— Значит, всего связывай, — буркнул Брендон, но кулаки разжал, кладя ладони Ирвину на спину.

— Стоп! — прошептал Ирвин и снова поцеловал Брендона. — Иначе мы снова вернемся к разговору о секс-шопе. Буду спать лицом к стене, моему затылку синяки не страшны.

— Я удивлен, что мои рассказы о войне не свелись в итоге к секс-шопу, — усмехнулся Белл. — У тебя все к нему сводится.

— Голливуд — один большой секс-шоп, — беспечно отозвался Ирвин. — Но вот на БДСМ у меня никогда не вставало, — он погладил Брендона по спине. — Я люблю ласково, долго и чтобы с душой.

— Да, я уже знаю… — Брендон слабо улыбнулся и, помедлив, осторожно его поцеловал. А потом отстранился и погладил по щеке. — Больно?

— Уже нет, — честно ответил Ирвин. — Скорее было неожиданно. И я понял, что нам нужен толстый ковер на пол с твоей стороны. Грохот, с каким ты упал, прокатился по всему дому.

— Мне даже не снилось ничего, — Брендон помрачнел еще больше. — Просто… Не привык.

— У меня тоже не сильно-то богатый опыт совместного сна, — Ирвин уже привычно погладил шрам у него на боку. На прошлой неделе Боб принес мазь, и Брендон, хоть и не скрывал скепсиса, согласился на ежедневное нанесение ее хотя бы на этот. Кажется, он стал чуть менее жестким, а может, Ирвин просто очень этого хотел. — Знаешь, что послужило причиной нашего разрыва с Шоном? И почему его тормоза отказали от вида тебя на балконе? Он до усрачки хотел в эту спальню.

— В смысле? — лицо Брендона определенно стало живее за последнее время. Вот и сейчас он уже привычно вздернул бровь. — Что ему мешало?

— Это — моя спальня. Я задумал эту комнату исключительно для себя, — пояснил Ирвин. — Для секса у меня восточная гостевая. Поэтому Элизу и Джозефа я разместил в южной — не класть же их на матрас, видавший столько задниц.

Брендон некоторое время молчал, а потом кивнул.

— Ясно, — сказал он с усмешкой. — То есть, если что, подрываться и валить в бункер не обязательно. Можно и тут с книжкой полежать. Удобно, кстати. До кухни можно спокойно дойти и никому не помешать.

— Я планирую затеять в восточной ремонт, — совершенно серьезно сказал Ирвин. — Начать хочу с того, что все оттуда вынести. Продать, отправить на помойку — пока не решил, — но точно избавиться. А потом решить, что там сделать — зимний сад, малый салон или обустроить наконец отдельную комнату для настольных игр.

Брендон некоторое время молчал, а потом покачал головой.

— Не спеши с этим, — вздохнул он, отводя взгляд.

“Не спеши перекраивать свою жизнь, вдруг однажды тебе надоест возиться со мной”, — повисло в воздухе.

— Да я уже на несколько лет опоздал, — сказал Ирвин. — Мне уже давным-давно осточертел тот интерьер.

— И, конечно, чтобы сменить там обои, тебе нужен именно я, — поморщился Брендон и со вздохом обнял его, кладя подбородок ему на плечо. — Ну и хрен с ним, — пробурчал неразборчиво. — Дело твое.

— А как насчет сделать панорамное окно во всю стену? — Ирвин прижал его к себе. — Может, устроим там релакс-залу? Два кресла и стеллаж с книгами?

— А если тебя припрет потрахаться, будешь снимать номер в отеле и злиться, что я выселил тебя из дома? — напрямик спросил Брендон, на этот раз глядя ему прямо в глаза. — Нет уж. Я не собираюсь становиться занозой больше, чем уже есть.

— То есть, ты решил, что это была разовая акция? — спросил Ирвин. — Мне казалось, мы договорились на регулярные сеансы. Нет, мне не надоест заниматься сексом только с тобой, — сказал твердо. — И я точно не поеду в отель. Потому что понял, что слаще, чем в своей постели, нигде не получается. А меня бесит одна только мысль, что кто-то войдет в мою спальню, кроме тебя.

Белл некоторое время молчал, вглядываясь ему в глаза, а потом вздохнул:

— Что ж, я буду очень надеяться, что однажды тебя не начнет бесить обратное… — а потом вдруг с силой толкнул его на спину, наваливаясь сверху. — И даже предприму некоторое профилактические меры… — добавил уже совсем другим тоном и накрыл губами сосок.

— Профилактика — лучшее лечение, — рвано выдохнул Ирвин и обхватил лодыжками Брендона за талию. — И самое приятное...


***

Солнце заливало лужайку, и было чертовски приятно откинуться на высокий плетеный стул и подставить лицо жарким лучам. Брендон сидел напротив и выглядел сегодня спокойным и привычно уверенным. Джозеф и Элиза с огромным удовольствием завтракали тостами с чудесным домашним джемом Джуди, ее же воздушными круассанами и грудинкой, которую собственноручно солил Боб.

— У вас замечательный дом, Ирвин! — искренне похвалила Элиза. — Столько места! И так зелено. Я думала, в Нью-Йорке у домов совсем крохотные дворики, а у вас целое поместье, оказывается.


— Мне повезло, что этот район только застраивался. Я купил сразу четыре участка, — пояснил Ирвин. — Год строился дом, еще три обустраивали сад. Я тогда постоянно уезжал на съемки, и для меня все происходило как в передаче про секретные переделки — приезжал и не узнавал ничего.

— И как в итоге? — Джозеф улыбнулся ему. — Все понравилось или захотелось что-то переделать?

— Главная истина, что открылась мне с приобретением земли и дома — это то, что ремонт невозможно закончить, можно только приостановить, — ответил Ирвин. — На самом деле, что-то постоянно переделывается. Меняются цветники и дорожки, пару раз переделали бассейн. Сейчас решил, что одна из комнат нуждается в смене амплуа, — он глотнул кофе. — Но я все равно люблю этот дом. И все ремонты — они словно доказательство, что он живой.

— Это я хорошо понимаю, — начал было Джозеф, но Элиза его перебила:

— О да, это ты хорошо понимаешь! — она закатила глаза. — У нас тоже дом. Не такой, как у вас, Ирвин, а скорее что-то вроде домика в лесу, и там постоянно то ставень отвалится, то птицы дупло в осветительном столбе выдолбят. А еноты? Вот уж нет спасения!

— Не поминай черта, — фыркнул Джозеф. — То помойный бак разворотят, то игрушки Мэг и Ренди утащат. Хоть бери ружье и отстреливай поганцев.

— В городе можно рассчитывать разве что на кошек, — ответил Ирвин, на секунду представив толстых полосатых мародеров. Он знал, что еноты способны доставить немало неприятностей, но все равно не мог отделаться от образа смешных и очень любознательных животных, сложившегося у него после походов на ярмарки. Номера с дрессированными енотами неизменно вызывали восторг у публики.

— Мэг и Ренди? — переспросил Брендон хрипло и непонимающе посмотрел на Дуо.

— Двойняшки Жози, наши внуки, — ответила Элиза. — Да-да, Жози вышла замуж и без пяти минут четырежды мать. Через восемь недель мы ожидаем еще пару близнецов. Представляешь, она умудрилась сотворить два раза по два ребенка, я вообще не понимаю, как это возможно.

— Малышка Жози?.. — протянул Брендон неверяще и покачал головой. — Я помню только светловолосого кузнечика, которого вы почему-то называли дочерью.

— Теперь это сильно пузатый кузнечик, — фыркнул Джозеф. — А в остальном осталась такой же. А вот ее муж эдакий монолитный фундамент. Он дантист, а Жози работает в школе. Вернее, работала до “великолепной четверки”, — добавил, не пытаясь скрыть гордости за дочь и внуков.

Ирвин подумал, что, наверное, горько осознавать, что внуков ему подарила только дочь. Но, с другой стороны, если бы все сложилось, Ричард вряд ли когда-нибудь стал отцом. Ирвин был уверен, что в отношениях Рича и Брендона больше никому не было бы места.

— И сколько им? Мэг и Ренди, — Брендон скупо улыбнулся, и солнце беспощадно высветило до сих пор незаметные шрамы и морщинки на его лице.

— Почти пять, — Элиза потянулась за телефоном. — Нет, ты только погляди на эти кудри! И Грег еще пытается мне доказать, что в его роду не было ирландцев! — она показала фото двух огненно-рыжих детишек. 

От Ирвина не укрылось, что Брендон посмотрел в телефон с опаской, но, видимо, убедившись, что на него не смотрят маленькие копии Эр-Два, с удовольствием полистал фотографии, наклонившись к Ирвину, чтобы тому было лучше видно.

— Разбойники, похоже, — заметил он, возвращая телефон.

— Еще какие, — важно ответил Джозеф. — Может, не такие, как банда Боба, но стоит машине Жози завернуть к нам с шоссе, все еноты бегут в ужасе.

— Дети должны быть разбойниками, — сказал Ирвин. — Еще успеют побыть примерными учениками, трудолюбивыми работниками и мудрыми супругами. Когда еще озорничать, как не в детстве?

— Вот не тому вы это говорите, — с усмешкой покачала головой Элиза. — Я не знаю, как на службе, но если судить по тому, что было у нас дома, перед тобой самый великий озорник всех времен и народов, — Брендон тут же насупился, но миссис Дуо упрямо продолжила: — До сих не могу без смеха вспоминать, как ты развалил старый домик на дереве. Семья белок, что там жила, переселилась к нам на чердак.

— Подозреваю, что некоторые живут там до сих пор, — вздохнул Джозеф. — А вот муравейник пропал, что есть, то есть, Да и кто остался бы жить там, куда вылили десять литров ингредиентов для “слоновьей зубной пасты”! — он посмотрел на Ирвина. — Приходилось видеть двухметровый фонтан пены и муравьев, несущихся по этой пене, как на американских горках? Я вот удостоился чести.

Брендон не улыбнулся, но перестал выглядеть столь мрачно.

— Это, между прочим, был не я, — буркнул он.

— Конечно, не ты, — фыркнула Элиза. — Моим гелем для душа пахло на всю округу, и стащить его мог только Рич!

— Но это все же лучше, чем заливать муравейник кипятком, — под неодобрительным взглядом супруги Джозеф утащил себе на тарелку еще ломтик грудинки. — Думаю, муравьи были оскорблены и решили покинуть оскверненное место из гордости.

— На самом деле, мы тренировались, — помедлив, признался Брендон. — Чтобы расправиться с бобровой плотиной. Вы же жаловались на них в каждом сообщении.