Слезы сами поползли по лицу Констанции. Горькие слезы – ледянисто голубые, сияющие в зимнем солнце. Граф заворожено уставился на лицо девушки, но не кинулся ловить крупные твердые капли, просто спросил:

– Леди, это больно?

– Нет, – покачала головой Тина, – только сердцу.

– Верьте мне, леди, я не обижу вас! – Танред протянул ей руку, на которой скопилось немного крови и Констанция поколебавшись приняла ее.

– Я, Констанция, баронесса ле Арруан клянусь почитать, уважать и любить лорда Танреда, графа Этуша, как своего супруга.

Все время пока давалась клятва Тина плакала. Просто не могла остановить поток соленой влаги, переполняющий ее глаза.

– Благословляю! – магичка улыбнулась, повела рукой, и весь жемчуг очутился у нее. – Приданное, – улыбнулась она, высыпая добычу в полу плаща девушки, – а это подарочек!

Рядом с Тиной очутилась хлопающая глазами Киина. И все исчезло. Остался тихий зимний лес, солнце, клонящееся к закату, мужчина и две девушки на поляне.

Граф первый пришел в себя:

– Леди Констанция, позвольте предложить вам руку, мой конь рядом.

Тина шагнула к нему, придерживая полу плаща, но Киина схватила ее за плотную ткань:

– Леди, не бросайте меня! Мать сказала, что теперь я буду жить у вас.

Танред молчал, не вмешиваясь.

– Конечно, Киина, идем! – Констанция постаралась улыбнуться перепуганной девушке, чтобы ободрить ее.

Втроем они цепочкой вышли из леса и обнаружили сэра Джериса, изрядно замерзшего, утоптавшего снег вокруг коней на расстоянии пяти ярдов.

– Ваше сиятельство! – бросился он к Танреду, потом увидел Тину: – леди!

Киина старательно пряталась за взрослую подругу, так что ее старый рыцарь разглядел не сразу, а когда разглядел – схватился за оружие.

– Стойте! – Танред удивился тому, каким властным может быть голос Констанции, – сэр Джерис, что вы делаете? Эта девочка, моя подопечная.

– Простите, леди, – старый рыцарь не спешил опускать оружие, – мне приходилось сражаться на юге, такие твари там зовутся «тармай», рождаются от людей, светлых эльфов и дроу. В бою они подобны косильщику смерти.

– Киина не причинит мне вреда, сэр Джерис, опустите меч, – сказала Тина, – она очень юна и ее никто не учил, здесь на севере не знают об опасности смешения этих кровей. Мать приютила ее, когда девочка попросила помощи. Разве смертельно опасное существо будет просить о помощи?

Старый рыцарь проворчал что-то типа: «у всех бывают плохие дни», но оружие убрал.

Коней было всего два, и встал вопрос – как же ехать? До поместья не менее двух миль по снегу, к тому же солнце уже почти село, поднималась метель. Граф Танред сел на своего крепкого боевого коня и протянул руку:

– Прошу вас, леди Констанция, окажите мне честь.

Девушка ухватилась за его ладонь, поставила ногу на носок его сапога и села перед лордом. Сэру Джерису пришлось брать к себе Киину. Ехали молча. Тина нервничала.

Прочитав письмо старого графа, она сразу поняла, что избежать брака не получится. В ее мире у женщины было мало путей. Если не подчиняешься отцу, значит мужу или опекуну. В монастыре всегда были вышестоящие женщины, а над ними властвовал старший жрец ближайшего храма или мужского монастыря. Что уж говорить о бедных или сиротах – у них всегда был тот, кто мог попрекнуть миской пустого супа или рваным платьем.

Граф Танред был подарком судьбы – молодой, сильный, знатный и богатый. Но вся, душа Констанции переворачивалась от того, что ее обручили с ним, буквально приперев к стенке. Впрочем, свои тяжелые мысли девушка успешно скрывала. Граф же ехал, не веря себе – неуловимая Тина покачивалась в его объятиях, ее нежный аромат пьянил и кружил голову. Теперь можно возвращаться в замок, пригласить жреца провести церемонию и наслаждаться этой великолепной женщиной, от которой сердце глухо бухает, стремясь вырваться из груди.

Госпожа Шиара встречала графа и старого рыцаря большим ковшом горячего сбитня. Увидев же с ними хозяйку дома, экономка радостно вскрикнула и, бросилась навстречу, едва не облив Костанцию горячим варевом.

– Леди! Вы вернулись!

Но когда радость встречи схлынула, встал вопрос – где же будет жить хозяйка дома? Оказалось, что граф Танред занял ее комнаты, как лучшие в доме. Невольно Констанция нахмурилась, но граф заверил ее, что готов освободить ее спальню немедля. Госпожа Шиара поспешила отыскать горничных, чтобы приготовить для гостя другие комнаты.

Узнав о возвращении графа и баронессы, в холл набежали слуги, охранники, люди графа Этуша и отвыкшей от шума Тине стало дурно. Родной обихоженный дом неожиданно стал чужим и холодным, разделенным этими странными людьми между собой.

Первой неладное заметила Киина – ввернулась под руку леди, помогла устоять на ногах. Тут уже и Танред заметил неладное и велел экономке быстро убрать его вещи из опочивальни, перестелить постель и уложить хозяйку поскорее.

Пока длились эти хлопоты Констанцию начало рвать. Голова разболелась так, что она не видела, кто придерживает ее лицо над тазом, кто протирает лоб прохладным полотенцем и стягивает с нее куртку, чтобы дать телу отдых.

Очнулась девушка только в теплой ванне. Голова еще кружилась, но если не шевелить ее, то вполне можно было смотреть на окружающее без слез. Без слез? Тина выдохнула, осознавая – она плакала обычными слезами! Волшебство, превращающее соленые, капли в жемчужины закончилось! На минуту она огорчилась, а потом довольно улыбнулась – теперь у графа не будет повода держать ее при себе. Возможно, он оставит ее в поместье и найдет себе другую супругу.

Танред обнаружился тут же, возле лохани. Сидел полусонный оперев голову на руки. Когда Констанция шевельнулась, плеснув водой, он тут же вскочил:

– Леди? Вам лучше?

– Лорд Танред? Как я здесь очутилась?

– Вам стало дурно, мне пришлось принести вас сюда на руках. Не беспокойтесь, госпожа Шиара помогла вас переодеть и собрать волосы.

Только сейчас Тина обратила внимание, что на ней надета тонкая шелковая сорочка. Вставать в таком одеянии из воды дело гиблое, скромность оно прикрывает очень условно.

– Ваша светлость, вас не затруднит позвать госпожу Шиару или горничную?

– Боюсь, все уже спят, леди, я просидел с вами почти всю ночь.

– Тогда прошу вас, подайте простыню и отвернитесь.

– Но вам может стать плохо! – Танред конечно был искренним в своей заботе, но Тине все равно виделся в его взоре мужской интерес.

– Думаю я уже в состоянии выбраться из ванны самостоятельно, – решительно ответила девушка.

Тогда граф поднял простыню так, что она закрывала его лицо:

– Вставайте медленно, леди, так я смогу вас подхватить.

Тине ничего не оставалось, как медленно, держась за бортики ванной встать в полный рост и завернуться в простыню прямо поверх рубашки. Граф тут же вынул ее из бадьи и отнес в спальню. Тут было натоплено, кровать сияла чистым бельем и благоухала саше с лимоном и лавандой подложенным под подушку.

Укутав девушку в два одеяла, Танред не ушел, а вытянулся рядом:

– Простите, леди, но вам нельзя оставаться одной.

Констанция промолчала. Они обручены и граф в своем праве, а ей остается полагаться на его честь и собственную слабость. Но один вопрос требовалось проявить немедля:

– Думаю, вы уже поняли граф, что дар, указывающий на меня, как на вашу невесту пропал. Возможно, вы передумаете на мне женится?

– Не надейтесь, леди, – солнечно, хотя и устало улыбнулся в ответ Танред. – Ваш дар пропал, потому, что мы уже обменялись брачными клятвами. Как только вы поправитесь, я приглашу жреца, чтобы подтвердить наши клятвы в храме. Если хотите, мы можем сделать это здесь, чтобы почтить память ваших родителей. А в замке устроим обычный праздничный пир в честь бракосочетания.

Констанцию снова затошнило. Отгоняя неприятные мысли, она выдавила:

– Поговорим об этом позже, – и спряталась под одеяло, как в детстве, надеясь, что к утру проблемы решатся сами собой.

* * *

Утром, как водится, жизнь показалась не такой ужасной. В доме было тихо. Потрескивали дрова в очаге, благоухал завтрак, сервированный на столике у огня, а теплый халат уютно раскинулся в ногах кровати. Осмотревшись Тина быстро накинула на себя тяжелую стеганую ткань, затянула пояс и уже спокойнее пошла умываться.

Танред был в ее купальне! Брызгал воду в лицо, отфыркивался, и снова брызгал, смывая с подбородка пену. Констанция замерла. Старый граф носил усы и бороду, поэтому ей ни разу не приходилось видеть его с бритвой в руке. А Танред по военной привычке ограничивался усами и очевидно каждый день брил подбородок, доводя кожу до нежной гладкости.

Засмотревшись, девушка не сразу осознала, что молодой граф уже выпрямился и, смотрит на нее, вытирая руки полотенцем:

– Доброе утро, леди Констанция. Вам уже лучше?

– Доброе утро ваша светлость, да я мне лучше. Кажется, нам уже накрыли завтрак.

Танред улыбнулся, повесил полотенце на крючок и вышел. Тина моментально заперла дверь, сожалея, что мужчина заметил ее пристальное внимание.

Завтракать пришлось вместе. Констанция окружила себя щитом и прохладной вежливости:

– Ваша светлость, прошу вас, передайте мне соль! Благодарю вас!

Танред к ее удивлению не злился – только посмеивался. Госпожа Шиара расстаралась и завтрак был удивительно вкусным – теплые булочки, свежее масло, пахнущий лесными ягодами земляничный джем и горячий чай. Для графа приготовили яичницу с полосками поджаренного бекона, и кашу, приправленную жженным сахаром.

После еды Констанция собиралась просмотреть расходные книги и почитать, но граф настойчиво уложил ее в постель и присев на край кровати начал читать вслух длинную любовную балладу из маленького расписного томика, найденного на полке.

– Увы, любовь моя, увы,

За что меня терзаешь ты?

Моей смиреннейшей любви,

Увы, не понимаешь ты!