Да, первое соединение было быстрым, но для Констанции и этого было довольно. Когда граф откатился в сторону, чтобы не придавить ее, она свела вместе раздвинутые ноги и ощутила, как ноют бедра, как что-то теплое вытекает из ее тела, и как странно чувствуется мужская рука на тончайшей сорочке, уцелевшей на ее теле ради сохранения девичьей скромности.

От всего этого нового, неизведанного и странного из глаз молодой графини потекли слезы, усеявшие супружеское ложе неким подобием жемчужного риса. Граф только вздохнул, притянул супругу к себе, обнимая и целуя. Вскоре Тина успокоилась, и убежала смывать с тела следы короткой страсти. Танред же снял простыню и по обычаю вывесил ее в окно, демонстрируя всему графству чистоту молодой графини.

После они отдали должное приготовленному для них «брачному ужину». Особо приготовленная птица, украшенная серебряной короной, обложенная семью кореньями, приносящими здоровье и благоденствие, стояла в теплой золе, сохраняя свой аппетитный вид. Тут же стоял кувшин с ягодным морсом, а на столе дожидался своего часа сладкий пирог, начиненный семью видами ягод и орехов, что тоже должно было способствовать любовным отношениям и плодовитости.

Они дружно разрывали птицу, разламывали пирог, пили из одного кубка, ведь им не оставили даже столового ножа и лишней посуды. Утолив голод, молодожены вновь оживили пламя в камине и, Танред лег на пол, положил голову на колени молодой жены, любуясь ее нежным телом, просвечивающим под тонким шелком.

Второй раунд любовной схватки свершился на ковре и на этот раз граф не спешил, позволяя графине рассмотреть себя. В итоге ласки и поцелуи затянулись до рассвета, а поутру их ждали домашние хлопоты и заботы о большом количестве гостей. Улыбаясь и подбадривая друг друга, они надели новую одежду.

Камзол Танреда был еще одним вариантом его свадебного, а вот платье Тины отличалось меховой отделкой и наличием трена. Красивый головной убор она подарила королеве, но экономка приготовила для нее скромную бархатную шапочку с золотой сеткой и малую графскую корону. Чтобы надеть все это пришлось вызывать горничную.

Вместо молодой девушки пришла сама экономка. Она поздравила молодых и принялась укладывать волосы молодой хозяйки, докладывая ей, какие приготовления сделаны к завтраку, что припасено для обеда и сколько гостей пожелали поехать на зимнюю охоту. Танред в это время выслушивал отчет мажордома, отдавал распоряжения о собаках, егерях и охотничьих лошадях.

Констанция иногда коротко поглядывала на мужа, любуясь им, а Танред в свою очередь не выпускал ее из виду, отмечая нежный румянец и трогательные завитки на шее. Из покоев они вышли вместе. Танреда ждали гости, желающие поехать на охоту, а ее внимания требовали дамы.

Увидеться супругам удалось только вечером. К этому моменту Танред получил немалое количество комплиментов своим угодьям, собакам и оружию, выслушал завуалированные угрозы и предложения принять ту или иную сторону в политической борьбе. Он с трудом держал маску недалекого вояки и беспокоился за Констанцию – с ядовитыми языками придворных дам он познакомился еще во время службы.

Тине тоже пришлось нелегко. С одной стороны, как хозяйке замка, ей должны были оказывать знаки внимания даже король и королева, а с другой, герцогини, состоящие в свите презрительно посматривали на нее, как на мелкую птаху, залетевшую в павлиний парк.

Обед подали вовремя, и кухарке удалось приготовить несколько блюд из свежей дичи, что очень понравилось королю, большому любителю охоты. Разговоры за столом шли скучные, и Тина уже надеялась, что сможет уйти в свои покои, и отдохнуть от суеты, но тут к ее стулу подошла Каледия, ведя за руку прелестную девчушку лет четырех. Во время разговора выяснилось, что сын Каледии служит пажом ее величества, а вот дочка еще слишком мала для придворной жизни.

– Но раз у графства Этуш появилась графиня, вы можете оставить свою малышку здесь, – ласково улыбнулась королева. – Право, леди Каледия, вы заботливая мать, и не найдете лучшей воспитательницы, чем наша очаровательная хозяйка.

Констанция замерла, не зная, как реагировать. Знатные люди частенько отправляли детей на воспитание и службу в другие замки, но выбор всегда был за принимающей стороной. Теперь же после слов королевы выхода у молодой графини не было. К окончанию пира еще пяток дам пожелали прислать в замок своих дочерей.

Растерянная Констанция с трудом дождалась супруга в спальне. Танред неторопливо снял перевязь, расстегнул камзол, потом сел в кресло и вытянул ноги к огню:

– Что тебя удивляет, Тина, отец же учил тебя воспитывать молоденьких девиц.

– Учил, но я не понимаю, почему желающих так много.

– Все просто, – граф потянулся, устало зевнул, но продолжил свои объяснения: – придворные сами убедились, что я слишком солдафон, чтобы примыкать к одной из враждующих партий. Но король не отправил меня в опалу. Соседи у нас довольно мирные, а замок содержится в порядке и хорошо укреплен, значит к нам безопасно отправить детей.

– Это и я понимаю, – Тина села на ковер у ног мужа и, запрокинув голову посмотрела ему в лицо. – Но почему сейчас?

– Потому что король уже не молод, а его сын взрослый мужчина, имеющий своих детей. Он может спокойно править десяток лет, а может умереть в ближайшие год-два, и тогда партии сойдутся в схватке за власть. Начнется передел сфер влияния, государственных земель и прочего. Понятно?

– Понятно, – Тина вздохнула и прижалась щекой к широкой ладони мужа: – будем надеяться, твои выводы ошибочны и король проживет еще много лет.

– Будем надеяться, – Танред притянул супругу на колени и принялся неторопливо, со вкусом целовать ее спуская с плеч платье.

Их величества уехали через декаду. Замок вновь стал относительно спокойным и надежным местом. Юные фрейлины конечно доставляли Тине немало хлопот, но теперь она могла нанять сколько угодно помощниц.

Танреду в свою очередь прислали юнцов в оруженосцы. Вторые-третьи сыновья, не мечтающие о наследстве, были благодарны за возможность учится и жить не впроголодь. Поразмыслив граф передал всю эту вольницу под попечение сэра Джериса и Киины. Старый вояка гонял мальчишек до седьмого пота, а полукровка учила их разным хитростям и уловкам, необходимым для телохранителей.

В один из весенних дней у Констанции закружилась голова, и ей пришлось присесть на теплые камни, отделяющие сад целебных трав от огорода. Графу немедля доложили о нездоровье супруги, и он примчался в сад, где вокруг Тины уже хлопотали горничные. Срочно вызванный лекарь осмотрел молодую графиню и поздравил Тареда с будущим наследником.

Некоторое время граф волновался за каждый шаг графини, но потом начались посевные работы, затем потребовалась очистка рва, стычка с соседом за корабельную рощу и охотничьи угодья и переживания отошли на второй план. К осени Тина уже с трудом передвигалась по замку, предпочитая проводить время в прогретом солнцем солярии.

В один из теплых дней она разогнала всех горничных и фрейлин в сад, собирать яблоки, а сама, откинувшись в кресле, неторопливо вывязывала свивальник из белой шерсти. Ребенок вел себя тихо и она расслабилась, наслаждаясь запахами осенних листьев, яблок и горящих в камине дров.

Когда первый раз кольнуло в боку, Констанция не обратила внимания, протягивая упорную петельку. Второй укол боли насторожил, но тело по-прежнему было расслаблено, так что молодая графиня вернулась к своему рукоделию, да еще и негромко запела. Музыка удивительно положительно действовала на ее настроение.

Через полчаса Тина встала размять ноги, потерла поясницу, и наклонилась на подоконник, любуясь садом. Фрейлины и горничные в разноцветных платьях мелькали среди облетающей листвы. Садовники и оруженосцы носили на плечах тяжелые корзины и под руководством экономки ставили их в ряды под навесом. Даже сменившиеся стражники пришли помочь и аппетитно хрустели поздними летними яблоками, налившимися соком на прохладном осеннем солнышке.

Констанция выбрала румяное яблоко из глубокой серебряной вазы, откусила и сморщилась – поясницу тянуло все сильнее, но уходить от окна не хотелось. Кто знает, чем бы кончилось дело, но в это время в замок вернулся Танред. Жаркий, пахнущий лошадью и потом он вошел в комнату поздороваться с женой и застал ее скорчившейся на полу.

Объему легких паникующего мужчины могли позавидовать оперные певцы. На зов графа сбежались женщины, слуги, примчалась повитуха и заявила, что переносить графиню в постель поздно, рожать придется прямо тут. Возражений в общем ни у кого не возникло. Горничные тотчас притащили припасенный соломенный тюфяк, кухарка побежала кипятить воду, для омовения младенца, а Танред остался рядом с Тиной, вытирая крупные капли пота с ее лба и уговаривая потерпеть долгие мучительные схватки.

На замок успела опуститься ночь, когда повитуха, крепкая женщина лет сорока подняла над головой пищащего красного младенца и провозгласила:

– У вас сын, милорд!

Женщины быстро передали добрую весть всем ожидающим за дверью и, вскоре весь замок сотрясался от радостных криков. Усталую Констанцию увели за ширму, чтобы обмыть и переодеть, Танред же отправился в главный зал, чтобы распорядиться выкатить бочку вина в честь рождения наследника. Засыпающую после трудов графиню уложили в постель, приложили к материнской груди крохотного лорда Патрика, будущего графа Этуша и оставили отдыхать.

Через час Танред благоухая терпким запахом вина вошел в спальню и лег рядом с женой, стараясь не потревожить ни ее ни младенца. Чаша его счастья была полна.

– Спасибо, отец, – прошептал он в темноту, и крепче обнял двух самых дорогих для него людей.

Конец