– Здравствуй, отец, – пытаясь приподняться, сказал он, смотря в отцовское лицо, надеясь прочитать в нём своё будущее.

– Сын, – Фарид обнял его за плечи. – Хорошие новости, очень хорошие. Я говорил с врачами. Всё получилось! Дамир, сынок, скоро ты будешь совсем здоров.

Отец снова стиснул его плечи, прижался лицом к груди. Ошеломлённый неожиданной, такой забытой отцовской лаской и этим чудесным известием, Дамир улыбался, глупо и счастливо. Оба молчали, каждый по-своему переживал эту новость.

– Реабилитацию дома пройдёшь, процесс не быстрый, – вскинув, наконец, голову, сказал Фарид. – Главное, всё самое плохое позади. В Лондоне найдём тебе замену, а ты через несколько дней дома будешь, я сам с тобой полечу. Да, и девушку эту, русскую, оставь, – добавил он, отведя глаза в сторону. – Не пара тебе.

– Но, отец…

Фарид, недовольно сдвинув брови, вскинул вверх руку. Его слова не обсуждаются, он лучше знает, как нужно жить. Хороший сын не должен возражать отцу.

– Она нужна мне. Навсегда… – снова подал голос Дамир. В тщетной попытке пробить жестокое сердце отца, он отчаянно подбирал нужные слова. – Я полюбил Адину, отец, на всю жизнь полюбил…

Вот… Сказал самые главные слова. Чтоб знал, чтоб ответил, как он сможет жить без любимой? В его жизни и так мало любви…

– Вы разные, и это разрушит вашу жизнь, сын. Разные обычаи и праздники, разные языки и религии! Ты хоть понимаешь это? Раз-ны-е… Как мне тебя убедить? Это очень серьёзно, прими, наконец, жестокую правду. – Выбрасывая в воздух гневные слова, Фарид мерил палату торопливыми шагами. – Каждый день совместной жизни ты будешь сталкиваться с непониманием, и эта жизнь превратится в кошмар.

– Кошмар? Это будет счастье…

Дамир откинулся на подушку. Ему хотелось заткнуть уши или исчезнуть. Зачем? Зачем они портят ненужными разговорами этот особенный день?

* * *

«Девушку эту, русскую оставь…»

Слова отца, как контрольный выстрел в голову, били наповал, не переставая, звучали внутри пугающим рефреном. Дамир лежал на кушетке в кабинете физиотерапии и думал, что же ему делать. Жить в подчинении у старших – это закон, в его стране, у его народа по-другому и быть не может. Но Адина… Она стала огромной и самой важной частью его жизни. Словно корни двух деревьев, растущих рядом, сплелись их судьбы, не разорвать…

Дамир часто вспоминал их первую ночь. Адина сама пришла к нему в комнату поздним январским вечером, в нерешительности застыла у дверей. Распущенные по плечам волосы, щёки, пылающие от смущения, глаза, опущенные вниз – такой он запомнил её навсегда. И её слова навечно останутся в памяти, такие смелые, такие неожиданные… «Я пришла, чтобы быть с тобой». Сказала и двумя руками спустила вниз бретельки золотистой сорочки, ненужная, она упала к ногам.

Он на секунду застыл, поражённый красотой девичьего тела, окинул взглядом белые груди, стыдливо опустил глаза ниже, судорожно втянув в себя воздух. Вскочил с постели, поднял её на руки, забирая всю в свои объятья. Спросил: «Ты уверена? Не знаю, как сложится всё у нас…» Адина кивнула, смущенно улыбаясь, закинула руки ему на плечи, прижалась к груди, опаляя кожу горячим дыханием. Осторожно положив её на постель, он обнял ладонями лицо Адины, вглядываясь в синие глаза, искал ответа – что это, случайный порыв, о котором пожалеет уже следующим утром, или обдуманный шаг? Боялся тронуть её, берёг, как берегут самое ценное, самое дорогое…

А она сама поцеловала его, неловко и нежно захватив губами его нижнюю губу. И исчезли все сомнения. Как будто прыгнул в глубину моря и захлебнулся… От этой нежности, от этой страсти… А она что-то шептала на своём красивом певучем языке и с тихим стоном выгибалась ему навстречу. Он целовал её губы, шею, грудь, бутоны сосков, гладил её живот, бедра, нежное лоно, замирал от восторга, украдкой рассматривая её тело. Невозможно прекрасное женское тело, которое требовало ласки и любви. «Милая, милая», – наконец, прошептал он, накрывая её своим телом.

И всё, больше не было слов, не было мыслей… Остались только томительная сладкая мука да два бившихся рядом друг с другом сердца. И два обнажённых тела, двигавшихся в едином, заданном самой природой ритме…

– Это была последняя процедура, – произнесла, подойдя к нему, медсестра.

Дамир открыл глаза. Видение исчезло, оставив возбуждение и желание любить, а ещё сильнейшее желание найти и вернуть единственную женщину, которая ему нужна. Медсестра, помогая ему подняться с кушетки, что-то говорила, но Дамир не слышал. Он принял решение. Пусть простит его отец, если сможет, но он впервые ослушается приказа Фарида.

Когда на следующий день отец прибыл в клинику, чтобы забрать сына, его уже там не было. По тихим утренним улицам пригорода Эйлата он направлялся на такси в аэропорт, надеясь, что сможет купить билет до Лондона на ближайший рейс. Да, он так решил. Вернётся в Лондон, этот холодный город с недавних пор стал мил его сердцу.

Отец позвонил, когда автомобиль уже подъезжал к аэропорту, и водитель крутил головой, выискивая место на запруженной машинами стоянке.

– Что происходит, Дамир? – его голос был полон негодования.

Выслушав ответ, Фарид произнес:

– Жди, сейчас приеду.

– Хорошо.

Но Фарид уже не слушал, звонок прервался, и гудки отбоя, зазвучавшие в телефоне, заставили сжаться сердце Дамира. Он всё равно уедет, но так не хочется разрывать отношения с отцом. Это всё-так отец, родной человек, не так уж много близких родственников у него на белом свете.

Не прошло и получаса, как Дамир увидел отца в зале ожидания. Высокий, в белых одеждах, он заметно выделялся среди толпы. Его глаза скользили по лицам сидящих в зале людей, искали сына. Дамир встал, пошёл навстречу. Молча остановился рядом. Они смотрели друг на друга, чёрные глаза против чёрных глаз.

– Вижу, сын, ты выбрал свой путь, – наконец, произнёс Фарид. – Я ехал сюда с намерением не дать тебе совершить ошибки. И я мог бы это сделать…

Он вздохнул, глубокая морщина прорезала переносицу, сделав ещё жёстче словно высеченное из камня лицо.

– Отец…

Жестом руки Фарид остановил его.

– Дослушай, сын. Я мог бы заставить тебя уехать со мной. Но не сделаю этого, – он поднял на Дамира глаза, полные боли. – Я уважаю твои чувства. Живи, как подсказывает твоё сердце.

Нет! Не может быть? Дамир искал слова, чтоб сказать, как он благодарен этому прекрасному мудрому человеку, но слова застревали в горле. Он бросился на шею, обнял худые плечи отца, шепнул тихо «я люблю тебя». Никогда он не говорил таких слов, но, видно, пришло время.

Голос диктора объявил о начале посадки на рейс Эйлат-Лондон.

– Твой? – Фарид отстранил сына, слегка подтолкнул вперед. – Всё, иди… И, Дамир, береги себя, мой мальчик… – добавил тихо вслед, так, чтоб сын не услышал.

И не увидел, как он смахнул с лица слезу старческой рукой.

* * *

С помощью волшебных банкнот, имеющих бесценное свойство ускорять процессы, Дамир без задержки получил визу в Россию, в эту далёкую, загадочную страну, где появилась на свет его Адина. Он сделает ей сюрприз, прилетит без предупреждения, чтоб просто прижать её к груди, взглянуть в глаза, поцеловать любимое лицо. Адина оценит, она любит сюрпризы.

Кстати, о сюрпризах…

Благополучно приземлившись в красивом московском аэропорту, Дамир позвонил девушке прямо из аэропорта. Он ждал такси, ещё не зная, куда отправится, в забронированную гостиницу или прямо к ней.

– Дамир…

Адина ответила сразу, забросала его вопросами, радостно говорила что-то непонятное, смешивая русские и английские слова. Он слушал, отвечал на её вопросы, улыбаясь глупой улыбкой, потом спросил:

– А ты, как ты? Чем занимаешься?

– Прекрасным ничегонеделанием, – засмеялась она. – Провожу время со своим маленьким братом. Собираемся поехать с ним в «Детский мир» за новым роботом, он так их любит.

– Детский мир, что это?

– Это большой магазин в центре Москвы.

Адина собирается поехать в магазин? Чудесная мысль пришла ему в голову. Может, и не получится, но попытаться стоит. А вот и жёлтое такси подрулило, уже ждёт своего пассажира.

– Я могу поехать в детский мир? – прикрыв трубку рукой, спросил Дамир водителя, но тот, не поняв его ломаный русский, изобразил недоумение на лице и лишь пожал плечами.

– А вечером, чем будет занят твой вечер? – сев в машину, Дамир снова вернулся к разговору.

– Вечер обещает быть замечательным. Идём на концерт. Там Ирина выступает.

– Где она выступает, Адина? – он затаил дыхание.

– Концертный зал «Россия». Так что я тут не скучаю.

Концертный зал «Россия». Дамир трижды повторил эти слова. Чтоб запомнить. Чтоб быть там вечером, встретить, удивить, обрадовать.

– Не буду вам мешать. Я ещё позвоню, – сказал он, отключаясь. А пока… – Отель «Четыре сезона», – произнёс он в спину водителя, тот кивнул, плавно тронув машину с места.

Откинувшись на сиденье, Дамир смотрел в окно на плотные вереницы дорогих автомобилей, движущихся навстречу, на ряды зелёных берёз вдоль дороги, выделявшихся на фоне синего неба, такого яркого, что ломило глаза. Ну, здравствуй, Россия! Не зная русских, он уже любил их, любил эту страну, которая подарила ему лучшую девушку на свете.

Дамиру нравилось путешествовать, он мечтал уделять этому приятному занятию больше времени. Когда-нибудь вместе с ней он объедет весь мир… Неужели это случится? Неизведанные страны, новые города, и любимая женщина рядом… Он улыбнулся своим мечтам. Это будет, но после, а пока… пока у него по-мальчишески несерьёзные планы по поводу сегодняшнего вечера.

Ого! Автомобиль остановился у величественного входа в отель. Любая московская гостиница может позавидовать удачному расположению отеля «Четыре сезона». Рядом Кремль, рядом Красная площадь – всё то, что мечтает увидеть любой гость российской столицы.