Дамир ушёл, а она вдруг отчётливо поняла, откуда он узнал о ней так много. Газеты, телевидение, конечно же, сообщали об исчезновении туристки, не каждый же день в стране девушки пропадают. Марии опять захотелось плакать. Но в окно так ярко и радостно светило солнце, что она передумала. Сообщить бы своим, что жива, и она постаралась бы получить удовольствие от этого захватывающего приключения. А что? Лучше назвать приключением то, что с ней случилось, чем бедой…

* * *

Фарид отодвинул тарелку с недоеденным тахдигом, любимым блюдом из жареного риса, которое так искусно готовит его повар. Он сыт. Хотя, если сказать точнее, Фариду кусок не лезет в горло после неприятной истории, в которую попал его сын. Что будет, если об этом станет известно, Фарид не брался даже представить, в любом случае, тогда безупречной репутации известной, уважаемой в Иране семьи Саджади придёт конец.

Распахнув стеклянные створки дверей, он вышел в парк. Каждое утро Фарид шёл сюда, чтоб полюбоваться дамасскими розами, этими нежно-алыми твореньями ангелов. Да, именно так, лучше этих цветов нет ничего на свете. Красота и непревзойдённый запах пышно цветущих роз настраивали его на грядущий день, снимали беспокойство и волнение. Дамасские розы обеспечивали и финансовое благополучие их семьи. Плантациями роз владели его прадед, дед, отец, но только Фарид Саджади, выйдя на прямые контакты с французскими парфюмерами, добился настоящего успеха. А вот его единственный сын не особо заинтересован семейным бизнесом.

Дамир… У парня доброе сердце, слишком доброе. Поэтому отец поможет ему решить возникшую проблему. На то он и отец… Мужчина достал телефон, нашёл в списке контактов нужное имя.

– Мирза, ты мне нужен, – голос Фарида резок и строг, это голос хозяина, умеющего повелевать, такой не просит, приказывает. – Жду в кабинете.

Ожидая Мирзу, Фарид расположился в глубоком кресле. Он прикрыл глаза, наморщил лоб под косматой седой чёлкой. Надо ещё раз обдумать всё, любой промах может дорого стоить. Лишить любви и уважения сына, например…

В дверь постучали. Молодой человек вошёл тихо, встал у порога, опустив глаза. Сама преданность, само послушание. Мирза живёт в доме Фарида в детства. Сирота, он всем обязан хозяину дома. Поэтому за него готов в огонь и в воду, не рассуждая.

– Иди ближе. Сядь, – Фарид выдержал паузу, пусть осознает, что разговор будет особый. – Эта девушка, она сейчас где?

– Вчера отвёз их в Тегеран, в квартиру Дамира.

– Вот это меня и пугает. Когда всё вскроется, сыну не поздоровится. Понимаешь? Я не могу этого допустить, – он подошёл к парню, взглянул ему в глаза гипнотическим взглядом. – От незнакомки надо избавиться… И ты поможешь мне.

Мирза вздрогнул, вскинул голову. В глазах испуг.

– Ты не понял, – Фарид наклонился к нему, зашептал быстро в самое ухо. Толстые стены кабинета не пропускали ни единого звука, но такой уж он, Фарид, осторожность в тайных делах никогда не помешает. – Завтра поедешь туда и всё сделаешь. Надеюсь, не надо напоминать, сколько я для тебя сделал.

– Иди, Мирза. И помни, неблагодарность – большой грех. Очень большой…

Фарид умел манипулировать людьми, они для него понятны и просты. Как дважды два. Просто надо знать, за какой винтик крутнуть и когда. Вот и сейчас, сказав ровно столько, сколько нужно, он сразу отослал Мирзу, не дав ему опомниться, осознать до конца то, что ему велено сделать. Но кто-то же должен на этом свете делать и не самые приятные дела…

Фарид вздохнул, всё-таки нелегко парню придётся. Они с Дамиром большие друзья, столько лет вместе, росли бок о бок. И предать дружбу для Мирзы очень серьёзно. Но, что делать, дорога жизни не только розами усыпана, там и шипов хватает. И когда-то каждый должен осознать эту истину.

Мужчина снова вернулся в кресло. Довольный, улыбнулся, расслабленно откинувшись назад. Мирза не посмеет его ослушаться, можно не сомневаться. Хорошо он придумал, правильный ход. И сам чист, ничего плохого в жизни не сделал, религия Фарида велит ему жизнь праведно. А для нечестивых дел есть совсем другие люди.

Он дотянулся рукой до книги в сафьяновом переплёте, лежащей рядом на столике. Вот его учитель, Омар Хайям, философ и поэт, в его книгах – вся мудрость этого мира. Это он сказал: «Тому, кто не грешил, не будет и прощенья». Фарид согласен со всеми его словами. Он наугад открыл томик, начал читать. «Холодной думай головой, ведь в мире всё закономерно: зло, излучённое тобой, к тебе вернётся непременно».

Медленно-медленно Фарид закрыл любимую книгу…

Глава 8

– Ну, вот же, можешь! – Глинский хлопнул в ладоши. – Умница! Над верхами поработать, и, вуаля, перед нами готовая певица.

Ирина тяжело дышала. Это песня для неё, как забег на длинную дистанцию, да ещё и с препятствиями в виде высоких нот. Она схватила бутылочку «Эвиана», жадно сделала несколько глотков, капли воды скатились по тонкой шее.

– Ничего… – засмеялся Глинский, взглянул ободряюще. – Дальше легче пойдёт.

Уже третий месяц Ирина занималась с ним вокалом. Увлеклась и ругала себя за эту увлечённость. Не то время сейчас, чтобы петь. Но маленькая студия уже стала её вторым домом, и каждый день после института девушка шла сюда, сидела в уголке, слушая других, пока не подходила её очередь. Голос Ирины, высокий и сильный, звучал всё лучше и уверенней. Глинский её хвалил, пророчил блестящее будущее, она отмахивалась от этих слов, верила и не верила одновременно.

– Пора тебе из студии-то выбираться, в люди пора. – Глинский взял со стола листок, пробежал глазами. – Вот туда тебе дорога.

Он ткнул пальцем в какую-то строчку. «Конкурс молодых исполнителей», – прочитала Ирина.

– Заявишься на конкурс, и даже не думай сопротивляться, – Андрей Сергеевич погрозил ей пальцем. – Кстати, я там член жюри. Но это ничего не значит, – добавил быстро. – Я строг и беспристрастен.

Милый, милый Глинский! Все вокруг пытаются занять её, чтоб не было ни минуты для самоедства. Но она-то знает, что в Машином исчезновении есть её вина. И никто, никто не убедит Ирину в обратном.

– Отправляйся! Прямо сегодня, успеешь ещё. Я позвоню, проверю. Иди, – он взял её за плечи, повёл к выходу.

А Ирине и в самом деле надо идти, у входа её ждал Глеб. Человек, в которого она влюблена, и Ирина благодарна судьбе, что послала ей в тяжелые дни этого парня. Хотя для любви сейчас тоже не время, она не может себе позволить быть счастливой. Но когда ж это время придёт?! Маша, найдись…

Глеба она увидела сразу, молодой человек стоял, облокотившись о дверцу автомобиля. Джинсы и кожаная куртка в сочетании с белой футболкой, а ещё копна светлых волос, спускающихся на плечи, делали его похожим на рок-звезду. Можно только удивляться, что такой симпатичный парень обратил на неё внимание, она в эти дни совсем никакая.

– Здравствуй! – Глеб на секунду прижал её к себе, потом, протянув руку внутрь салона, достал лежавший на сиденье букет. – Это тебе!

– А что, есть повод? – Ирина приблизила лицо к цветам, вдохнула тонкий аромат. Фрезии и хризантемы, выдержанные в одной цветовой гамме, были упакованы в плотную серую бумагу, которая лишь подчёркивала нежность букета. – В любом случае, спасибо, Глеб!

– А четыре месяца знакомства, чем не повод?

– Уже четыре!?

Ирина ужаснулась. Значит, Маши нет уже столько времени… И столько времени она каждый день, каждый час вспоминает о пропавшей сестре…

– Ирина!

Она обернулась. Из подъехавшей к подъезду машины выбирался отец. Махнул ей рукой, направился навстречу. И Ирина шагнула вперёд. Она не видела отца несколько дней. А вдруг у него хорошие новости, которых Ирина так ждёт… Иначе зачем бы приехал…

– Ну? – девушка вопросительно взглянула ему в глаза.

– Пока ничего, Ир, ничего, – Вольский опустил голову, – но Ян занялся поисками в двух соседних странах. Будем надеяться, дорогая…

Зря он это последнее слово ввернул. Ну, ладно, она стерпит. Пока стерпит…

– Познакомь со своим другом, – через плечо дочери он строго взглянул на Глеба, молчаливого и растерянного.

Ирина назвала их имена. Мужчины молчали. Кажется, пауза затянулась и уже немного напрягала.

– А у меня к тебе дело, – кашлянув, наконец, произнёс отец. – Вот, снял тебе квартиру, хватит в общежитии ютиться. – Он протянул девушке связку ключей. – От университета всего пару шагов.

Ничего себе! И как ей реагировать, скажите, пожалуйста?

– А вот это настоящий отцовский поступок. – Глеб перехватил ключи, подкинул на ладони. – Спасибо! Я помогу Ирине с переездом.

– Я тоже могу помочь… Впрочем, ладно, сами справитесь.

Махнув рукой, Вольский направился к машине. Встреча не получилась. И зачем он ввернул, что снял квартиру, при этом парне? Будет вот теперь к ней таскаться… Но не уследишь… Странная ревность душила его, совсем новое чувство, незнакомое, как с ним управляться, неясно. Ладно, разберётся…

На самом деле, эта просторная квартира-студия была куплена специально для Ирины и записана на её имя… Вольский сам выбирал, ездил, оценивал, отбраковывал варианты. Но решил пока скрыть этот факт, побоялся, что Ирина не примет подарок. Она такая, его дочь. Любимая дочь…

* * *

– Митя, останься…

– Милая моя, ну, ты же знаешь, – отвечал он, торопливыми руками застёгивая молнию на куртке.

Александра знала. Знала про его серьёзно заболевшую жену, про дочку, живущую пока у бабушки, про всю его вдруг ставшую нескладной жизнь. Мите надо туда, он должен… А кто останется с ней?!

После отъезда Ирины депрессия накрыла её с головой. Редкие Митины набеги заставляли сердце встрепенуться, и час, два она была прежней Александрой. Но он уходил, и снова тёмная пелена безысходности накрывала её с головой. По ночам спала плохо, разбуженное нежными Митиными руками тело, помня его ласки, томилось, просило ещё. Она ещё не старая, сорок два, для женщины вторая молодость, самый расцвет. Александра и гормональные препараты уж который год принимала, чтоб сберечь свою женскую сущность, не потухнуть раньше времени.