– А причем тут я, Олег Геннадьевич? – услышав причину, удивилась я еще больше, машинально подтягивая лямку рюкзака.

– Да Чудище ногу травмировало, – покачав головой, с явным неудовольствием пояснил рокер. – И помочь Михе не сможет. А сам тот до утра будет все осколки из углов кухни выгребать… Так что, съездишь, выручишь наше неловкое руководство?

– Но работа…

– Раскидаем на других, не проблема, – фыркнул начальник службы безопасности, выпуска кольца табачного дыма. – Считай это подработкой, оплачиваемой, кстати. Ромыч тебя туда отвезет.

– Отвезу, – кивнул финансист, снова звякнув ключами. И посмотрел на байкера, добродушно хмыкнув. – Нашли, блин, крайнего.

– А нефиг было косячить с бумагами, – усмехнулся Олег Геннадьевич в ответ. Ему, кажется, нашего казначея было ни капли не жалко. В отличие от меня – о своеобразной традиции устраивать по средам генеральную уборку, в которой участвовали все провинившиеся за неделю, я была уже наслышана.

– Эй, я за них клуб позавчера до вечера пидо… – осекся рокер в последний момент. И, посмотрев на меня, поправился. – Отмывал. Мало было?

– Вот заодно у Лександрыча и спросишь, – хмыкнул брюнет. Затушив сигарету в стеклянной пепельнице, он повернулся ко мне вместе с креслом и вопросом. – Ну, так что, Риш. Выручишь?

Я подумала. Переступила с ноги на ногу. Вздохнула… и согласилась.

Выбора-то все равно особого нет, верно?

Как оказалось, жил один из начальников клуба в престижном районе города, буквально в двух шагах от моего университета. Охранник у шлагбаума машину пропустил и Роман, припарковав свой черный внедорожник у красивой пятиэтажки с огромными балконами, довел меня до единственного подъезда.

Набрав номер, назвал консьержке фамилию и, войдя в чистый, ухоженный холл, вместе со мной поднялся на пятый этаж. На площадке было всего две двери, и рокер уверенно толкнул ту, что находилась напротив лестницы.

А за второй, как я поняла, Анна Сергеевна живет. Наверное, надо будет потом заскочить к ней перед уходом и узнать, не нужно ли чего. Олег Геннадьевич сказал, что рана вроде бы несерьезная, но все-таки…

– Проходи, Риш, – видя мою нерешительность, финансист уверенно втолкнул меня в просторную прихожую. И усмехнулся многозначительно, закрывая за нами дверь каким-то привычным жестом. – Добро пожаловать в логово вечно спящего медведя!

– Я, млять, все слышу! – послышалось из глубины квартиры недовольное ворчание, которое вместо отрицания наоборот, только усилило сравнение директора клуба с упомянутым зверем. – Ромыч, давно по морде не получал?

– Какие мы грозные, – едва слышно хохотнул рокер, стягивая с ног высокие ботинки на толстой подошве и со шнуровкой. Я сняла свои ботиночки и уже стягивала куртку, оглядываясь по сторонам.

Если честно, на логово, точнее берлогу мрачного, не выспавшегося медведя обстановка походила меньше всего…

Светлые стены, высоченные потолки, яркий свет, умноженный зеркалами огромного шкафа-купе, что стоял справа от входной двери и служил стеной, отделяя прихожую от основного помещения. Слева тянулась длинная стенка с вешалками, на которых Рома и пристроил мой рюкзак, заодно крикнув:

– Мих, ты хоть футболку нацепил?

– На кой хрен? – раздался ответ, полный удивления. Финансист хмыкнул, с трудом сдерживая смех, глядя на меня:

– Да я вообще ни один тут приехал, как бы!

Раздался шум, похожий на то, будто кто-то внезапно что-то уронил… Что-то большое и очень тяжелое!

Роман Евгеньевич некультурно заржал, слушая приглушенные, удаляющиеся ругательства.

А я… я пошла по широкому коридору-прихожей, стараясь сильно удивляться. Но честное слово, это не рокеры, а постоянный, непрекращающийся, самый настоящий детский сад! И как им только не надоедает подкалывать друг друга?

Как оказалось, квартира Михаила Александровича представляла собой студию. В конце коридора, слева, обнаружилась единственная дверь, а за ней помещение уходило резко вглубь, образуя небольшую кухню, отделенную от общей комнаты массивной, широкой барной стойкой из искусственно состаренного дерева.

За ней-то и обнаружилась описанная ранее проблема.

В стене между шкафчиками торчал одинокий гвоздь, а под ним, возле столешницы, усеянной осколками белого когда-то набора посуды, стоял небольшой прямоугольный шкаф из такого же материала. Желтовато-коричневое дерево гарнитура здорово сочеталось с современной плитой из стеклокерамики и прочей дорогой и качественной бытовой техникой, включая огромный, высокий хромированный холодильник.

И темный кафель на полу, заваленный осколками, фарфоровым крошевом, отколотыми ручками и другими деталями некогда красивой посуды…

Как там Олег Геннадьевич говорил? Эверест из осколков?

Боюсь, точнее и не скажешь!

– Да уж… – невольно вырвалось у меня. Признаться честно, я не особо поверила, когда услышала, уж как-то слишком неправдоподобно звучала причина вынужденной поездки к директору домой. Но, как оказалось, все описанное было чистейшей правдой…

К моему огромному облегчению. Правда, фронт работ пугал. Немного!

– Эпично, да? – послышался позади меня тяжелый вздох, такой уже знакомый. – Привет.

– Здравствуйте, – оглянувшись и увидев директора, который подошел, сунув руки в карманы синих спортивных штанов, поздоровалась… и не удержалась от вопроса. – Как же вас так угораздило?

– Не спрашивай, Риш, – откровенно поморщился рокер, что и на рокера-то был не совсем сейчас похож, без привычной просторной футболки с каким-нибудь рисунком. Вместо нее была обычная спортивная, черного цвета, почти обтягивающая довольно-таки рельефный торс и широкие плечи…

Я торопливо отвела взгляд. Вытащив из кармана резинку, стянула волосы в пучок. И, подумав, сняла джинсовку. Отложив ее на край стойки, закатала рукава тонкого джемпера и, подумав, попросила:

– Михаил Александрович, а какая-нибудь коробка у вас есть? Ненужная, чтобы осколки убрать.

– Где-то на балконе должна быть, вроде, – почесал затылок мой начальник и направился к окну, ближайшему к кухне. Их всего было два, и оба имели двери на общий балкон, а между ними к стене крепилась здоровая шведская стенка с турником и боксерской грушей немаленького размера.

Значит, в своих наблюдениях я тогда действительно не ошиблась…

Пока Михаил Александрович искал требуемое, Роман оперся на стойку и закурил, пододвинув к себе круглую пепельницу, а я потихоньку огляделась. Студия, как я и предполагала, действительно была огромной. И очень светлой.

Если смотреть из кухни, то прямо напротив нее вдоль всей стены тянулись зеркала встроенной гардеробной, отражая свет многочисленных лампочек на потолке. На полу лежал темный ламинат, в левой стене, как я уже говорила, были два окна в пол, едва прикрытые легкой тюлью, а прямо посреди комнаты стоял угловой диван. Длинный, с высокой спинкой и широким сидением, слегка извитый, волнистый, я бы даже сказала, перетянутый темно-коричневым велюром. Возле него стоял стеклянный журнальный столик с подсветкой, а напротив, на стене висел большой плазменный телевизор. Узкие, высокие колонки домашнего кинотеатра стояли прямо на полу.

В углу же между техникой и гардеробной виднелась винтовая лестница из того же состаренного дерева, уходящая куда-то наверх, на второй этаж… или мансарду?

– Хоть бы вытяжку включил, – недовольно буркнул Михаил Александрович, закрывая балкон. Шлепнув ладонью по выключателю в стене, справа от окна над самой столешницей, он поставил на стойку большую коробку из плотного картона. – Подойдет?

– Вполне, – я кивнула, автоматически переводя взгляд на верхнюю часть стойки, где после включения заработал не только встроенный вентилятор, вытягивая дым, но и зажглись лампочки под защитным стеклом.

– Ладно, ценный груз я доставил, поеду обратно, – затушив окурок в пепельнице, Роман засобирался было, но был остановлен его другом и начальником.

– Погоди, меня до универа докинешь.

– Чё за тяга к знаниям в девять вечера? – округлил глаза финансист, пока я, прислушиваясь к разговору, присела на корточки, стащив на пол коробку.

– Да к Чудищу в универ… Машину ее перегнать!

– А что, сама вообще не транспортабельна? Что с ногой-то, кстати?

– Да на мойке отбойником кожу нахрен на пальцах срезала… Не до костей, но умудрилась же, блин!

У меня остатки тарелки из рук выпали!

– Риш, жива? – через стойку тут же перегнулся Михаил Александрович. Внимательно осмотрел пол, мои руки и вздохнул. – Ну, хоть ты не травмируйся, ладно?

– Я от неожиданности, – попыталась я улыбнуться, хотя вышло не очень. – Анна Сергеевна… С ней все в порядке?

– Да нормально, – хмыкнул мой директор и, вдобавок к его словам за стенкой послышался шум, грохот и громкий женский смех, будто бы даже знакомый. Услышав его, байкер мотнул головой. – Вон, слышишь, развлекается?

– Кто там у нее? – поинтересовался Роман Евгеньевич, внимательно прислушиваясь к голосам. – Чет знакомое…

– Однокласснички дорогие, – усмехнулся Михаил Александрович, легко спрыгивая на пол. – Исаев, Липницкий и Бартеньева… Новый сезон адской кухни решили устроить! Рыж их готовить учит.

– Чего? – недоуменно откликнулся финансист. – Ей чё, заняться нечем?

– Я тож самое спросил, – послышался голос владельца «Максимуса» откуда-то издалека, пока я, слегка успокоившись, снова принялась за работу. – Ее окровавленную лапу Исаев в универе спалил и оттащил это чудище в больничку.

– Исаев? – неподдельно удивился Роман. – Та ща пошутил? Это х… хрен моржовый? Ариш, прости.

– Я ничего не слышала, – привычно фыркнула я. Меня подобные ругательства уже давным-давно не удивляли. Однако истинное отношение рокеров к шатену стало полной неожиданностью… Не сильно-то они его любили, как оказалось.