лет этой твари не выйти на свободу.

Брендон пожал плечами и кивнул, но, уходя в дом, Ирвин все равно чувствовал беспокойство. Впрочем, когда он вернулся, Шон был цел и почти невредим — челюсть стала выглядеть еще хуже, но новых травм не добавилось.

Говоря о совести, Ирвин несколько слукавил. Он не хотел вешать смерть Шона в первую очередь на свою душу. Брендон — Ирвин не просто был в этом уверен, он это точно знал, — убил бы мерзавца, не задумываясь и не терзаясь моральными принципами. Это для Ирвина Наварро был любовником — человеком, два года делившим с ним постель. Брендон же сейчас снова был на войне, и Шон был врагом. А на войне или стреляешь ты, или в тебя — таков закон.

Брендон едва успел натянуть брюки, как послышались сирены.

— Пойду впущу их, — сказал Ирвин. — Они  попросят записи с камер, ты успеешь их скопировать? Не хотелось бы остаться с голыми руками.

Брендон посмотрел на него укоризненно и одними губами сказал: “Уже”.

— Отлично, — Ирвин сжал его плечо. — Я скоро.

Глава 28

— Я думал, это никогда не кончится, — Ирвин откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

В глубине дома еще слышались шаги полицейского детектива, сопровождаемого Ирмой к выходу.

За окном давно сгустилась темнота. Полицейские быстро увезли практически не сопротивлявшегося Шона, но прибывшие вслед за ними детективы оказались дотошными. Брендона Ирвин представил как своего тренера, случайно ставшего свидетелем нападения. Установку камер по всему дому аргументировал эпизодами нарушения границ частной собственности.

— Фанаты часто отождествляют актеров с их героями и не понимают, что я не любитель беспорядочного безостановочного секса, — беспечно пожал он плечами. Играть вот такого уверенного в собственной исключительности глупца, не понимающего, чего именно ему удалось избежать, было просто.

Детектив — женщина с явными мексиканскими корнями — была обходительной, деликатной и по-бульдожьи цепкой. Она вызвала криминалистов и полицейского врача, чтобы зафиксировать все улики и осмотреть Ирвина — у него болела шея от захвата. Доктор порекомендовал сделать рентген, но заверил, что жизни Ирвина ничего не угрожает.

— Хотя вы прошли над пропастью, молодой человек, — сказал он, убирая в чемоданчик стетоскоп. — Еще бы чуть-чуть — и этот юноша сломал бы вам шею. Не знаю, где он этому научился, но разрыв спинного мозга был бы гарантирован. А там... — он вздохнул и сложил руки на круглом животе, натягивающем белоснежную рубашку. — Термин "голова на палке" ужасен с точки зрения этики, но бесконечно точен в описании возможного ущерба. Ну, позвольте откланяться, — доктор окинул взглядом молчавшего Брендона. — Молодой человек, вам моя помощь точно не нужна?

— Нет, спасибо, у мистера Белла ларингит, — ответил Ирвин. — Вас проводят, спасибо.

А дальше были бесконечные часы расспросов. Детектив снова и снова спрашивала одно и то же, уточняла, возвращалась назад, двигалась вперед. Ирвину, привыкшему к множественным дублям, было довольно просто держаться одной линии и не раздражаться очередному:

— Позвольте уточнить еще раз...

Со стороны могло показаться, что детектив подозревает самого Ирвина. Но он понимал, что она просто не хочет рисковать и что-то упустить. Полицейские могли бы попросить Ирвина о повторной встрече, но вряд ли хотели лишний раз тревожить звезду.