— Сначала застелю постель.

Поправила, разгладив все складочки, перенесла и уложила бельё Марка… Значит, он спит на этой половине кровати… Осторожно провела ладонью по его подушке.

Марк написал, что табличка «не беспокоить» висит снаружи, ключ в замке изнутри.

Софья подошла к двери и повернула ключ — сейчас она примет душ, позвонит по указанному Марком телефону и… с удовольствием его дождётся!

…Софья посмотрела на своё зеркальное отражение: то, что прихватила с собой это лёгкое трикотажное платьице — удачно, а вот то, что ни единой заколки не догадалась взять… Косу заплела, но локоны расходились… Но ничего…

Завтрак доставили быстро, вкатили уставленную блюдами, тарелочками и чашечками тележку, тут же появилась администратор с большим подарочным пакетом и букетом лаванды. Вручила Софье, улыбнувшись. Вазу с цветами поставила на стол.

Дверь за посетителями закрылась. Софья растерянно смотрела на всё, появившееся в номере.

Завтрак. Они бы и с Марком это не съели… Сыр, ветчина, колбаска, рыба — всё в ассортименте. Икра. Блинчики. Хлеб — белый, чёрный, с отрубями… Вот каша — только овсяная, и это уже хорошо. Термосы с чаем и кофе. Молоко и сливки. А ещё — абрикосы и черешня.

Поражённая, Софья опустилась на диван и отложила сумку в сторону. Вздохнула. И… улыбнулась.

Вот оказывается, как продолжает ухаживать Марк Кушманцев, адвокат по уголовным делам. Заботливо. Не скупясь. Окружая невероятным вниманием.

Софья посмотрела в окно. Солнце не прекращало свой невероятный питерский карнавал. Солнце. Но она счастлива!

А ведь как было совсем недавно?

Совсем недавно… Софья довольствовалась редким одиночеством — почти постоянная забота о младшей сестре и память о долге перед семьёй, не приносили не то что счастья, даже относительной удовлетворённости жизнью.

А счастье?

Софья ощущала чуточку счастья, лишь когда шёл дождь. Она подружилась с дождём. Дождь создавал иллюзию уюта, и находиться дома было хорошо, а уж если в это время родных поблизости не было!.. Вот она дождь и полюбила. И даже если он заставал её на улице, радовалась, как… волшебству, способному поделиться кусочком счастья.

И вот. Счастье без аккомпанемента дождя. Интересно, что же она будет испытывать, если услышит приветливый шум дождя и рядом будет Марк?

Софья даже зажмурилась — неужели она близка к абсолюту?

Глубоко вздохнула, выдохнула. И открыла глаза.

— Так.

С удовольствием съела кашу. Наполнила чашечку кофе и добавила молока.

Взяла блинчик, намазала маслом, положила икры и завернула. Нет, ну чистейшей воды хулиганство. Даже прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом.

— Марк, наверное, рассчитывал, что я объемся и не смогу двинуться. Не иначе.

Обвела взглядом всё доставленное — невероятно…

Позволила себе ещё полчашечки кофе…

И принялась складывать еду в предусмотрительно оставленные официантом контейнеры. Убрала всё в холодильник, выкатила тележку в коридор.

Вернула на место табличку «не беспокоить», но дверь запирать не стала.

На столе красовалась вазочка с букетом лаванды. Софья устроилась на диване и подвинула к себе подарочную сумку. Открыла и… замерла.

Вчера, пока Софья собиралась в гости к Марку, он с удовольствием рассматривал вышивки, которыми была украшена прихожая. Софья не удержалась и показала ему Спас, который привезла в подарок тёте Нине. И всю дорогу до отеля Марк расспрашивал её о вышивке, а когда узнал, что схемы она создаёт сама, с интересом слушал о подробностях её увлечения.

И вот. Софья доставала из пакета… канву, набор мулине «Петербурженка», иглы для вышивания, бумагу для рисования, набор простых карандашей, точилку, «Ленинградские» краски, кисти и даже баночку для воды.

Не только дар речи пропал, она утратила способность мыслить.

Подошла к столу, где стоял букет лаванды — открытка. На открытке был изображён букетик лаванды, на обратной стороне напечатано: «Лаванда символизирует духовную любовь и счастье, этот цветок притягивает светлые и добрые силы».

— Вот и пусть Марка не покидают светлые и добрые силы!

Софья преобразилась — глаза засияли, улыбка коснулась губ. Она начала готовиться к работе!

Поставила букет под самое выгодное освещение — волшебные солнечные лучи Петербурга. Повернула, выбирая, какой цветок написать.

Взяла кисточку, собрала волосы в пучок и закрепила.

Подточила твёрдый карандаш.

Бумага отличная!

Ох… и краски «Ленинградские»!!!

…Софья увлеклась до того, что не услышала звук открывающейся двери. Но зато почувствовала тепло невероятной силы, коснувшееся её буквально на какие-то секунды.

— Марк… — едва слышно.

Отложила кисточку в ложбинки на крышке баночки.

Обернулась.

Марк стоял, привалившись к дверному косяку. Осторожно, нежно улыбался — манящий её торнадо…

* * *

Когда в Маше шевельнулась эта мысль, она даже испугалась. Да ерунда, быть этого не может! Ну что ей беспокоиться о Соне! Она о ней маленькой не очень-то волновалась, а что уж теперь!

Началось всё в тот день, когда она увидела Володю. Не покидало ощущение, что на неё взглянула старшая дочь, и глаза вопрошали — зачем?

Мария поморщилась тогда — только этого не хватало! Но ничего, просто этот неофициальный визит на неё подействовал. Бывает.

— Завтра и думать забуду.

Но не тут-то было. К этому ещё и размышления о словах матери добавились — «Ему повезло, что у него есть Софья!»

Мария была озадачена — что, оставить всё, как есть? То есть подчиниться воле отца, которому никогда ни до кого не было дела? Квартиру-то он ей купил, чтобы себе покой обеспечить, в этом можно не сомневаться.

А Сонька осталась на Таганке прописана. А ещё Софья была единственной, чьё существование замечал выдающийся театральный режиссёр — он временами покупал ей игрушки. И даже дарил книги. Причём те книги, которые Соню интересовали…

Маша глубоко вздыхала. И продолжала терпеть мысли о взгляде и словах.

Чёрт!

Да ещё и воспоминания стали накатывать против воли. Будто сеть из прошлого на неё накинули.

…Она так рада тогда была, что разбила Нинино счастье, пусть узнает, каково это, когда ты не нужна. В голову не приходило, что сестра уже хлебнула этого «не нужна». Сама-то Маша вообще никому из своей видной семьи была не нужна, а вот у Нины — такая бабушка и такой отец!

— А то слишком сладко, ещё и Володя симпатичный! А теперь, в её-то возрасте, пусть поищет себе мужа, пусть попробует, побегает!

Она была довольна, что вопрос с окончанием школы решился сам собой — забрали документы, а другой оказалась школа «со знакомствами», там оформили экстерн, ей даже не пришлось выпускные экзамены сдавать, за денежки всё нарисовали. Только вот мать с бабкой поставили условие — пока беременная, заниматься самостоятельно, а после родов выбрать вуз, пойти на подготовительные курсы!

После родов! Маша тогда сразу решила, что год точно проваландается.

— Мне же восстановиться надо будет! После родов…

Поскольку почти всю беременность провалялась на диване, рожала долго и трудно.

— В парнике тебя что ли выращивали? — ворчала акушерка.

— Я даже два раза в день гуляла.

— Где? На балконе?

— Она тужилась больше часа, выдавливая из себя ребёнка. Крови много потеряла, порвалась, от натуги даже сосуды в глазах лопнули. Как она и хотела, почти год ушёл на восстановление.

Девочкой няня занималась. Маша только кормила грудью, когда приносили. Но с окончанием лета эта лафа закончилась — бабка с дедом вернулись с дачи, у матери с отцом закончились гастроли, и няня стала приходить только днём. Соню пришлось взять к себе в комнату, и все ночные заботы легли на молодую маму.

И время полетело.

Когда Маша окончила институт, Соня пошла в школу. В тот год она и задумалась, что… замуж-то выйти не помешает.

Но не везло ей с этим мероприятием. Вот встречи «на разок» — это пожалуйста, желающих хоть отбавляй. И даже если очередной мужчина ни сном ни духом не ведал о дочке, не задерживался возле Маши. Будто пожелав сестре побегать-поискать, она и себе то же обеспечила.

Время шло, и Маша приближалась к рубежу, который когда-то, усмехаясь, озвучила для сестры. Вот и тебе уже столько же, попробуй, побегай, поищи мужа.

Бегать было бессмысленно. Проще было сесть и подумать, кто из сотрудников банка, в котором работала, не только подходит в качестве мужа, но и кто может поддаться.

Прикинула. И остановила свой выбор на тридцатипятилетнем, щупленьком, скромном. Раньше в его сторону даже и не смотрела. А теперь понаблюдала и решила, что… вполне. И задействовала семейный ресурс — улучшила момент и обронила вскользь, что пропадает билет на превью. А одной идти в театр — не очень. Может?

А потом выяснилось, что режиссёр спектакля — папа… В общем, всё сложилось. В качестве свадебного подарка папа-режиссёр преподнёс квартиру, раз уж у жениха с этим проблемы.

И Софья всегда была так незаметна, по дому помогала, нисколько не перетягивала внимание Маши на себя. Так, прижмётся иногда, как робкий оленёнок!

Но временами по лицу мужа проскальзывало недовольство — Маши не оказывалось дома вечером, если в школе было родительское собрание; вдвоём они не могли уехать даже на несколько дней.

— Может, надо было тогда Соню оставить в Питере? Раз Нина даже попросила, — пробормотала Маша, измученная воспоминаниями и необходимостью что-то решать с квартирой.

— Что ты там бубнишь? — проворчал муж, недовольно отрываясь от чтения.

— Ничего.

— В Питер надо ехать, Маша. Пока твоя доченька и там кусок не оттяпала!

Маша подавила вздох — отчего-то стало так обидно за Соню… Наверное, впервые в жизни.