Но, к счастью, Белл не стал впадать в забытье. Он ответил на поцелуй и жадно притянул Ирвина к себе, больше не отказываясь от предлагаемого якоря.

— Я смотрел карту, — прошептал он затем. — Мы будем в Колорадо-Спрингс через несколько недель.

— Да, — улыбнулся Ирвин. — Обязательно заедем к Элизе и Джозефу.

Брендон кивнул, но как-то отрешенно.

— Там кладбище… — прошептал он.

— Заедем, обещаю, — Ирвин снова стиснул его в объятиях. Не нужно было спрашивать, бывал ли Брендон на могиле Эр-Два.

Брендон кивнул и шумно выдохнул. А через минуту отстранился и занялся чаем, но Ирвин буквально чувствовал: напряжение, конечно, осталось, но оно больше не было удушающе-болезненным. 

Глава 33

Кажется, приступа удалось избежать. Ирвин пристально следил за Беллом весь вечер, но признаков приближающегося психоза так и не увидел. Брендон был, конечно, хмурым, но на внешние раздражители реагировал спокойно и выглядел скорее печальным, нежели выбитым из колеи. К концу вечера Ирвин даже начал надеяться, что они даже не лягут просто спать.

Но в то же время сегодня совершенно не хотелось переть напролом и тормошить Брендона. Было что-то очень правильное в том, чтобы молча улечься под бок друг к другу и погрузиться в чтение. Брендон — с телефона в очередную любовную прозу, Ирвин — с планшета в весьма неплохой сценарий детектива.

Вот только мысли от букв постоянно уплывали в другое русло. Последнее время Брендон наконец начал проявлять инициативу. Пару раз, когда они также лежали с книгами, он молча разворачивал Ирвина к себе спиной — и это чертовски заводило. Просто, безыскусно, не задавая лишних вопросов. От такого член вставал даже быстрее, чем от долгих вкусных поцелуев — к полной неожиданности Ирвина.

Ирвин привык держать все под контролем. Наверное, поэтому его настолько выбило из колеи появление сталкера — ведь после истории с Кайлом он старательно следил, чтобы не попасть в ситуации, когда от тебя ничего не зависит. Это касалось и работы, и личной жизни, досуга и даже выбора одежды. И конечно, он давно уже не позволял никому руководить собой в постели.

С Беллом все было не так. Несмотря на свое психологическое увечье и внешнюю невозмутимость, Брендон держал свою жизнь под контролем даже в мелочах. А с некоторых пор в нее входил и Ирвин. Это чувствовалось во всем — в постоянно полном теперь кувшине с водой у кровати, идеальной чистоте независимо от прихода горничной, исправно работающей технике. Даже потекший кран, до которого у Ирвина все не доходили руки, вдруг починился словно сам собой. Что же касалось маршрутов, деталей расписания и всего, что не касалось непосредственно работы, Макс теперь предпочитал согласовывать их с Брендоном, получая четкие и короткие ответы, нежели брать ответственность на себя или пытать Ирвина.

Именно ответственности, несмотря на все произошедшее, Брендон не боялся. Принимал решения в считанные секунды и не сомневался, воплощая их в жизнь. Да, в обычной мирной жизни в качестве бодигарда звезды эта особенность мало на что влияла. Но в постели… Даже самый обычный поцелуй не был просто поцелуем. Он был решением, которое Белл принимал, и часто от Ирвина просто требовалось согласиться с ним или попытаться опровергнуть.

Но самым большим потрясением для Ирвина стало то, что опровергать не хотелось.

Разве что в очень редких случаях. Как, например, сейчас.

Брендон, уютно устроившийся в подушках с телефоном, так и манил к себе. Даже читая дамский роман, он оставался сильным и волевым. Сильные — особенно духом, а не просто обвешанные горой мускулов, — люди нередко не производили такого впечатления с первого взгляда. Нужно было потратить время и узнать их поближе, чтобы сила начала проступать сквозь весьма заурядные внешние данные.

И как же приятно было одержать верх над более сильным. Знать, что можешь нарваться, чувствовать, что в этот раз тебе дали возможность победить — и все равно это был чертов джек-пот. Подмять под себя более сильного, подловив его на невнимательности, воспользовавшись удачным моментом или просто вложив в рывок все силы — все это либо отдавало горечью нечестной игры, либо стоило слишком больших затрат, когда и вкус победы не чувствуется. Но когда тебе уступают, подчиняются по доброй воле — вот что бьет по мозгам крепче алкоголя и сводит с ума.

— Что ты на меня так смотришь? — неожиданно спросил Брендон, не отрываясь от книги.

К этому Ирвин тоже уже привык — Белл видел все и всегда.

— Пытаюсь предположить, красавчик Матео уже сломил сопротивление милашки Джорджины, или все еще впереди, — Ирвин отложил планшет и повернулся набок, удобно подложив под голову подушку.

— На данный момент он решил, что от нее стоит держаться подальше, — Брендон поморщился. — Ненавижу эти искусственные драмы.

— И она тут же поняла, что потеряла главное сокровище в своей жизни? — Ирвин улыбнулся. — Не удивлюсь, если через пару глав Джорджина не явится к Матео и не потребует лишить ее чести.

Имена главных героев Ирвин назвал наугад. Но Брендон не стал поправлять — или просто не придавал значения, кто именно идет к счастью тернистыми путями в очередном опусе, или тоже принял случайных Матео и Джорджину как обобщенные имена.

Брендон усмехнулся краешками губ и обнял его одной рукой за плечи.

— А что насчет тебя? — поинтересовался, понизив голос. — Тебя тоже требуется лишить чести на полчасика?

— Решил отделаться малой кровью? — Ирвин придвинулся ближе. — Уж если разбрасываться честью, то минимум на час. И не меньше двух раз.

Хмыкнув, Брендон отложил книгу и посмотрел на Ирвина.

— Мне казалось, ты предпочитаешь бесчестить сам… — протянул с вопросительной ноткой.

— Оказалось, что нет, — Ирвин помедлил, подбирая слова. — Вернее, я раньше так считал. Все держать под контролем, отвечать за удовольствие партнера… Вручая кому-то свою честь, я всякий раз старался, чтобы ноша не оказалась слишком тяжелой.

Многие, правда, считали Ирвина прожженым эгоистом. Вся эта суета с эпиляцией, и что смазка и презервативы лежали на тумбочке, чтобы достать было удобно. Шон вечно закатывал глаза, мол, сколько можно, уже сто раз приносил справку об отсутствии инфекций, гонщик как-то обмолвился, что его зад не настолько знаменит, чтобы его мазали любрикантом по триста баксов за флакон. А для Ирвина это были строчки в чек-листе бесконечного контроля.

— Звучит не как секс, а как математика, — покачал Брендон головой. — Скучно, — он провел рукой по его спине и добавил: — Что-то я не заметил особой склонности к контролю. Или я тебя слишком подавляю?..

— С тобой я не боюсь, что что-то пойдет не так, — прислушавшись к себе, ответил Ирвин. — И просто не вижу необходимости что-то там контролировать.

С Брендоном, на самом деле, многое могло пойти не так. Пару раз бывало, что Белл, еще секунду назад явно настроенный на секс, вставал и уходил. Но если он принимал решение, то за все остальное можно было не беспокоиться. Ирвину оставалось только удивляться, как многое в человеческой жизни зависит от мыслей — у Брендона ни разу не возникло проблем с эрекцией. А ведь было время, когда казалось, что справиться с проблемой можно только хирургическим путем.

— И, судя по всему, тебе это нравится, — Брендон чуть повернул голову и продолжил, шепча на ухо: — Не контролировать. И плотно сидеть на моем члене.

— А еще лежать под тобой и стоять на коленях лицом в матрас, — прошептал Ирвин. — Твою же мать, я чертов пассив… — протянул, с изумлением понимая, что у него встал только от разговоров о том, чтобы Брендон усадил его на свой член, подмял под себя и поставил в коленно-локтевую позу.

— И мне очень странно, что ты понял это только сейчас, — Брендон хмыкнул и поцеловал его в висок. — Правда, возможно, это зависит от партнера. Мне... Сейчас тоже комфортнее в активной роли.

— Я склоняюсь к тому, что я все-таки ленивая задница, — Ирвин погладил Брендона по плечу. Шрамы определенно стали мягче, а еще Белл теперь двигался более свободно. — И просто искал, на кого можно все свалить, а себе оставить только удовольствие.

— То-то ты подмахиваешь так, что мне держаться приходится, — усмехнулся Брендон. — Или верхом скачешь минут по сорок, — он опустил руку ему на поясницу и прижал к себе, вжимая пахом в твердое бедро. — Что ты пассив, я понял еще в Австралии, — прошептал, прежде чем поцеловать. — И ничего тут стыдного нет.

— Мы говорим о стыде после того, как весь мир в подробностях узнал о моей сексуальной жизни? — усмехнулся Ирвин. — Нет, дело в том, что я слишком боялся снова упустить контроль. Что опять кто-то выедет за мой счет.

— И оказался прав, — невозмутимо заявил Брендон. — А что? — он пожал плечами. — Скажешь, нет? Я выезжаю исключительно благодаря тебе.

Он сказал это так буднично, так уверенно... Будто не было ничего странного в таком полном осознании собственных проблем и путей их решения.

— Может быть, — согласился Ирвин. Все психологи говорили, что осознать проблему — уже решить ее на половину. И если так, то в состоянии Брендона случился перелом. Ведь психиатру он не обмолвился ни о кошмарах, ни о приступах, ни о непроходящем чувстве вины. — Но ты не станешь прикрываться мной, выгораживая себя, как тот же Кайл. И уж точно не жаждешь сломать мне хребет, чтобы вволю трахать бесчувственную колоду.

— Даже не говори об этом, — Белл, не скрываясь, поморщился. — До сих пор жалею, что не уделал его как должно.

— Он свое получит, не волнуйся, — Ирвин зло усмехнулся. — Макс сказал, экспертиза признала его вменяемым. То есть на милую одноместную палату и таблеточки для спокойного сна ему рассчитывать не приходится. Сделку со следствием заблокировала прокуратура — там все слишком очевидно. Шону светит от двадцати лет в общей тюрьме. И там его задница не то что смазки за триста баксов, крема для рук не увидит.