— Мой сын, — пояснила Джейд, следя за его взглядом. — Сейчас ему четырнадцать. Его смущает, что я развесила здесь его школьные рисунки.

— Четырнадцать, — пробормотал Диллон и подумал, что Чарли было бы еще только восемь. Он провел рукой по густым усам, которые решил оставить, когда сбривал бороду.

— Вам кофе или что-нибудь прохладительное?

— Нет, спасибо.

— Когда вы уехали из Лос-Анджелеса?

— Неделю назад. Я ехал на машине.

— О, понимаю. Должно быть, это просто мучение.

— Все было нормально, — ответил Диллон лаконично. Зачем она тянет? Почему не хочет сказать, что уже нашла кого-нибудь, повежливее?

— Вы первый раз в Нью-Йорке?

— Да.

— Как он вам понравился?

— Нормально.

После короткого молчания Джейд спросила:

— Надеюсь, у вас для меня хорошие новости?

— А что, место еще не занято?

— Нет.

— Не может быть!

Ее глаза загорелись, но голос остался спокойным.

— Я очень рада услышать это, мистер Берк.

— Почему? Вы нашли меня в тюрьме. Вы не знаете, как я работаю. У меня нет своего дела.

— Еще в Калифорнии я решила, что мне не нужна строительная фирма. Отдельный человек менее опасен, чем большая компания.

— Я все еще не понимаю, — сказал Диллон.

— Мы хотим, чтобы «Текстиль» был выгоден всему Пальметто. Использование местных рабочих-строителей и расположенных в этом районе субподрядчиков — правильный шаг. Я обсуждала эту идею с мистером Сеффрином, и он согласен со мной. Тот факт, что у вас нет своей компании и своей бригады рабочих, — плюс. И, — добавила она, подчеркивая свое южное произношение, — вы говорите на их языке. Для них вы не будете чужаком. А мы именно стараемся не показаться чужаками.

— А этот ваш мистер Сеффрин…

— Он доверяет моей интуиции, хотя должна признаться, что все это время мы искали повсюду подрядчика. Но вы все еще идете номером первым в этом списке, и я рада видеть вас здесь. А теперь расскажите, как вы работаете?

Она положила руки на стол и приготовилась внимательно слушать.

— По существу, я занимался всем, что относится к строительству. Но больше всего я люблю заниматься этими проблемами в комплексе.

— До того, как я убедилась, что он просто проходимец, мне сразу не понравились руки Маттиаса, — сказала Джейд. — Они слишком ухоженные. Он руководит, сидя за столом. А мне нужен человек, который будет следить за каждой деталью во время работы, который трудится на равных с рабочими и подрядчиками.

— Ну, это не проблема. Именно так я и люблю работать.

— Хорошо. Но наш проект требует преданности. С начала рытья котлована до полного завершения строительства пройдет не меньше двух лет. И все это время вы будете заниматься этим.

— Лучше ничего не придумаешь!

— Переселение в Пальметто не станет для вас проблемой?

— Никакой. Как вы уже догадались, я вырос на Юге. Получил диплом Технического колледжа в штате Джорджия.

— Что бы вы хотели еще обсудить, пока готовится наше рабочее соглашение?

— Может быть, вопрос о субподрядчиках?

— Что именно?

— Я хочу получить не меньше трех вариантов цен за каждую работу, — сказал Диллон. — Должен ли я ориентироваться на самую низкую цену?

— Нет, если другая вас больше устроит.

— Иногда низкая цена подряда оказывается в дальнейшем самой дорогостоящей — когда работу приходится переделывать.

— Думаю, что мы понимаем друг друга, мистер Берк. А сейчас, могу ли я посмотреть ваши рекомендации? Тогда все будет решено.

Диллон беспокойно заерзал на стуле. Именно этой части разговора он и боялся.

— Я не могу представить вам рекомендации.

— Ах вот как!

— За последние годы я очень часто менял работу. Сжигал мосты. То я уходил с работы, потому что подрался или напился, то мне надоедала некомпетентность хозяина. И никогда не возвращался на работу, с которой уходил, — он пожал плечами. — Ведь рекомендации — не главное. Как бы то ни было, у меня нет ни одной.

— А как я могу быть уверена, что вы не подеретесь, не напьетесь и не уйдете от меня?

— Никак не можете. Придется поверить мне на слово.

Диллон задержал дыхание. Зайдя так далеко, он не был уверен, что сможет пережить разочарование, если ему откажут.

Он хотел именно эту работу. Именно она имела для него большое значение. Означала начало новой жизни, а не продолжение прежнего существования.

Джейд встала и обошла вокруг стола.

— Вам надо быть в Пальметто к первому мая. У меня запланирована встреча с городскими властями, на которой я объявлю наши планы. А вы должны быть уже там.

— Значит, я нанят?

— Да, вы приняты на работу. До первого мая все ваше служебное время будет заполнено встречами с Сеффрином, архитектором, дизайнером и мной. Для своих рабочих проблем вам придется выкраивать другие часы. Я попытаюсь найти для вас свободный кабинет.

Принят на работу! Он был так потрясен, что никак не реагировал на это.

Она протянула руку.

— Ну как, по рукам?

Диллон встал и пожал ей руку. Между пожатием руки Джейд Сперри и пожатиями тех, с кем он раньше встречался, была огромная разница. Ее рука была маленькая, холодная, твердая и мягкая одновременно. Казалось, она не подходит для подобного мужского жеста, но ее прикосновение еще долго оставалось в его памяти.

— Извините, я не могу дольше задерживаться.

Она оставила его одного в своем кабинете. Диллон подошел к окну и стал смотреть сверху на город. Ему все еще с трудом верилось в случившееся. В тот вечер, когда она пригласила его пообедать, он постарался нагромоздить кучу барьеров между собой и ее предложением. Но потом не переставая думал о происшедшем.

В конце концов он одумался и стал изучать проспекты, которые она ему оставила. Он прочел их с десяток раз, и «Текстиль» стал для него такой же навязчивой идеей, как и чувство вины.

Семь лет оно преследовало его. В заключении следователя утверждалось, что Дебра и Чарли умерли в результате несчастного случая. Но Диллон знал, что в их смерти повинен он. После того, как «скорая» увезла их тела, он в безумии метался по дому и неожиданно наткнулся на листок с церковными песнопениями, который никак не мог найти в предыдущий приезд. Последняя строчка одного стиха была: «Храни свой очаг».

Уехав из Таллахасси, Диллон много и бесцельно ездил. Он носил в себе чувство вины и не мог избавиться от него ни на холодных просторах Аляски, ни в непроходимых джунглях Центральной Америки. Он пытался утопить его в виски, забыть в мимолетных любовных приключениях, убить, подвергаясь бессмысленному риску. Ему не удалось ничего с ним поделать. Это чувство было, как живое существо, ставшее его частью, неотъемлемой и неизменной.

После длительных раздумий над предложением Джейд Сперри ему в голову пришла мысль, что, приняв его, он сможет объединить чувство вины и желание работать у Джейд. Если он примет это предложение и возьмется за работу, которую постарается выполнить хорошо, то это в какой-то мере искупит ту неудачу, которая стала причиной смерти жены и сына.

— Все улажено!

Диллон даже подпрыгнул, когда Джейд вернулась в кабинет с бланками контракта. Он его внимательно прочитал, вписал недостающие детали и только затем поставил подпись.

Джейд сказала:

— Как только у вас будет постоянный адрес в Пальметто, сообщите его, пожалуйста, для внесения в документы.

— Если вы не возражаете, я бы предпочел жить где-нибудь на будущей стройплощадке.

— На стройплощадке?

— Да, я бы взял в аренду трейлер, который бы служил мне и офисом, и жильем.

— Делайте, как вам удобно. — Джейд направилась к двери. Диллон последовал за ней. — Я предупредила мистера Сеффрина. Его кабинет находится в другом здании, но он скоро придет. Мистер Стейн уже знает, что вы здесь, и хочет встретиться с вами. Но до этого нам надо прояснить одно дело. Чувствую, что надо.

Джейд опустила глаза. Он взглянул на ее профиль, и ему показалось, что ее черные, загнутые ресницы словно нарисованы тонкой кисточкой.

— Вам не следовало целовать меня в тот вечер в Лос-Анджелесе. Ничего подобного больше не должно повториться. Если вас беспокоит проблема работы под началом у женщины, я должна знать об этом.

Диллон нарочно тянул с ответом, ожидая, когда она посмотрит на него.

— Я был бы евнухом, если бы не заметил, что вы — женщина. Красивая женщина. Но это ничего не значит, когда у тебя такие густые усы. Я хочу эту работу, остальное неважно. Не сомневаюсь, что я ответил вам. Главное — хладнокровие. У меня по отношению к вам нет никаких притязаний. Вы можете быть спокойной, потому что, когда мне хочется женщину, я нахожу ее, но только на ночь. Не хочу ни на одну из них смотреть по утрам или вести беседы после сна.

Было слышно, как она глубоко вздохнула.

— Понимаю.

— Нет, вы не понимаете, но это неважно. Просто будьте уверены, что не в моей привычке заводить романы с женщинами, на которых работаю.

— Тогда почему же вы поцеловали меня?

Диллон криво усмехнулся, покусывая кончик уса.

— Потому что вы меня унизили.

— Каким образом?

— Тот день начался для меня не очень хорошо, — сказал Диллон с сарказмом. — Затем появились вы, этакая хладнокровная покупательница человеческого товара, одетая так, чтобы поразить, да еще размахивающая у тебя перед носом золотой кредитной карточкой. Я — мужик и не люблю, когда мной командуют, выходя за границы, которые я могу позволить. Командуют только потому, что пользуются духами и носят кружевные трусики. Я не знаю ни одного мужчины, которому бы нравилось быть под началом у женщины.

— Или наоборот.

— Тогда бы вы могли дать мне пощечину.

— Вы не дали мне такой возможности.

Их беседа продолжалась в десять раз дольше, чем длился тот поцелуй. Он был готов прекратить разговор на эту тему. Но было неудобно прекратить его первым: ведь он и сам не знал, что его заставило поцеловать ее тогда. В одном Диллон был твердо уверен: он не хочет знать причину. Тем не менее он не мог завершить этот разговор, не задав ей еще один вопрос: