Той ночью, под самое утро, она вдруг вскочила, разбуженная странными ощущениями внутри. Александру мутило и, кажется, вот-вот вырвет. Вскочив, она бросилась в ванную, склонилась над раковиной. Самая первая мысль, пришедшая в голову, ужаснула. Неужели она беременна? Конечно, можно надеяться на то, что это следствие вчерашнего ужина, но почему-то Александра твёрдо знала, что это не так.

Бе-ре-мен-на… Её тело решило, что ещё не до конца выполнило своё предназначение, её тело хочет впустить в этот мир ещё одного человека. Боже, голова идёт кругом. Как отнесётся к этому Митя, что скажет Ирина, да и просто люди вокруг?! Но, может, никому ничего не говорить и сделать то, что делают тысячи женщин каждый день? И будут делать много-много лет? Вот оно, самое простое решение вопроса. Несколько минут боли и щемящей жалости к не родившемуся дитя, а потом вечные угрызения совести-праведницы…

Александра умылась, накинула халат и села на кухне пить чай, ожидая, когда совсем рассветёт. Тогда она отправится в женскую консультацию и всё решит. Но ленивое осеннее солнце не спешило появиться на небосводе, пропадало с где-то за невидимым горизонтом, оттягивая встречу Александры с неизбежным.

Ну, вот… Не обманулась… Врач, заулыбавшись, со словами «таких смелых у нас немного», поздравила её с беременностью, прописала витамины, назначила еженедельные консультации. Прямо оттуда, присев на расшатанный стул у полузасохшего фикуса, Александра позвонила Дмитрию.

– Митя, ты мог бы зайти вечером? – Она еле удержала готовый вырваться вздох. – Мне надо тебе что-то сказать… Очень важное…

Ох, что она несёт! Какие-то напыщенные слова, как в плохом кино. Удивившись, Митя пообещал заглянуть к ней в лабораторию в обеденный перерыв. Заскочит на пять минут. И Александра не удивится, если его сегодняшний обед будет испорчен. В самом деле, зачем Дмитрию ребёнок? Он мужчина с большими проблемами, и рядом с ней ищет лишь радости и покоя на коротенькие пару часов.

– Шура, ну, это же… Это же… – Митя не находил слов, вышагивая вокруг неё быстрыми шагами. Вернее, слова были, но не те, что ждала от него эта женщина, сообщившая ему совершенно невероятную новость. – Да над нами наши же дети будут потешаться! На старости лет возиться с пелёнками…

Вот так, да? Глядя на Дмитрия, его гладкое, чистое лицо, густую шевелюру, мысли о старости появились бы в последнюю очередь.

– Хватит! Я же ничего у тебя не прошу, – голос Александры зазвучал жёстко, – просто ставлю тебя в известность. Ладно, иди, мне работать надо.

Работать… Да не до работы её сейчас. Ушёл, как сбежал, растерянный и несчастный. Честно говоря, Александра в чём-то понимала его. Женатый мужчина, а она ему кто? Никто! А вот дочери… Что бы сказала Маша? И вечером нужно будет с Ирой поговорить, может, хоть этот разговор получится.

Но вечером Ирина приехала домой в хорошем настроении, рассказывала о каком-то конкурсе, улыбалась забытой улыбкой. Не будет Александра её тревожить, успеет ещё сообщить о своём неожиданном подарке судьбы.

Она уже лежала в постели, читая новый детектив Устиновой, когда раздался звонок. Дотянувшись до телефона, увидела на дисплее фото Дмитрия.

– Шур, прости, так неожиданно всё было, наговорил тебе лишнего, – он говорил быстро и почти шептал. – Прости, ладно? Я всё обдумал, я с тобой.

Обдумал он? Улыбаясь, Александра произнесла:

– Ладно! Спи спокойно, дорогой товарищ, потом поговорим.

И нажала кнопку отбоя. Вот они, мужчины, странные, непостижимые существа…

* * *

На конкурсе Ирина не победила. Победили более сильные, более известные, и она хлопала им из зала вместе со всеми и вместе со всеми восторгалась талантом и уверенностью этих ребят. Ирина Вольская не победила, но заняла почётное четвёртое место и взяла приз зрительских симпатий. Это ли не победа?! По центру зала она шла на сцену в длинном, с открытыми плечами синем платье, полы которого эффектно обвивали ноги, привлекая восхищённое внимание мужчин.

С цветами и призом в руках в виде маленького позолоченного микрофона Ирина вернулась на своё место в зале, села рядом с Глебом.

– Поздравляю! Поздравляю, – он прикоснулся губами к её щеке. – Ты такая красивая.

– Спасибо, ты повторил это сегодня раз десять, – улыбнулась Ирина.

– Тогда я сменю пластинку. Ты такая талантливая. И красивая, – снова добавил Глеб и засмеялся.

Он радовался её успеху, больше, чем сама Ирина. Его карие глаза среди сотен других в зале, когда она исполняла свою конкурсную песню, горели верой в её талант и успех. Песню написал молодой, но модный и востребованный композитор, и она Ирине очень нравилась. В ней пелось о бескрайнем, бушующем море и белом паруснике, чьи высокие мачты упирались в синее небо. Он уносил в неведомые дали влюблённую парочку. Подальше от чужих глаз, от чужой зависти и осуждения…

После церемонии награждения, заехав в супермаркет, где Глеб купил вино и фрукты, направились в Ирине. Ей хотелось остаться одной, чтоб снова прокрутить в памяти этот день, повторить и запомнить прекрасные эмоции, которые она испытала, стоя на сцене перед притихшим залом. Но это показалось бы Глебу странным, Ирина и так вечно отталкивала его, ссылаясь то на усталость, то на плохое настроение. И он уходил, мрачнея лицом…

Но сегодня ей будет трудно придумать причину. И, в конце концов, Ирине надоело быть белой вороной, и когда-то же должно случится то, что называют взрослой любовью и о чём вечно шепчутся её приятельницы-студентки.

Мысли о предстоящем событии смущали девушку, и она, стоя к молодому человеку спиной, неловкими движениями нарезала сыр и колбасу, расставляла посуду, сервируя барную стойку, за которой они отметят её успех. Глеб стоял рядом, смотрел на неё особенным взглядом, который Ирина старалась не замечать. Наверное, так смотрит самец на понравившуюся ему самочку, перед тем, как наброситься на неё со всей мощью требующего удовлетворения тела…

– Давай… всё потом, милая моя… девочка, – произнёс Глеб хрипло, подойдя сзади, плотно прижавшись к ней всем телом.

Он погладил её плечи, осыпал шею мелкими поцелуями. Его руки спустились в глубокий разрез праздничного платья и, пробравшись в бюстгальтер, захватили в плен её груди, мяли их, то нежно, то грубо, терзали соски сухими пальцами. Ей было и больно, и странно… Задыхаясь, Глеб нашёл губами её губы, приник к ним долгим поцелуем. А его руки уже везде, через шёлк платья эти торопливые руки гладили бедра, живот, пробирались к самому запретному месту, касались его… Ирина протяжно вздохнула. Ещё ни одна мужская рука не была здесь…

Сдвинув тарелки и бокалы, вынув нож из Ирининой руки, молодой человек посадил её на стойку бара, одном движением спустив вниз бретельки платья. Секунда – и сброшен бюстгальтер, голубое кружевное великолепие, вдруг ставшее ненужным. Молочно-белая и полная, как живая, вздымавшаяся от прерывистого дыхания девичья грудь теперь прямо перед его глазами. Открытая для его поцелуев, для его любви.

Как в последний раз, он целовал это нежное чудо, наслаждался податливостью и упругой нежностью женской груди, не в силах оторваться от этого лучшего занятия на свете. И застонал, обнаружив под левой грудью родинку, ласкал языком этот маленький тайный подарок…

Не в силах больше сдерживаться, Глеб подхватил на руки свою долгожданную, сладкую добычу, понёс на кровать. Это какое-то безумство… её тело… её аромат… Он будет любить эту девушку страстно и нежно, подарит безумные ласки, чтоб срывались сладостные стоны с губ его милой подруги. Волшебная сила любви, молодой человек знает в этом толк… Одного он пока не знает, не знает, что через несколько коротеньких минут вместо юной девушки появится на Земле ещё одна женщина…

* * *

«Не нравится мне этот хлюст», – думал Вольский, наблюдая, сидя в машине, как сияющая, с букетом в руках, его дочь садится в автомобиль Глеба.

Александр тоже был на конкурсных выступлениях, со стороны незаметно наблюдал за Ириной, радуясь её успеху. Немного помог, добавив голосов за приз зрительских симпатий, но совсем немного. Его дочь и так достойна любых побед.

– Ян, видишь этого парня?

Развернувшись назад с водительского кресла, Ян проследил за его взглядом, кивнул.

– Узнай мне всё о нём. И побыстрей.

– Глеб Старцев, – ровным голосом произнёс Ян, – двадцать пять лет, аспирант. Сфера интересов – генная инженерия, работает в Институте биологии гена. Подаёт надежды. Амбициозен, целеустремлён. Отец – научный сотрудник того же института, мать – домохозяйка. Других детей нет.

– Ян…Ах, Ян, – Александр довольно улыбнулся. – Да тебе цены нет. Хотя я всегда это знал. Поехали в контору.

Конторой он называл офис холдинга «V-фарм», его детища, расположенного в высотке Москва-Сити, где по его указаниям над расширением сети аптек, и без того немалой, трудились десятки сотрудников. Но сейчас это самое главное, надо крепко захватить рынок, конкуренты уже садятся на хвост. Хотя в бизнесе Вольский не знает поражений и неудач, не сразу, но пришёл настоящий успех, он лучший в своей отрасли. И теперь у него только две головные боли – Маша и Ирина.

Честно говоря, Александр уже не верил, что Мария жива. Грандиозные по масштабам поиски ничего не дали. Жаль… Он вздохнул, разглядывая через тонированные окна автомобиля оживлённые улицы столицы. И уже надо смириться с тем, что Александр никогда не увидит свою дочь. Вольский не посмел бы так думать, но там, где она пропала, огромный залив, безбрежный и опасный. Вывод напрашивался сам…

А вот Ирина… Александр Андреевич намерен многое для неё сделать. Известность, богатство, достойный муж, он ничего не забыл? Ему будет интересно выстраивать линию её жизни. Жизнь дочери – теперь его любимая игрушка. Интересная мысль. Звучит грубо, но это так, и Александр уже вцепился двумя руками в её судьбу. Ирина не заметит, как он станет нужен ей. Каждый день, каждую минуту…