Главенствующее место в кабинете отводилось большому письменному столу и огромному кожаному креслу. Изабелла задумчиво провела пальцами по блестящей обивке, представив, как было бы замечательно удобно устроиться в кресле и именно за этим столом писать свою книгу.

В стороне стояло еще несколько кресел, все с высокими удобными спинками и подлокотниками. Посреди комнаты на роскошном ковре с толстым, густым ворсом расположился изящный черный бархатный диванчик-канапе с закругленными позолоченными краями.

Камин представлял собой массивную, отделанную мрамором конструкцию с тяжелыми коринфскими колонами. Центральное положение на фасаде занимал графский герб Блэков — шотландский щит[37] с крестом посередине и обвивший его дракон.

Над камином висел гигантский портрет рыцаря в белой мантии с красным крестом тамплиеров. Его лицо обрамляли длинные черные волосы и борода цвета оникса, а его глаза… Изабелла уставилась на него, мысленно представляя себе этого мужчину немного моложе, с чуть более короткими волосами, чисто выбритым лицом… Да, изображенный на портрете человек являл собой полное подобие Блэка.

— Дрейк Шелдон, первый граф Блэк, — объявил хозяин дома, встав подле нее и так же внимательно рассматривая портрет. — Его прозвали Драконом, потому что, откровенно говоря, мой предок был настоящим диким зверем как в бою, так и в мирной жизни. Говорили, будто в его разящем мече отражались языки адского пламени.

— У вас его глаза. Боже мой, — прошептала она. — Поразительное сходство.

— Ты так думаешь?

— О да, это очевидно. Он был тамплиером?

— Да. Однако, прежде чем отправиться на Святую землю, он долго служил наемным рыцарем у разных сеньоров. Говоря современным языком, его можно назвать наемником, солдатом удачи, предлагавшим меч и воинское мастерство тому, кто даст больше золота. Однако, если обратиться к реалиям двенадцатого столетия, следует признать, что наемные рыцари были тогда таким же обычным делом, как сегодня девушки, продающие апельсины на театральной площади.

— Этому портрету более пяти сотен лет? — взволнованно прошептала она.

— О да. В моем поместье в… на севере, — быстро поправился граф, — есть целая галерея портретов моих предков. Лица многих поколений хитрых и коварных Блэков наблюдают за тобой, когда идешь по длинному темному коридору.

— На севере? — спросила она, не упустив его оговорки.

— Да. На севере.

— Где на севере?

Блэк быстро скользнул взглядом от портрета к стоявшей перед ним Изабелле. Мышца на его нижней челюсти немного подрагивала от напряжения.

— В районе Хелмсли[38].

— О, так это совсем недалеко от Уитби, милорд.

— Да. — Он откашлялся и окинул рукой помещение библиотеки. — Ну, и что ты думаешь? Приемлемое собрание?

— Мне кажется, оно великолепно, — абсолютно искренне ответила Изабелла. — Сколько у вас здесь книг?

— Не имею понятия.

— Если бы мне посчастливилось владеть таким роскошным собранием книг, я бы обязательно знала, сколько их, чтобы никто не мог своровать у меня из-под носа, — заявила она.

Книги также относились к числу предметов роскоши, недоступной ее семье. Изабелла старалась никогда не расставаться с несколькими принадлежавшими ей лично зачитанными томиками.

Блэк осознал, что невольно улыбается ее пылу.

— Это мое святилище. Лишь Биллингс иногда заходит сюда, чтобы протереть пыль. Книги в полной безопасности и защищены от воров.

Изабелла понимала, почему он назвал библиотеку святилищем. Это было темное, безусловно, мужское царство, с полированными деревянными панелями и изумрудно-зелеными портьерами. Атмосфера, пропитанная запахом лимонной полироли, кожаных книжных переплетов и изысканного одеколона Блэка. Она могла бы часами прятаться здесь, рассматривая книжные полки, камин и портрет первого графа Блэка, позволяя развернуться своим самым невероятным фантазиям. Дрейк Шелдон — какое подходящее имя для рыцаря! Как, должно быть, в него влюблялись женщины!

— А каково ваше фамильное имя, милорд? — поинтересовалась Изабелла, внезапно ощутив любопытство.

Он всегда был для нее Блэком, и это графское имя ему очень подходило, однако теперь Изабелла осознала потребность узнать его поближе. Носит ли он имя столь же благородное, как и его далекий предок?

— Шелдон.

— А имя, данное при крещении?

Он поймал ее взгляд, его длинные густые ресницы отбрасывали на скулы мрачные тени. В их обрамлении при этом освещении его прекрасные глаза казались чуть зеленоватыми.

— Джуд.

— Джуд, — повторила она едва слышно. Какое красивое имя. Очень ему подходит. Односложное имя, которое легко произнести твердым голосом или нежно шептать в порыве страсти.

— Скажи его снова, — глухо попросил он.

— Джуд.

Изабелла увидела, как он закрыл глаза, его пальцы сжались в кулак.

— Я так долго не слышал своего имени, и теперь услышать твой голос, произносящий его… это… я… теряю самообладание.

Напряжение, которое, похоже, всегда присутствовало между ними, внезапно вспыхнуло ярко, словно догорающий уголек в камине. Изабелла придвинулась ближе к книжным полкам, куда угодно, лишь бы отдалиться от него. Стараясь овладеть собой, она принялась изучать корешки книг, успокаивая сбившееся дыхание.

Взгляд ее оказался прикован к черному томику в кожаном переплете с золотой надписью: «Джейн Эйр».

— Ох, — прошептала Изабелла. — Неужели это первое издание? — Книга выглядела достаточно старой, и предположение вполне могло оказаться правдой, при мысли об этом ее кровь быстрее заструилась по жилам.

— Да. Тебе нравится эта история? — Блэк наблюдал за ней загадочным взглядом.

— О да, да, — пробормотала она, касаясь пальцами кожаного корешка. — Я очень люблю «Джейн Эйр». У Люси есть эта книга, и она одолжила ее мне. Я проглотила роман буквально за ночь. Он такой прекрасный… такой совершенный. Я никогда не смогу написать нечто столь же… изысканное.

— Уверен, ты сможешь, Изабелла.

— Боюсь, нет. Но я буду пытаться, и однажды, когда я стану совсем старой и для меня больше не будет иметь значение, опубликуют или нет, я создам настоящий шедевр. Ах, какая прелесть, — едва слышно заметила она, проводя пальцами по потрескавшемуся переплету. — С трудом могу поверить, что этой книге почти тридцать лет — она старше меня.

— Книга принадлежала моей матери.

— Подарок?

— Не знаю. Матушка постоянно покупала книги. Могу только предположить, что именно она и приобрела этот роман. Мой отец не принадлежал к числу людей, стремящихся доставить удовольствие своим близким. Сомневаюсь, чтобы он преподнес матери в подарок книгу.

— Ах! — В ее голосе чувствовалась боль и едва сдерживаемый гнев.

— У тебя нет собственного экземпляра романа? — мягко спросил Блэк, приближаясь к Изабелле.

— Нет. Я… не привыкла тратить карманные деньги на книги.

Книги не накормят, не оденут. Большую часть жизни она провела голодной, в жалких обносках, непригодных даже на тряпки. И сейчас деньги, щедро даваемые ей дядюшкой, почти полностью шли в жестяную коробку из-под печенья, которую повар позволил ей оставить себе, после того как она опустела. Коробка была спрятана под половицей у ее туалетного столика. Изабелла не пожелала хранить богатства под матрасом, поскольку это место казалось ей слишком очевидным. Девушка боялась, что любая горничная или служанка может войти в комнату и похитить все ее накопления. Она напоминала сама себе маленького хорька, тщательно оберегающего свои сокровища. У нее были зубы, она могла и укусить руку, покусившуюся на то, что ей принадлежало.

Как бы Изабелла ни старалась избавиться от тревожных воспоминаний, события прошлого нельзя перечеркнуть одним росчерком пера. Страх остаться одинокой и покинутой старой девой сделал ее очень осторожной. При одной только мысли о том, что с ее дядюшкой может случиться нечто ужасное, ледяные мурашки страха пробегали по позвоночнику. Если Стоунбрук умрет, она снова останется одна. Конечно, Люси о ней позаботится, однако Белла не могла позволить себе уповать на надежду или веру в то, что и с кузиной не произойдет ничего подобного.

Нет, Изабелла была весьма бережливой, в отличие от Люси, привыкшей легко расставаться с деньгами. С другой стороны, кузина никогда не знала нужды и голода. Обед всегда ожидал ее на столе после удара гонга. Изабелла не чувствовала подобной уверенности в завтрашнем дне.

— На что же ты тратишь свои деньги? — прозвучал нескромный вопрос.

Выражение его глаз показалось Изабелле еще более откровенным, и внезапно она ощутила смущение от его близости, почувствовала тревожную дрожь, всегда, всегда охватывающую ее в его присутствии.

— Ни на что, — еле слышно призналась она.

— Ах ты, маленькая сорока, — пробормотал он, потянувшись, чтобы бережно погладить ее пальцы, благоговейно покоившиеся на корешке переплета. — Ты прячешь их про запас, — прошептал Блэк, и она осознала, насколько близко он к ней подошел.

Он стоял у нее за спиной, касаясь ее своей грудью, поглаживая пальцами, скользящими по ее окаменевшей руке легкими, чувственными, невыносимо эротичными движениями. Изабелла ощущала тяжесть его груди, его жар, мужской аромат и едва заметный запах красного вина.

Она сглотнула, закрыла глаза, не в силах больше наблюдать за прикосновениями его пальцев, казавшимися слишком приятными, грешными и неподобающими. И все равно, стоило ей погрузиться в темноту, происходящее с ними стало еще более возбуждающим. Теперь Белла полностью сосредоточилась на его ласках, слышала его замедленное дыхание, вдыхала его запах. Все смешалось, и она едва удерживала себя от того, чтобы броситься в его объятия.

— Ты должна взять эту книгу, Изабелла, — умоляюще прошептал он, и она ощутила след его волос на своей щеке, потом на шее. Затем он мягко коснулся носом ее кожи, и, наконец, провел губами по обнаженной шее. — Я хочу, чтобы она была у тебя, ты открывала ее страницы и бережно их переворачивала, поглаживала пальчиками пожелтевшие листы бумаги, обводила очертания слов, думая обо мне, когда будешь ее читать.