— Вот об этом я позабочусь, — заверил Белл так же спокойно и уверенно, будто обещал заварить еще травяного чая. А потом повернулся на спину и затащил Ирвина на себя, сажая верхом. — Как насчет поработать, Ленивая Задница? — осведомился, вздернув бровь.

— Ленивая Задница склонна принять предложение, — Ирвин поерзал по паху Брендона, с удовольствием замечая, что хватка пальцев на собственных бедрах стала сильнее. — Готов встать под седло? — спросил, наклонившись за поцелуем.

— Думаю, что да, — вот теперь голос Белла звучал немного неуверенно, как и всегда в таких случаях. — Но если нет, ты всегда можешь поработать тоже. Рано или поздно встанет.

— Скорее рано, — понизив голос, сказал Ирвин, животом ощущая, как толчками встает член Брендона. — Как думаешь, я удержусь в седле? — спросил, снова целуя его.

Пару раз ему удалось так завести Брендона неспешными ленивыми движениями и частыми остановками, что тот с рычанием опрокидывал его на спину. Задирал ноги, закидывая себе на плечи, и трахал почти грубо, в одном ему удобном ритме.

— Посиди еще пять минут, ничего не делая, и я тебя точно сброшу, — усмехнулся Белл и потянул вниз резинку его штанов.

Крепко стоящий член глухо шлепнул по животу. Ирвин выдохнул, приподнялся, давая стащить штаны с задницы. Охнул, когда Брендон с силой сжал ягодицы.

Слезть все-таки пришлось — чтобы обоим избавиться от одежды. А потом Ирвин снова оседлал Брендона и лег грудью ему на грудь, целуя.

— Интересно, какой конь мне достался сегодня? — задумчиво протянул Ирвин. Выдавил на ладонь смазку, завел руку себе за спину, огладил по всей длине член Брендона. — Покладистый или норовистый?.. — он приподнялся, чуть подался назад. Влажная головка члена уткнулась в складки ануса. Ирвин придержал член рукой и плавно опустился вниз. — Кажется, я нарвался на чемпиона, — погладил Бреднона по напрягшемуся животу и сходу взял быстрый темп.

Брендону это нравилось — Ирвин видел это очень хорошо. Да Белл и не пытался скрывать, держать себя в руках. Его эмоции сами по себе были скупы, но тем ценнее казался каждый стон, рывок навстречу, неудобный порывистый поцелуй.

А потом он все-таки скинул Ирвина с себя. Уложил на спину, прижался губами к губам, загоняя член — и так, не отрываясь, застонал.

Ирвин выгнулся навстречу, желая ощутить его как можно глубже и теснее. Обнял, прижимаясь кожа к коже, и отпустил мысленные вожжи, позволяя Брендону заботиться об их взаимном удовольствии.

Все было как обычно — сладко, долго и с двумя ослепительными оргазмами, выжавшими Ирвина досуха. Но вот спать после них, вопреки обыкновению, почему-то не слишком тянуло. Брендон тоже не стал сразу просить варежки, а, сходив за влажным полотенцем, снова лег, обнимая Ирвина.

— Ты, кстати, серьезно? — поинтересовался вдруг через несколько минут молчания. — Эта смазка стоит триста долларов?..

— Сама она стоит двадцать восемь, а вот доставка из магазина в немаркированном пакете обходится мне в триста, — вздохнул Ирвин. — И дело тут не в том, что я не хочу огласки факта покупки мною анального любриканта. Просто любая моя покупка автоматически становится рекламой бренда.

— Попросил бы Боба или Макса, — усмехнулся Брендон. — Но, вообще-то, в армии я, наверное, и не такие деньги готов был бы отдать. Хотя я узнал, что может быть секс без боли, только после первой увольнительной. Примерно через месяц моей активной гомосексуальной жизни.

— У меня тоже было несколько не слишком удачных эпизодов, да и я сам по молодости бывало не на высоте оказывался, — Ирвин криво усмехнулся. — Как ни смешно это звучит, но мне стоит поблагодарить Кайла. Вот кто ленивая задница с очень низким болевым порогом. С ним я и научился всем премудростям.

— В армии не до премудростей, — Брендон нахмурился и признался: — Иногда член от боли просто падал, но потом снова вставал.

— Да уж какие премудрости, если ни времени толком, ни подходящих средств, — вздохнул Ирвин. — Душ-то — и тот за счастье.

Некоторое время Брендон молчал, а потом неожиданно признался:

— Мне нравится, что у тебя этого нет. Заморочек. И боли нет. Я не знаю, смог ли бы я вообще что-то сделать, если бы тебе было больно.

— Я так тебя хотел, что у меня не упал бы и насухую, — в свою очередь признался Ирвин. — Захотел еще в Австралии, увидев, как ты месишь грушу. Мне казалось, в сексе ты такой же неутомимый и беспощадный… Я не ошибся, — добавил с улыбкой.

Брендон улыбнулся, но как-то совсем скупо, и вытянулся на спине.

— Это ведь главное, да? — вопрос вовсе не прозвучал вопросительно. — Секс. А еще жалость. Идеальное сочетание… — в его голосе послышалась горечь.

— Секса у меня было даже с избытком, а вот с жалостью… Прости, но этого качества мне при сборке в корзину не добавили, — Ирвин повернулся набок, нависая над Брендоном. Положил руку ему на грудь, накрывая область сердца. — Ты меня жутко бесил, с тобой было интересно. А за жалостью к Шону — у него на калечных стоит.

Брендон фыркнул и покачал головой.

— Это чертовски хорошо, — прошептал он. — Что ты не заморачиваешься. Иначе бы я близко тебя к себе не подпустил. Понимаешь, почему?

Самым простым ответом, лежащим на поверхности, было опасение Брендона, что он причинит вред. Но стоило копнуть глубже, и очевидным становилось другое: Белл остался прежним. Он просто принял правила игры и разрешил себе партию-другую. Его психика не восстановилась и, возможно, этого уже никогда не случится. Но и на сломанной ноге можно ходить, если опираться на костыль. Убери его — и удержать равновесие не удастся.

Ирвин стал тем самым костылем. И пока он будет давать опору, Брендон идет вперед.

И больше всего на свете Брендон боялся не своих приступов и не того, что однажды пустит в ход нож. Его страшило привязать к себе кого-то, заставить оставаться рядом из-за чувства ответственности, когда прочие чувства останутся в прошлом.

— Гадать насчет будущего — занятие неблагодарное, — сказал Ирвин. — Предлагаю жить настоящим.

— Ладно, — Брендон усмехнулся и прижал его к себе крепче. — Ладно, — повторил, как и всегда в таких случаях.

Они лежали так еще долго. Ирвин все обдумывал новую для себя мысль и уже почти созрел поинтересоваться мнением самого Белла о “костыле”, когда вдруг понял, что тот спит.

Вытянувшись на спине и закинув руки за голову. Ирвин едва сумел порадоваться, что благодаря мази это больше не причиняет боль, как взгляд зацепился за лежащие на тумбочке варежки.

Первой эмоцией был страх — а что если Брендону приснится кошмар? Просто болящей скулой в этом случае Ирвин не отделается. Но потом он вспомнил о лежащем под подушкой шокере — Брендон скрупулезно следил, чтобы тот был всегда заряжен. И страх уступил место гордости: Белл наконец-то сумел расслабиться в его постели.

Конечно, он подумал о том, что Белла стоило разбудить и надеть-таки “намордник”. Но раньше, чем эта мысль оформилась, он уже знал, что не станет этого делать.

Осторожно укрыв Брендона одеялом, он лег к нему под бок. Обнял поперек груди и почти мгновенно уснул, позабыв о маске для сна.

Глава 34

Едва Ирвин открыл глаза, на горло легла горячая ладонь. Сжала — не сильно, но чувствительно, — и перед глазами возникло хмурое лицо Белла.

— Ты вообще соображаешь, что делаешь? — прорычал он.

— Вполне, — Ирвин сунул руку под подушку. Нащупал шокер, коснулся им лежащей на горле руки. — Как спалось? — спросил сонно.

Брендон бросил на него убийственный взгляд и, убрав руку, вытянулся на спине.

— Ты бы не успел, — бросил он отрывисто.

— Ты бы тоже, — Ирвин убрал шокер обратно. — Проснулся бы раньше, чем удушил.

— А если бы шею сломал? — Брендон стиснул кулаки, и костяшки уперлись Ирвину в бедро. — Это две секунды.

— А ногами ты мне ее не сломаешь, да? — Ирвин повернулся к Брендону и сгреб его в охапку. — Как спалось? — спросил во второй раз. — Я лично провалился и вообще не просыпался.

— Ногами — это нужно додуматься, а чтобы додуматься, нужно включить мозг, а чтобы включить мозг, нужно проснуться! — Брендон осуждающе на него посмотрел, но потом первый же отвел взгляд и буркнул: — Я тоже. Провалился.

— Так это же здорово, — Ирвин потянулся за колючим утренним поцелуем. Потерся подбородком о щеку Брендона. — Ночь — на то и ночь, чтобы отдохнуть и набраться сил перед новым днем. А утро должно начинаться правильно, — и он медленно двинулся вниз, по очереди касаясь губами подбородка, кадыка, ключицы.

Брендон поджал губы, но промолчал. А когда Ирвин дошел до нежной кожи под пупком — и вовсе запустил руки ему в волосы и осторожно надавил, направляя вниз, к уже крепко стоящему члену.

— Приятно видеть, что хоть кто-то мне сегодня рад, — шепнул Ирвин. Он знал, что Брендон любит, чтобы член сразу оказывался глубоко в глотке, но не мог отказать себе в удовольствии чуть-чуть подразнить. Провести языком по стволу, отслеживая выпуклые вены, прижать губами нежную кожу под головкой, стереть подушечкой пальца прозрачную капельку смазки на ее вершине. А потом плавно насадиться ртом, задыхаясь от возбуждения и опасаясь как мальчишка слить в кровать просто от ощущения члена, растягивающего горло.

В этот раз Брендон не убрал руки. Он никогда не пытался принуждать Ирвина к чему бы то ни было, да и сейчас не старался руководить, но крепко запутавшиеся в волосах пальцы, едва заметно, слегка направляющие и задающие темп — это было чертовски возбуждающе. А в самом конце Белл все же не сдержался — дернул сильнее, вскинул бедра…

И Ирвина сорвало. Он уткнулся носом в жесткие кудряшки на лобке Брендона, сглатывал льющуюся с горло сперму и из последних сил старался не сжать зубы. Под собственным животом было горячо и мокро, по телу волнами расходилось удовольствие.