Мейси Ейтс - Сказочный плен с искусителем

А ему и сказать нечего.

Рафе изобразил улыбку, от всей души поблагодарил доктора и вышел на улицу. Сегодня он перемещался по городу пешком просто потому, что ему так хотелось. Наконец-то он мог это сделать без чьей-либо помощи.

Украшения заставили его поморщиться. Очередная насмешка. Приподнятое настроение, царившее на улицах, ему против шерсти. Рафе был в смятении, не знал, куда себя деть.

Шарлотта ушла от него. Он виноват перед ней, поскольку боялся любить ее. Всякий раз, прикипая к чему-то душой, он лишался этого. Или его лишали. Рафе не был уверен, что сможет пережить очередную потерю.

Тем не менее Шарлотта ушла. Что бы ни говорил раньше, теперь он был сломлен.

Вернувшись, он даже не взглянул на богато украшенное фойе здания, которое принадлежало ему.

Единственное, на что обратил внимание, – вид из окна кабинета. Он действительно сделал хороший выбор.

Рафе воспользовался лифтом и с удивлением заметил, что кабина была позолоченной. Это показалось ему страшной безвкусицей. Надо непременно распорядиться, чтобы кабину заменили.

Выйдя на нужном этаже, он обратил внимание, что его помощница чем-то несказанно взволнованна.

– Вас ждут.

Она действительно была чем-то озабочена, а такое приключалось с ней весьма редко. С другой стороны, вероятно, ей лишь удавалось сдерживать эмоции и говорить спокойно. Может быть, она всегда выглядела взволнованной, он не мог этого знать наверняка.

– Как вышло, что ты впустила в мой кабинет посторонних? Ведь прекрасно понимаешь, что сегодня я не в настроении.

Помощница подтянула рукава.

– Знаете что, как бы устрашающе вы ни выглядели, я не могла оставить двух коронованных персон ожидать в коридоре.

Рафе выругался вполголоса. Ну конечно, Адам и Филиппе.

– И ты, конечно же, не могла их выпроводить. Королевские отпрыски! Ничего, я сам с ними разделаюсь.

Он вошел в кабинет, где его дожидались Адам и Филиппе. На лице Адама был ужасающий шрам.

– Выглядишь ужасно, – оценил Рафе вместо приветствия.

После несчастного случая он не видел лица друга.

Адам посуровел.

– Ну, знаешь, из песни слов не выкинешь. Судя по всему, ты снова видишь.

– Неужели об этом уже узнали? Я только-только начал привыкать.

– Нет, об этом знают не все. Я, во всяком случае, не все. Белль поддерживала связь с твоей экономкой в Германии, вероятно, таким образом, и распространилась эта информация.

– Мне нужно уволить Деллу.

– Нет, ты ее не уволишь, – возразил Филиппе.

– А стоило бы, – огрызнулся Рафе.

– Ты снова видишь, а настроение у тебя хуже некуда, – крякнул Адам. – Я делаю вывод, что второй слух также оказался правдой. Ты расстался со своей пленницей?

Рафе вспыхнул.

– Да не была она пленницей! Но да, ты прав. Шарлотта снова живет у себя.

Он снова представил ее. Если теперь они встретятся, он начисто лишится рассудка, потому что увидит Шарлотту. Рафе пообещает ей все, что она захочет. Положит мир к ногам этой женщины.

– Она была с тобой, а потом ее заметили убегающей из моего дворца поздно вечером. Прошла неделя, а о ней до сих пор ничего не известно.

– Уверен, что кто-то все-таки виделся с ней, – сухо заметил Рафе.

– Поэтому Белль никак не могла успокоиться. И Бриар узнала, что она покинула замок. Они встревожены.

– И никто из вас не обратился ко мне.

– Ты не слишком-то общителен, – констатировал Филиппе. – Мы не хотели начинать этот разговор, пока не знали, как прижать тебя к стенке.

– С такими друзьями и враги не нужны.

– Мы действительно твои лучшие друзья. И например, я здесь именно поэтому. Ты идиот?

– Что?

Адам окинул Рафе оценивающим взглядом.

– Да это и правда так, поскольку ее здесь нет. Да она единственная заботилась о тебе. У нее будут от тебя дети, а ты… Что ты сделал?

– Это она ушла от меня. Я не собирался удерживать ее против воли.

– Ты хочешь сказать, что она просто ушла? Вот так, без причины?

– Без единой весомой причины.

– То, что не важно для тебя, может много значить для нее.

– Судя по всему, вы женились и решили, что все знаете? Это вы-то? Вы украли себе жен. Не думаю, что вы действительно понимаете больше моего. Вам просто повезло.

Теперь Адам переживал вполне искренне.

– Что между вами произошло?

Случившееся тревожило Рафе все сильнее.

– Она сказала, что любит меня и потребовала в ответ взаимности. Но я-то ее не люблю!

Друзья воззрились на него во все глаза.

– Вздор, – резюмировал Филиппе.

– Что ты понимаешь?!

– Ну уж явно больше тебя.

– Любовь не имела в моей жизни никакого значения. А любовь к этой женщине стоила мне зрения. Парадоксально, но, когда она ушла, я снова обрел способность видеть.

– Любопытное совпадение, только мне кажется, что ты лишь ищешь причину, чтобы не быть счастливым.

Филиппе гипнотизировал его взглядом.

– Все не так. Это было бы настоящим безумием. Конечно же, я хочу быть счастливым. Не просто так я из кожи вон лез, чтобы заработать эти деньги и покупать дорогие вещи.

Рафе поиграл статуэткой, отдаленно напоминавшей о вещи, которую разбил его отец. И швырнул ее о стену.

– Видишь теперь? У меня есть деньги, и такие пустяки больше не волнуют. Я могу купить такую же. Вот что такое счастье.

– Ты просто мешок с костями. – Филиппе покачал головой. – Не хочешь быть счастливым. Не позволяешь себе любить просто из опасения, что у тебя ее снова отнимут.

– Мне нравится все держать под контролем. И пожалуйста, не утверждай, что ты – другой.

– Я был таким когда-то, а потом понял, что жизнь без неожиданных поворотов и открытий попросту пуста.

– А думаешь, я не понимаю? – вставил Адам. – Я ведь уже любил. Любил мою первую жену и потерял ее. А влюбившись в Белль, я ненавидел, презирал себя за это. Не хотел открываться ей снова. Тем не менее переборол себя и обрел новое счастье.

Однако Рафе упорствовал.

– Нет, я не стану подвергать себя такой опасности. Любовь слишком дорого стоит. Плавали, знаем. Не желаю снова рисковать.

– А как же твои дети? Ты и с ними будешь держаться также холодно, на расстоянии? Такого отца ты им желаешь? Хочешь стать таким же, как твой отец?

Рафе едва не бросился на друга с кулаками, как вдруг внезапно на него снизошло озарение. Он смутился.

– Береги лицо. По крайней мере, то, что от него осталось.

– Я просто хочу сказать, что твой отец, в смысле биологический отец был не в себе, когда выкинул из дома любовницу и своего сына. Если ты изолируешься – станешь монстром. Уж поверь, я знаю. Сам был таким же монстром в замке, прятался от мира, отталкивал любимых, творил ужасные вещи. Белль буквально спасла меня. Тебе предложили руку помощи, путь к спасению.

Рафе попятился.

– Я никогда не оставлю моих детей. Это уж слишком.

– Ты боишься потерять ее?

– Я уже потерял ее однажды и едва не погиб. В буквальном смысле.

– И сейчас хочешь поставить точку в ваших отношениях? Просто чтобы сделать это первым? Или прежде, чем с ней что-то случится? – Адам окинул взглядом комнату и взял нож для корреспонденции. – Просто выколи себе глаза. Давай валяй.

Филиппе удивленно изогнул бровь.

– Любопытное и интригующее развитие событий, скажу я вам.

– Я просто хочу показать ему, если он пытается уберечь себя от потери, отказываясь от столь ценного дара, пусть выколет себе глаза. У тебя нет гарантий, что ты снова не ослепнешь. Заклей их. Веди прежнюю жизнь. Как слепой. Ну, чтобы не расстраиваться, если снова лишишься способности видеть.

Друзья посмотрели друг на друга в упор. Рафе молчал.

Адам бросил нож на стол.

– Или же, дорогой друг, наслаждайся каждой отпущенной тебе минутой.

Филиппе вздохнул.

– Вот черт.

– Я закончил, можем идти. – С этими словами Адам торопливо покинул кабинет.

– Есть в его словах что-то. – Филиппе снова вздохнул. – Да-да, он действительно прав. Как и в тот раз, когда я отослал Бриар. День, ночь, решения, которые мы принимаем. Все мы, Рафе, слишком долго находились в темноте. Адам сказал, что нужно принять решение, продолжать жить так дальше или выйти на свет. Теперь этот выбор поставлен перед тобой. Ты можешь быть с ней. Ох, лучше бы тебе действительно быть с ней. Если сложится по-другому, значит, я ошибался в тебе. Помню, как в школе ты не считал себя нам ровней. Просто потому, что мы королевские отпрыски, а ты – ублюдок. Но именно тебе стоило быть наследником. У тебя для этого все качества, и, если ты не проявишь их сейчас, значит, я здорово в тебе ошибался.

Рафе остался один.

Медленно передвигая ногами, он остановился у окна. Перед ним расстилался Лондон. На фоне розового заката виднелись все его достопримечательности. Темза подернулась легкой рябью. Свет, оттенки. Сейчас Рафе мог видеть все это и чувствовал, что, если снова лишится этой способности, будет горевать. Видеть красоту мира, а потом вновь лишиться, было бы чудовищно. Но, несмотря на риск, он не желал лишать себя ни одного дня.

Выколоть себе глаза? Да это самое глупое, что он смог бы сделать.

Все равно что отказаться от Шарлотты, которая любит его. Однако, если позволит себе ответить ей взаимностью, он утратит контроль над собой. Эмоции возьмут верх.

Да, он стоит перед выбором. Остаться в кабинете, в полной изоляции, или бросить сердце к ее ногам.

Риск пугал его, а Рафе размышлял о том, каково это – жить в любви. Его дом, ночи с Шарлоттой. Если он не ответит взаимностью, все это будет потеряно навсегда – тепло, яркие краски, свет.

К нему вернулся его свет. Откажется ли он от него?

С него довольно темноты.

Отвернувшись от окна, Рафе заторопился к выходу.

День выдался насыщенным. В магазине было много покупателей, в конце смены Шарлотта чувствовала себя вымотанной. Тем не менее работа ей очень нравилась. Миниатюрные разноцветные пирожные, круассаны, кремовые корзинки и сочные кексы за сияющим стеклом витрины напоминали настоящую радугу. Никогда прежде она не видела подобного изобилия, и ей хотелось попробовать каждое лакомство.