– Не разбудила? Доброе утро, любимый!

Произнести это особенное слово – для Марии большая радость. Да, у неё есть любимый мужчина, самый лучший на свете. И тоже любит её. Она слушала его хриплый ото сна голос и улыбалась. Нельзя быть такой счастливой, это должно быть запрещено законом, строгим законом…

– Маша, спускайся завтракать, – раздался снизу голос мамы.

Сказав, что скучает, Мария нажала кнопку отбоя, она ещё позвонит ему сегодня, чтоб пожелать доброй ночи и сказать «люблю». Девушка готова повторять это снова и снова, сто раз или тысячу, а может, больше. И как она жила без этого слова…

Спускаясь вниз по лестнице, Маша навевала себе под нос любимую песню, а каблучки её туфель отстукивали по деревянным ступенькам слаженный ритм. Она погладила рукой тёплые перила. Как всё-таки хорошо дома!

Внизу, в столовой уже собралась вся семья, ждали только её, Машу, и её рассказов. Вчера они приехали поздно, и было решено отложить разговоры до утра. Мария открыла дверь – и всё заулыбались, задвигали стульями, рассаживаясь за большим овальным столом. Митя, как галантный кавалер, отодвинул ей стул, Александра протянула тарелку с запеканкой под пышной шапочкой из сметаны, села рядом.

– Вы меня встречаете, как героя космоса, – засмеялась, разглядывая стол.

Тут было, чем поживиться. Ветчина и сыр со слезой, фаршированные блинчики и клубника, яйца и пирожки, синим глазом светился закипающий чайник. Мария так рада, что у мамы всё хорошо. Живёт в достатке, в хорошем доме и с любящим мужем, но, если надо, Мария всегда ей поможет. Она, а вернее, певица Адина, уже заработала немало денег своими песнями.

Расправившись с запеканкой, Маша зацепила блинчик, потом ещё один…

– Маш, мы все в нетерпении, – не выдержала Ирина. – Давай рассказывай свою эпопею с самого начала. В целом, мы уже в курсе твоей сумасшедшей истории, но без подробностей.

– Бемби, ты же знаешь, как я люблю устраивать сюрпризы, – начала Мария с набитым ртом. – И сюрприз в твой день рождения должен быть обязательно! Я на катер тайком пробралась, думала, как выскочу к тебе с маминым подарком, золотым браслетом, удивлю тебя. И надо же мне было в тот момент выбраться из укрытия, когда другой катер наш задел за борт. Я в воду свалилась. И если б не Дамир, не сидела бы сейчас с вами… Мам, ты сделала какао? Сто лет не пила какао…

– Но почему он тебя не отвёз назад?

– Он отвез меня туда, куда и направлялся. В Бендер-Аббас, это портовый город в Иране. Если б сразу отвёз, пришлось бы разбираться в этим ДТП в море, а там очень жёсткие наказания. За всё, – она отпила глоточек, поцокала языком. – Божественно, мам, спасибо!

– И что, ничего придумать было нельзя? – подал голос Митя, он держал на коленях Тёму, который ел овсянку, щедро сдобренную изюмом.

– Прошёл день, другой, и, отвези меня Дамир в Эмираты, его бы в похищении б обвинили. Отец вмешался, запретил. У них там, кстати, смертная казнь в ходу.

Неожиданно зазвучавший уличный домофон прервал Машин рассказ. Все переглянулись.

– Уверена, это твой отец, – нахмурилась Александра. – Просила же сегодня не приезжать… – добавила она с досадой. Митя, открой, пожалуйста.

– Готовься, Машка, сейчас с папашей познакомишься, – засмеялась Ирина. – Он, кстати, искал тебя по всем Эмиратам…

– Искал? Вот она, я. Раньше б надо было искать, в глубоком детстве.

На Машином лице появилось воинственное выражение, она решительно отодвинула чашку с недопитым какао и встала.

* * *

Постучав чёрным Паркером по столу, Александр Андреевич обвёл всех хмурым взглядом. Медленно переводя глаза с одного сотрудника на другого, Вольский начал говорить, что очень недоволен их работой. Сроки, ребята, сроки! Опять никто не думает о сроках, чёрт возьми! Так больше продолжаться не может! Забыли, что приличная зарплата просто так не падает с неба? Он задержал взгляд на лице Самойлова, самого молодого из своих замов, и тот испуганно отвёл глаза. Ладно, хватит, нагнал страху! Добавив напоследок пару пугающих фраз о грядущих увольнениях, Вольский отпустил сотрудников и приказал секретарю никого к нему не впускать.

Выпустил пар… Он откинулся в кресле, подумав, что легче не стало. На самом деле, причина его дурного настроения была совсем в другом. Позвонив Ирине, Александр совершенно случайно узнал, что вчера наконец-то прилетела Маша. Как!? А почему ему не сообщили о таком долгожданном событии. Он тоже хотел бы её встретить, высматривать, волнуясь, в толпе пассажиров, обнять, если повезёт, спросить, как долетела, а потом нести чемодан, вышагивая рядом…

Не сообщили! Странные люди, ведь это его дочь всё-таки! Носит его фамилию и очень на него похожа. Разве этого мало? Александр никак не мог успокоиться. Вздохнул, начал машинально перебирать бумаги на столе, но невесёлые мысли крутились роем, не отпускали, терзали обиженное сердце. Он из кожи лез, чтоб стать своим в этой семье, он столько сделал для Ирины, ставшей, благодаря ему известной певицей, а в ответ хочет всего ничего: стать настоящим отцом своим дочерям.

Вольский решительно поднялся с кресла, позвонил водителю, пусть подаёт машину. Никто не запретит ему сегодня же увидеться с Машей, Александра ему не указ. Он едет к ним – и точка!

Но при подъезде к дому Александры его боевое настроение слегка угасло. Почему, ну почему, Вольский вечно чувствует себя виноватым перед своей несостоявшейся семьей? Его рука дрогнула, когда он нажимал кнопку домофона.

– Это Александр Андреевич, – произнёс, услышав Митин голос. – Могу я войти?

Щёлкнул замок, дверь открылась. Ледяными от волнения руками Александр нажал на кружевную металлическую калитку и направился по дорожке к дому. Ну, Маша, не оттолкни, прошу…

– Всем добрый день, – бодро сказал он, зайдя в столовую. Глаза его тут же отыскали Машу, и Александр внутренне ахнул. Красивая… Его дочь, сразу видно, сердце не обманешь, вон как оно трепыхается. – Я так рад, Мария, так рад…

Все молчали, и только сидевший на коленях отца Тёма лепетал что-то самому себе. Эта тишина смущала, лишала Вольского уверенности, такой нужной ему в эту минуту. Он хотел казаться сильным и решительным, раскованным и даже дерзким в глазах дочерей, в своих глазах. Хотел, но не мог, под строгими взглядами нескольких пар глаз, устремлённых на него, глядевших равнодушно или осуждающе.

Наконец, Александра поздоровавшись, придвинула стул, предложила чай.

– Спасибо, не откажусь.

Он сел, украдкой поглядывая на девушку.

– Маша, – кашлянув, сказала Александра, – ну, ты поняла уже, да? Это твой отец.

– Биологический? – Мария с усмешкой взглянула на него.

– Клянусь, я не знал о вашем существовании. Мария, это правда, просто поверь…

– Просто да не просто. – Она замолчала, потом обвела всех глазами, продолжив прерванный появлением Вольского рассказ. – Вот так я попала в Иран. Конечно, там меня никто не догадался искать.

– А мы искали, – подал голос Александр. – Да-да, я посылал туда своего помощника Яна.

– Так ведь никто вас не просил, – сощурив глаза, произнесла Маша. – Могли бы и дальше оставаться в неведении относительно своих детей. А что? У вас много лет это хорошо получалось.

– Девчонки, зачем вы со мной так…

Его голос дрогнул, лицо сморщилось, как от боли. Встав с места, Вольский направился к выходу. Шёл тяжело, словно тяжёлый груз придавил его плечи.

– Маша, а знаешь, все люди ошибаются, – ломая пальцы, Александра сжала ладони. – Но лучшие из них пытаются исправить свои ошибки.

– А мне его жаль, – произнесла молчавшая всё время Ирина.

– Блин, да я и сама не понимаю, чего это я так разозлилась, – смущенно произнесла Маша. – Подождите, я сейчас.

Взмахнув подолом лёгкого платья, она вскочила, не заметив белой птицей слетевшую с колен салфетку, и быстро направилась к выходу.

Александра переглянулась с дочерью, и они понимающе улыбнулись друг другу. Может, и найдут общий язык эти двое. Ну, дай-то бог…

* * *

– Стойте! – крикнула Маша в спину быстро удалявшегося от неё мужчины. – Да постойте же!

Вот так, стремительным шагом, и уйдёт прочь её непризнанный отец – исчезнет отсюда, из этого дома, исчезнет из её жизни. Кто знает, может, навсегда. И останется в её душе досада и пустота.

Но он замедлил ход и остановился. Потом сделал шаг навстречу. Маленький, но такой примечательный шаг.

– Может, начнём всё сначала, – запыхавшись, Мария остановилась рядом. Зажмурилась, солнце сквозь ветки отцветающего куста жасмина брызнуло ей в лицо. – Здравствуй! Я Мария, твоя дочь. – Она протянула руку и засмеялась. – Не будем портить такой прекрасный день. И ничего, что на ты?

– Точно моя дочь! Узнаю характер! – Вольский осторожно пожал протянутую руку, потом, не удержавшись, быстро обнял её, прижал к груди. –Здравствуй, дочка. Я так рад… И прости за всё…

– Проехали!

Она улыбнулась, разглядывая его лицо, удивляясь одинаковому цвету глаз и разлёту бровей. Надо же, отец… Оба молчали, но это была хорошая, правильная тишина, она не разделяла, а соединяла этих двоих, дочь и отца. Только пчела жужжала где-то невдалеке, собирая мёд с пышно цветущих в саду роз.

– Я так переживал за тебя… – наконец подал голос Александр. – Не поверишь, ни разу тебя не видел, а уже любил… – он опустил голову.

– Ладно, не будем пока говорить ничего лишнего. Может, вернёшься?

– Нет, Маша, нет, не буду мешать вашим разговорам. Но завтра, удели мне время, прошу тебя.

– Запросто.

– Если Ирина захочет, буду рад, – его глаза заблестели. – Покажу вам свой дом. Потом поужинаем в ресторане. Маша, так я заеду в семь?

– Буду ждать. Нам надо получше узнать друг друга.

– Да, Мария. Мне так нравится произносить твоё имя… – Он поднял глаза, увидев стоявшую у входа в дом Александру. – Иди, Мария, тебя ждут. И спасибо за эти минуты…