Выслушав звонившего, отец поднялся.

– Должен вас покинуть, друзья мои. Увы, дела на сегодня ещё не закончились.

Ирина вскочила, собираясь уйти вместе с ним.

– Нет-нет, дорогая моя, закончи свой ужин, – Вольский положил руку ей на плечо, заставив сесть. – Марк тебя отвезёт. Скоро будешь дома в целости и сохранности. – Он подвинул ближе к парню ключи от автомобиля, лежавшие на столе. – Ну, и последнее… Тот красный Пежо… Это мой подарок за твои успехи.

Что? Она не ослышалась? Отец подарил ей машину? С ума сойти! Особенно, если учесть, что она не умеет её водить…

– Пока Марк твоим шофёром побудет, – словно услышав её мысли, продолжал отец, – со временем получишь права и освоишь нехитрую, в общем-то, науку вождения автомобиля.

– Пап, ну, я даже не знаю, что сказать… – растерянная, Ирина даже не поняла сразу, что назвала его папой. Вырвалось как-то, само собой. – Спасибо тебе большое, но это не слишком?

Она взглянула на Вольского. Что такое? В уголках его глаз застыли слёзы, едва сдерживаемые, вот-вот готовые пролиться. Мужчина резко развернулся, пошёл к выходу быстрым, неровным шагом, который выдавал охватившее его волнение.

– Ну, и что это было?

Марк поднял на неё глаза, но не дождавшись ответа, снова занялся стейком. А Ирина сидела молча, думая о том, что надолго запомнит эти минуты. Именно сейчас блеснувшие в глазах мужчины слёзы навсегда примирили отца и дочь. Оказывается, для Александра было важно услышать то, что он услышал. Признание отцовства растрогало Вольского, и за эти искренние, такие понятные ей слёзы дочь простит ему всё.

Ощущение счастья возникло где-то внутри, накрыло с головой. Ирина закрыла глаза, чтоб не расплескать это забытое чувство, сполна насладиться им. Она счастлива, несмотря на то, что Маша пропадает, неизвестно где. А она, нехорошая, дрянная сестра, сидит тут, в красивом кафе, радуется обретению заботливого отца, своим успехам, ещё чему-то, что трудно объяснить. Счастья было так много, что девушка не смогла сдержать слёз.

– Да что же это вы такие плаксы, Вольские? Что стряслось?

Марк обнял её за плечи, а Ирина повела плечами в знак протеста, пытаясь скинуть его руку. Успокаивая, он тихо гладил это плечо, шептал что-то доброе, тихое. Как друг, как брат. Слёзы скоро кончились, глупые и странные, они умыли душу, вернули всё на свои места…

– Отвези меня домой. Уж скоро ночь, – сказала Ирина своему новому другу.

Марк кивнул.

– Но сначала поешь. На ночь глядя еда вкусней, – он улыбнулся и придвинул ей тарелку.

– А давай!

Её аппетит трудно испортить переживаниями. Всё было таким вкусным, даже нелюбимая дыня оказалась невероятно сладкой. Наверное, Ирина всю жизнь ела не те дыни…

Потом она заснула на переднем сиденье машины, и девушке приснился сон, как её целует прекрасный принц. Сказочный сон, сказочный вечер… И губы принца слаще дыни…

* * *

Новый год они отметили вдвоём. Тихо и без затей. Александра была благодарна дочери, что не сбежала от неё после боя курантов, посидев с полчаса для приличия, хотя имела сотню возможностей сделать это. Да и куда они теперь, крепко связанные общей бедой, денутся друг от друга? Вдвоём легче, вдвоём правильнее…

Господи, уже первое января. Александра всегда любила этот день, день весёлого доедалова и лени. Девочки вставали поздно, и почти сразу все устраивались за столом, хранившем следы новогоднего пиршества, сидели долго, обсуждая ближайшие планы и просто болтая о разных пустяках. А впереди долгие, долгие выходные, счастливая, праздная жизнь…

Да, она любила этот день, но теперь вот не знала, куда себя деть. Ирина в Москву умчалась чуть свет, она теперь очень занятой человек. Александра покрутила в руках телефон, ответила на поздравительные сообщения. А от Дмитрия ничего… Надежда, что её поздравит Митя, хотя бы потому, что есть повод, Новый год, улетучилась, как дым. Не ожидала она от него такого стремительного исчезновения, казалось, что тот Дмитрий Лапин, которого она знала, не смог бы так поступить. Ошибалась… Ну, что ж, он принял решение, и Александра не будет выяснять причин его поступка.

Она заканчивала мыть посуду, когда в дверь позвонили. Посмотрев в глазок, застыла в удивлении. Не может быть?! Зачем? Александра открыла дверь и прижалась к стене, пропуская Дмитрия. В свою квартиру, в свою жизнь…

Митя, похудевший и какой-то отчаянно несчастный, застыл у порога. В руках шапка с капельками воды от растаявшего снега. Оба молчали.

– Прости… Не мог раньше… Люся умирала…

Тихо ахнув, Александра зажала рот рукой. Через мгновенье бросилась к нему, прижалась всем телом к Митиной мокрой куртке, обхватила руками. Родной… И он обнял её, закрыв глаза, всхлипнул, сдерживая слёзы. Мокрая шапка упала на пол…

– Так неожиданно всё… Из меня, как душу вынули… Никакой был…

Они сидели на кухне, устроившись за краем стола, заставленного стопками вымытой посуды. Митя говорил и говорил, выплёскивая накопившуюся в сердце боль. Александра гладила его руки и тихо шептала какие-то добрые слова.

– После её смерти запил здорово… Неделю беспробудно… Я ведь не из сильных, Шур… Дочку сын забрал, увёз в Москву, – он вздохнул, уж в который раз. – А к тебе я хотел уже без маеты явиться, когда отболит…

– Всё, Митя, всё… Будем жить дальше, постараемся… Я с тобой теперь буду, вместе легче.

– Ты не прогонишь меня, Шура?

Она покачала головой, нет. Поможет, поддержит, не оставив в горе.

– Знаешь, что, Митя? Давай будем обедать, давай?

Александра займется обедом, потому что нет больше сил слушать Митю, жалость душила её. И надо с чего-то начать возвращать его к жизни, хоть она и сама раненая птица…

Вот такое у неё получилось первое января. Уже третьего Дмитрий отправился на работу и вернулся усталым, но оживлённым, с тортом и ананасом в руках. Прежний Митя. И вечером в постели он целовал ей руки, гладил живот, говорил о любви.

– Сашка, ты такое чудо… Спасибо тебе, не прогнала… – Расправив её ситцевую ночнушку, приложил ухо к животу. Прислушался, улыбаясь. – Понимаю, не такой тебе нужен мужчина, не принц я, но у нас же малыш… Обещаю быть хорошим отцом… Ты выйдешь за меня замуж?

– Я подумаю, – засмеялась Александра, но увидев растерянное Митино лицо, добавила: – Подумала уже. Я согласна.

– Коварная… – он зарылся лицом в её распущенные волосы, прошептал: – Не знал, что так бывает, я счастлив и несчастен одновременно.

Так бывает. Александра это очень хорошо знала. И она была бы счастлива сейчас, если бы… Если б нашлась Маша, если б подала хоть какой-то знак, что жива. Её мама ждёт этого, очень ждёт…

Глава 11

– Адина, браво!

Пожилой господин, приблизившись к краю маленькой эстрады, протянул ей цветы. Поблагодарив, Мария взяла в руки букет из каких-то диковинных цветов, прижала к груди. Лицо господина ей знакомо, он частый гость на её выступлениях. Певица Адина обрастает поклонниками? Забавно.

Уже второй месяц по выходным она поёт в маленьком кафе на Гарден-роуд. Дамир внял просьбам Марии, высказанным на уже приличном английском, о том, что ей хочется выступать. Она устала петь в пустой студии этим толстым, звуконепроницаемым стенам, ей нужны слушатели, их восторженные глаза и аплодисменты. Иначе откуда взяться вдохновению? Да, и пусть ей платят, хотя бы совсем немного.

Томас, хозяин кафе, доволен новой певицей, он угощает её кофе, часто целует руки и, кажется, говорит комплименты. Понять его слова сложно, у Томаса быстрая речь, которая для Марии сливается в одно бесконечное слово. Седовласый Томас любезничает с ней, и его совсем не смущает строгий взгляд Мирзы, который вечно рядом. Её сторожевой пёс, молчаливая охрана, конвоир, ни на минуту не спускающий с Марии внимательных чёрных глаз.

Она села отдохнуть за столик у эстрады. Ещё две песни, не самые удачные, и закончится очередной воскресный вечер. У певицы Адины проблемы с репертуаром, она исполняет песни молодых авторов, которые ей предложили в музыкальной студии. Но она хочет заполучить настоящий хит, прекрасную мелодию, которая, вырываясь из глубины её души, сразу покоряла зал.

– Могу я присесть?

Мария подняла глаза. Пожилой господин, тот, что подарил ей цветы, стоял рядом. Она кивнула. Мужчина отодвинул стул, собираясь сесть, но тут вихрем налетел Мирза, быстро оттеснил гостя в сторону. Удивлённый и раздосадованный, тот что-то говорил, протягивая её диск в пластиковой коробке.

Да что ж такое! Мария вскочила, ударила кулаком по столу. Её душил гнев.

– Немедленно отпусти его!

Девушка и сама не заметила, что крикнула эту фразу по-русски. На неё оглядывались посетители кафе, те, которые стали невольными свидетелями странной сцены. Какая-то женщина за столиком у окна удивлённо взглянула на Марию, встала и подошла к ней.

– Здравствуйте! Как приятно встретить соотечественницу в чужой стране! Кажется, вам нужна помощь?

Боже, боже мой! Русская! Да, ей очень нужна помощь! От неожиданности девушка не знала, с чего начать диалог, что ответить этой замечательной женщине, замерла в полнейшем ступоре. А у неё всего несколько секунд, пока разговаривавших не заметил Мирза. Ну же, скажи хоть что-нибудь!

– Прошу… Передайте в посольство в Москве, что видели Марию Вольскую! Она жива, пусть сообщат семье!

Жёсткая, как клещи, рука Мирзы ухватила её за локоть. Гневно сверкнув глазами, он, не церемонясь, потянул девушку к выходу. Мария оглянулась, пытаясь выяснить, поняла ли её та чудесная русская женщина. Кажется, она ей махнула головой, направляясь к бару, наверное, хочет выяснить, что такое тут происходит.

Мирза накинул ей пальто на плечи, которое держал в руках, вывел на улицу. Минута – и они уже ехали по оживлённым лондонским улицам, мимо празднично украшенных витрин магазинов и рядов замерших до весны деревьев, увитых новогодними гирляндами. Кажется, в этом городе украшено всё, каждое здание, каждая площадь, а над проезжей частью висят сверкающие красные шары. Зрелище незабываемое, но Маше не до праздника. Есть ли хоть малейший шанс, что эта женщина ей поможет? Возможно, она живёт где-нибудь в Новосибирске? Или даже в самом Лондоне, навсегда переехав в этот город?