Ольга Пожидаева - Скала и Пламя

— Сделай так, чтобы я не смела.

И он сделал.

Кухня напоминала поле боя, а Эрик и Нори безумных бойцов невидимого фронта. Они не могли вспомнить, кто и когда выключил газ под сковородкой. Оба изумлялись, вытаскивая из волос соломку из моркови и цуккини. И только чудом никто не порезался о разбитые вдребезги чашки из-под кофе.

— Я не хочу убирать, — заявила Нори, хихикая.

— Да, черт с ним. Завтра придет горничная. Пошли в спальню, — поддержал ее Эрик.

До спальни они не дошли, найдя особую прелесть в сексе на лестнице. Но после душа все же упали на кровать, чувствуя, как тела приятно ноют от сладкой истомы.

— Эрик, — тихо заговорила Нори, потершись щекой о его грудь, — почему только сейчас?

Он сглотнул и не сразу ответил.

— Тебе было больно, детка.

— Но…

— Нори, — не дал перебить себя Эрик, — я сдерживался последние месяцы и после родов. Когда мы попробовали первый раз, я едва рассудка не лишился. Мне хотелось тебя разодрать в клочья.

— О, боже, — пискнула Нори.

— О, да, пожалуй, только Бог помог мне тогда. Тебе было больно. Ты не признавалась, но я же видел.

Нори поднялась, села и, отвернувшись от него, заговорила.

— Полгода прошло, Эрик.

— Знаю.

— Я приходила в детскую, а ты…

Савицкий потер переносицу пальцами и через силу признался:

— Сначала, да, я боялся снова сделать тебе больно.

— А потом?

— А потом вошло в привычку.

— Но…

— Я дрочу, Нори. Днем, когда Марго спит, когда тебя нет рядом. А к ночи у меня кончается… все. Я вырубаюсь почти мгновенно. Эти полгода — чертов день сурка. Я не заметил, как они пролетели.

Нори вытирала щеки от влаги, стараясь не всхлипывать. Ей не хотелось, чтобы Эрик видел. Хватало и того, что она себя жалела. Что он жалел себя. Стена, сломанная сексом, безумием и злостью, снова начала расти, разделяя их.

— Почему ты не сказала мне, кроха?

— А ты даешь мне говорить? — огрызнулась Нори. — Те пару часов, что мы проводим вместе вечером, все беседы только о ребенке.

— Что за глупости, Нори?

— Это не глупости, Эрик, — крикнула она, вскочив с кровати. — Каждый раз, когда я пытаюсь сменить тему, ты тактично намекаешь, что я должна внимать тебе, что мне нужно знать все о дочери, включая регулярность стула, режим кормления, прогулок, гардероб на все случаи жизни и прочие тонкости.

— Нори…

— Черт, нет, Эрик. Не Нори. Если я начинаю спорить, ты всем своим видом показываешь, какая я паршивая мать. А я нормальная, Савицкий. Слышишь? Я — хорошая мать. Я люблю Марго. Просто я работаю. И когда мы договаривались, что ты паришься в декрете, а я делаю карьеру, пункта об отказе от секса не было.

— И ты решила утешиться с Артуром? — ввернул Эрик козырь.

Нори всплеснула руками, но крыть ей было не чем. Она так и замерла с открытым от недоумения и негодования ртом. Но Эрик продолжил и без ее ответа:

— Ты хоть понимаешь, что я чувствую, зная, что ты… с ним. Он целовал тебя, прикасался. И ты хотела.

— Я понимаю. Как никто понимаю, — нервно рассмеялась Нори.

— Что? — не понял Эрик.

— Ты спросил, понимаю ли я, что ты чувствовал. Так вот, я понимаю. Более чем. Я же видела, как ты обнимал Наташу у костра. Видела, что именно ты стал ее целовать. Я все видела, Эрик. И, пожалуй, мне было похуже, чем тебе, дорогой.

Савицкий открыл было рот, чтобы возразить, но жена заткнула его.

— И не смей говорить, что мы тогда просто трахались, и я бегала за Артуром. Да, у нас не было нормальных отношений. Да, я бегала. Но я любила тебя. У меня не хватало мозгов разобраться во всем, но мне было до охуения больно, Эрик. Словно сердце выскочило из груди, разодрав мне грудину, а вы со Стейной у меня на глазах еще и втоптали его в грязь.

— Нори, — Эрик встал с кровати.

— Так что не надо тут корчить из себя мученика…

— Нори, — он подошел к ней ближе.

— И я не буду извиняться за то, что хочу секса.

— Цветочек, — прошептал Савицкий, привлекая к себе жену.

Она застонала, отвечая на его поцелуи, отступая к стене, чтобы ему было удобнее. Обида сменялась возбуждением. На смену злости приходила любовь. А ревность уступала место такому желанному спокойствию.

— Ты заметила, что когда мы занимаемся сексом, то не ругаемся? — спросил Эрик в момент смены позы.

— Еще как.

— Какой напрашивается вывод?

— Меньше трепаться — больше трахаться.

— Грубовато, — поморщился Савицкий, — но суть схватила верно.

Они снова и снова вникали в эту суть, пока Татьяна не позвонила. Оказывается, Катерина уже давно убаюкала Маргариту, и сама собиралась спать. Краснея и сжимая губы, чтобы не улыбаться, Савицкие забирали спящую дочку домой.

— А неплохая нянька твоя Таня, — заметила Нори, выходя от соседей.

Эрик смеялся так громко, что едва не разбудил Марго.

Вместе с сексом в поместье Савицких пришел мир. Эрик и Нори наверстывали упущенное по всем фронтам.

Сначала они старались все время проводить втроем. Нори много возилась с Маргаритой: кормила ее, купала, одевала, прогуливала, укладывала спать, вставала ночью. Но уже через два дня ее энтузиазм пошел на убыль. Сначала она заснула в обед вместе с дочерью, пропустив обещанный мужем грязный секс на кухне, а потом и ночью ее почти вырубило во время прелюдии. Нори, естественно, собралась, взяла себя в руки, но на следующий день не отказалась, когда Эрик предложил вновь воспользоваться услугами Татьяны. На этот раз они поняли друг друга без слов. Можно, конечно, героически стойко брать на себя все родительские обязательства, рискуя забыть о других маленьких радостях супружества, но если есть возможность, средства и подходящий человек рядом, то просто глупо отказываться.

Вкушая послеоргазменную негу в уютной постели — самое время поднять сложную тему.

— Скоро открытие сезона, — аккуратно начала Нори. — Я хочу, чтобы ты поехал на Север.

— Хм… — чуть скривил лицо Эрик. — А ты?

— А что я?

— Поехали вместе.

— А Марго? Не брать же ее с собой?

— Нет, конечно, — рассмеялся Савицкий. — Но это ведь несколько дней. Пока можно оставить с Татьяной, а параллельно будем искать собственную няню.

— Шутишь! — Нори аж подскочила.

— Не-а. На полном серьезе. Я вообще собираюсь вернуться к практике. Не сразу, но собираюсь. Маргарита подросла, спит лучше, с пищеварением тоже порядок. Я вполне могу ее доверить компетентной няне.

— Ты сам до этого додумался?

— Ну, — усмехнулся Эрик, — у меня было немного свободного времени. И некоторые обстоятельства… В общем, пора что-то менять.

Нори долго не решалась спросить, но все же собралась с силами.

— Ты ведь делаешь это не для того, чтобы следить за мной и Артуром?

Эрик тоже не сразу ответил. Но честно.

— Отчасти.

— Эрик, — Нори собиралась уверить его, что в этом нет необходимости, но даже в ее голове это звучало жалко.

Благо муж не дал ей возможности для самоуничижения.

— Нет, Цветочек, не говори ничего. Я ведь знал, что между вами что-то будет. Между вами всегда что-то есть, даже когда я рядом. Но ведь между нами тоже не просто воздух.

— Конечно, — Нори улыбнулась, целуя его, обнимая, радуясь, что упоминание Артура не приводит Эрика в бешенство.

— Я должен быть с тобой, Нори. И даже наша дочь не оправдание. Я оставил тебя ради нее, бросил. А Артур был рядом.

— Ох, Эрик, ты так говоришь, словно… Он был рядом, да, но он нихера не делал, просто спихивал на меня всю работу. Мы общались более-менее только на крестинах да пару раз в выходные, когда он приезжал к нам гости. Я была одна, и Артур был один.

— И внезапно вам стало хорошо вдвоем, — печально закончил за нее муж.

— Нет, дорогой. Нам было плохо. И…

Нори вдруг вспомнила все, что говори ей Артур о Наташе, об Анне, Ольге. Она вспомнила серое лицо его юной жены, ее жалобный, жалкий крик вдогонку. Нори поняла, что сейчас хорошо только ей. Пусть у них с Эриком впереди нелегкий путь, новый виток сложных отношений, но они вместе. А это всегда хорошо. И это больше, чем то, что было сейчас у Артура: работа и одиночество.

Ее мысли прервал мягкий поцелуй мужа.

— Я люблю тебя, Цветочек. Ты — вся моя жизнь. Ты и Марго. Я равноценно принадлежу вам обеим. И теперь я буду рядом.

Нори тихо заскулила, вжимаясь в него всем телом. Она едва сдерживала слезы, бормоча ему в плечо:

— И я. Я тоже тебя люблю.

Весь последующий вечер был наполнен любовью и какой-то благодатью. Нори изо всех сил гнала прочь мысли об Артуре, чтобы не портить золотые мгновения покоя их семьи. Но долго так продолжаться не могло. Ведь Артур тоже был ее семьей.

В воскресенье утром она не выдержала.

— Позвони ему, — потребовала Нори, выйдя из душа.

— Что? Кому? — не понял Эрик.

Он был всецело поглощён новой мультиваркой и ползающей Марго, которая ну очень хотела изучить инструкцию вместе с отцом.

— Позвони Артуру, пусть приедет. Нам нужно поговорить, — отбарабанила она на одном дыхании.

— Это не лучшая идея, — поджал губы муж.

— Скорее всего, — согласилась Нори, но решительно продолжила: — Он собирается вернуться в Норвегию. Анна уже там, и она беременна.

— Что? — у Эрика отвисла челюсть.

— Что слышал.