— На этом все, большое спасибо, — детектив поднялась на ноги, протянула руку. — Я правильно понимаю, что в суде вас будут представлять?

— Да, — Ирвин пожал узкую прохладную ладонь. — По всем вопросам прошу связываться с моим менеджером.

— Конечно, мистер Вайс, — она выдавила усталую улыбку. — Всего наилучшего.

Надо было пойти поесть. Написать Бобу, чтобы вызвал на завтра чистильщиков бассейнов. Предупредить, что возможны засады репортеров. Но сейчас сил хватило только чтобы протянуть руку и положить ее на плечо сидевшему в соседнем кресле Брендону.

— Что ты ему сказал? — спросил Ирвин. — У него прямо мозги на место встали от ужаса.

Брендон хищно усмехнулся и протянул руку за телефоном.

"Что кишки через горло голой рукой вытащу", — написал он.

— Пойдем на кухню, кровожадный ты мой, — усмехнулся Ирвин и, поднявшись, протянул Брендону руку. Как и Шон, он ни на секунду не усомнился в том, что Брендон сумел бы осуществить угрозу. Вот только его это не напугало, а, напротив, успокоило. Как в холодную ночь укутаться толстым одеялом. — Хочу есть, а потом в кровать.

Белл коротко ему улыбнулся, кивнул и, поднявшись, написал:

"Все закончилось"

— Да, ты его вычислил! — Ирвин обнял Брендона, заглянул в глаза. — И был чертовски хорош, ты знаешь это?

Брендон скептически хмыкнул и потянул его на кухню.

Он почти не мог открывать рот, и Джули приготовила для него суп-пюре и питательный смузи. В ящиках нашлись толстые трубочки для молочных коктейлей, а на стойке — высокие стаканы. Разогрев суп, Брендон налил его в стакан и уселся напротив Ирвина, отдававшего должное запеченной рыбе.

Несмотря на то, что глотать Брендону было явно больно, а трубочку приходилось запихивать глубоко в рот, чтобы пища не попадала в рану на губе, выглядел тот все равно довольным.

"У меня не было на него зацепок, но чувствовал, что его нужно крутить", — написал он, почти закончив с супом.

— Он умело играл здорового человека, — скривился Ирвин. — У меня даже мысли на его счет не возникло.

Интересно, а если бы Ирвин не выгнал его, что-то было бы иначе? Могло бы такое быть, что, обосновавшись в его доме, Шон просто окружил бы Ирвина любовью и заботой и был бы чуть более навязчивым, чем в идеале, но без идеи нанести непоправимый ущерб. Что стало тем самым триггером, включившим дремавшую доселе болезнь? Может, пожары в Австралии и то, что Ирвин застрял там без связи и возможности унести ноги?

Ирвин оборвал собственные мысли. Шон болен, а значит, рано или поздно недуг из доклинической стадии развился бы в активно-прогрессирующую. И поводом могло бы стать что угодно: ему показалось бы, что Ирвин заигрывает с фотографом. Или недостаточно ярко выражает удовольствие в постели. Или не купил очередную хотелку.

Брендон допил свой суп и вернул телефон Ирвину.

"Все будет хорошо", — оптимистично заверяло с экрана.

— Непременно, — Ирвин поднял свой стакан со смузи. — Надо искать в этом и хорошие стороны. Ты подгадил Кайлу, он еще не скоро вернет себе утраченную уверенность в собственной исключительности. А я поднял забытые связи и заработаю пару десятков миллионов до конца года на рекламе. Не говоря о том, что мое лицо будет на каждом билборде.

Брендон улыбнулся ему. Он сделал вид, что поливает себя из душа, и ушел, не забыв сполоснуть свой стакан.

***

Когда Ирвин вышел из ванной, в спальне уже был слабый полумрак — такой, что был для Белла относительно комфортным, а сам Брендон сидел на кровати в привычных уже пижамных штанах, сложив ноги по-турецки. Он жестом предложил Ирвину сесть перед ним и, едва тот повиновался, потянул с плеч его халат. Кожи на шее аккуратно коснулись теплые пальцы, но сексуального в этом ничего не было — Белл снова осмотрел налившиеся синевой ткани и стал аккуратно наносить свою армейскую мазь.

— Надеюсь, до начала промотура все пройдет, — вздохнул Ирвин, подставляясь под прикосновения жестких пальцев. — Хотя мой стилист будет рада упаковать меня в водолазки с высоким горлом, свитера-гольф и оторвется на шарфиках.

Брендон за его спиной хмыкнул и на секунду прижался губами к его плечу.

Ирвин завел руки назад, обнял Брендона за шею. Развернулся и поцеловал в подбородок. Сегодня они не могли позволить себе привычные поцелуи.

Он уже отвык от молчаливости Брендона. Но теперь тишина не тяготила, напротив, лишь добавляла ощущений. К чему слова, если можно общаться прикосновениями и взглядами.

Руки Брендона пахли ментолом и травами, а губы — терпким лечебно-обезболивающим раствором, которым он полоскал рот. Его тело, такое сильное и ловкое, как выяснилось сегодня в очередной раз, было наконец-то расслаблено, а взгляд лучился теплотой. Кажется, поймав наконец сталкера, Брендон воспрял духом.

Ирвин ощущал, что впервые за долгое время инициатива принадлежит не ему. Брендон знакомился с его телом, неспешно и основательно, касаясь сначала руками, потом губами. Ирвину оставалось лишь отзываться на почти невесомые ласки и плыть по течению, всецело доверившись Брендону. Это оказалось совсем не трудно, а от предвкушения следующего прикосновения перехватывало дыхание.

Но все равно он не ожидал, что в какой-то момент Брендон мягко толкнет его в грудь, побуждая лечь на спину, и медленно ляжет сверху.


Колени сами собой разъехались в стороны, давая Брендону устроиться удобнее. Ирвин обнял его, прижимая к себе, поцеловал в шею — там, где быстро бился пульс.

Было не так и важно, пойдет ли Брендон дальше или ограничится ласками, а в финале просто подрочит. Куда важнее собственно проникновения стало то, что Брендон его захотел. Не сдался под напором Ирвина, не прикрылся мнимой беспомощностью из-за варежек. А сделал свой выбор.

Впервые за все это время Брендон ласкал его, не скупясь. Целовал — насколько мог рьяно, — гладил, щипал соски и залезал рукой между ног, дразня и обещая, что все-таки не отступит. Впрочем, Ирвин не надеялся ни на что, кроме рук, а потому непонимающе моргнул, когда Брендон вдруг вскинулся и посмотрел на него торжествующе. А потом подтянулся выше, устраиваясь между его ног, и вжался в пах твердым членом.

— Иди ко мне, — прошептал Ирвин и нетерпеливо вздернул бедра. От одной только мысли, как восхитительно-сладко Брендон натянет его на свой член, поджались яйца. — Давай же, ну!

Но Брендон приложил палец к его губам, прося помолчать, и потянулся за смазкой. Осторожно скользя внутрь пальцами, он смотрел ему в глаза. Ирвин не знал, что его заводит больше — долгожданные ощущения, предвкушение или этот глубокий чувственный взгляд. Белл словно разрешил сегодня себе удовольствие, а оно напрямую зависело сейчас от Ирвина.

Ему давно уже не требовалась долгая подготовка. Но Ирвин не собирался подгонять Брендона и требовать вставить уже наконец. Ласковые, но уверенные движения пальцев внутри одновременно и заводили, и успокаивали, обещая, что сегодня он получит все сполна. Ирвин совершенно бесстыдно раскинул ноги в стороны, отдавая Брендону инициативу, и отдался ощущениям.

Между тем Брендон заводился. Его пальцы, такие правильно-жесткие, чуткие, подрагивали, ускорялись, а дыхание стало тяжелым, прерывистым. Ирвин и сам не сдерживал вздохи и стоны, шалея от мысли, что, возможно, Брендон делает это в первый раз. Вряд ли, конечно, но... Эта мысль все возвращалась и возвращалась, заставляя вздрагивать и обмирать от того возбуждения и удовольствия, что она несла.

Когда пальцы наконец исчезли, до оргазма оставалось совсем немного. Брендон, наверное, это чувствовал, потому что не стал медлить. А может, просто не сумел сдержаться? Как бы то ни было, а его член — большой, толстый — заехал внутрь сразу до самого конца.

Ирвин закричал от силы обрушившихся на него ощущений чужого желания, смешанного со своим собственным, невероятной, какой-то абсолютной заполненности и почти невыносимого удовольствия. Восхитительно-твердый, обжигающе-горячий член задел все чувствительные точки, приласкал там, где не достать пальцами.

— Трахни меня, — прохрипел он, ощущая себя героем пошлого порнофильма, повторяющего это предложение как заезженная пластинка. Наплевать. Ирвин хотел именно этого — чтобы Брендон таранил его своим членом, выбивая все новые крики.

От ласковой осторожности не осталось следа в считанные мгновения. То ли грубые слова, то ли собственное наслаждение сорвали в Брендоне предохранитель, заставляя сбиться на наверняка привычный сценарий. Он даже не обнял его — подхватил под бедра, выгибая над кроватью, с силой придержал, подставляя под себя, и принялся мощно двигать бедрами резкими короткими рывками.

Ирвину оставалось только цепляться за спинку кровати и орать во всю мощь легких. Никогда и никто еще не обращался с ним вот так — как с последней шлюхой, не просто трахая, а буквально шпигуя собственным членом. И одновременно сердце было готово выпрыгнуть из груди от взгляда Брендона. В нем причудливо смешались восторг, похоть, восхищение, голод, жадность и почти щемящая нежность. Будто бы это единственная ночь, что доведется провести вдвоем, и нужно успеть насытиться до самой смерти.

Глава 29

Просыпался Ирвин неохотно. Тело было непослушным и тяжелым, шея ныла. Он плотнее укутался в одеяло и сказал себе, что через пять минут все-таки встанет и дойдет до туалета.

Они с Брендоном уснули далеко заполночь. Одного раза оказалось мало обоим, и после целой вечности объятий и прикосновений Брендон снова насадил Ирвина на свой член. Неспешно, с чувством вытрахал из него всю душу. Ирвин успел полежать лицом в подушку, очутиться верхом на Брендоне, а закончилось все как и в первый раз — лицом к лицу, в крепких объятиях. Под конец Ирвин снова осип от криков и был удовлетворен до самого последнего предела. Он кое-как сумел застегнуть замки на варежках и мгновенно уснул под боком у Брендона.