— Вещество? Володь, ты о чём?

— О никеле.

— О каком никеле?

Владимир Артемьевич вцепился в руль.

— Нин, у Софьи эти украшения из белого золота…

Однажды браслет и помолвочное кольцо, подаренные Софье Марком, уже были предметом обстоятельного разговора. Софья украшения не снимала, и отец волновался. Опасно. Видно же, что не бижутерия. Ещё не хватало, чтобы напали.

— Володь, перестань, — успокаивала его тогда Нина. — Посмотри на Софьюшку, она, то браслета коснётся, то на кольцо посмотрит. Ей так легче, с этими украшениями.

Нина Даниловна знала, что браслет Марк подарил, когда признался ей в любви, а кольцо — на море, попросив стать его женой.

— Я понимаю. Но белое золото с бриллиантами! Это очень дорого, и это очень привлекает внимание. Вот даже в транспорте кто-нибудь заметит, пойдёт за ней. Не дай Бог, конечно!

Тогда Нина его с трудом, но смогла успокоить.

— Вот чем Марк думал, когда дарил ей браслет по цене машины? Нин, я ради интереса посмотрел, сколько подобные украшения стоят. Причём, неплохой машины!

— Марк думал сердцем, Володь. И давай, не будем волноваться напрасно. Я вот уверена, что эти украшения оберегают нашу девочку.

Вопрос был закрыт.

И вот — здравствуйте. Украшения и… вещество?

— Нин, белое золото — это сплав с никелем. Никель может вызывать аллергическую реакцию. Вдруг у Сони как раз такая реакция? А?

— Что ты говоришь…

— Знаю, что говорю, — Владимир Артемьевич ещё крепче сжал руль. — Вот в Европе даже запрещён подобный сплав. У нас — нет. У нас белое золото — это чаще всего сплав как раз с никелем.

Нина Даниловна коснулась его дико сжатых пальцев. Погладила и осторожно отняла от руля.

— А вот как раз, Володенька, и не знаешь. Украшения, которые подарил Марк — это сплав золота с платиной.

Повисла небольшая пауза. Небольшая…

— Ага! Значит, ещё дороже!

— Тебе не угодишь.

Он вздохнул:

— Нин, недавно в сети шутка гуляла. О зарплатах. Знаешь, там адвокат был первым — «раз процесс, два процесс, завтра будет «Мерседес», ну… и про других по нисходящей. Я понимаю, Марк может себе позволить… Только…

— А что это они с адвокатов-то начали? Да это — ладно. И знаешь, Марк деньги зарабатывает честно. Но главное, что твоя версия с аллергией потерпела фиаско, дорогой.

— Значит, краснуха.

— А я знаю, почему Софья краснуху подцепила.

— Почему?

— А у неё детство только началось… Так что…

— Ну да, — Владимир Артемьевич осторожно улыбнулся.

— И вообще, тебе необходимо разобрать свои баррикады.

Нина Даниловна потянулась к мужу и поцеловала в щёку.

— Володь, если ты последний поребрик не распилишь на сувениры и не раздаришь туристам, можешь споткнуться и тогда… Скажи, ты хочешь, чтобы Соня волновалась?

— Нин, я нормально общаюсь с Марком.

— Но холодок между вами есть, хоть ты это и тщательно скрываешь.

Владимир Артемьевич шумно выдохнул.

— Есть. И я понимаю, что это дурость во мне какая-то… Они ведь взрослые люди.

— Они счастливы.

— И Марк — хороший парень.

— Мужчина. Замечательный. Лучший.

Владимир Артемьевич смотрел перед собой, на двор, освещённый мягкими струями фонарей. Свет, отталкиваясь от асфальта, устремлялся в небо. Вверх, вверх, всё вверх…

— Ниночка… прости меня, пожалуйста.

— Всё?

— Переволновался. Но сейчас — ушло… Правда, прямо дышать легче стало.

Нина Даниловна улыбнулась.

— Вот я сейчас стала абсолютно спокойна, потому что Софья с Марком.

— Знаешь, и я. Когда ты сказала, что он приедет, правда, легче стало.

— Потому что… их любовь…

— Что… их любовь?..

— Их любовь — это чудо.

Глава 34


Их любовь — это чудо


Марк, заперев входную дверь, вздохнул.

Перед ним была прихожая этой огромной квартиры. Не прихожая — мечта любого ребёнка. Тут можно было запросто прокатиться на велосипеде, причём удобно поворачивая. Да и остальное — на этих нескольких сотнях метров во что только не поиграешь!

Осторожно шагая, прошёл в дальний конец квартиры, к спальне. Слышалось, как эхо гуляет… Из приоткрытой двери струился мягкий, тихий свет, и Марк заглянул.

Софья спала, обняв его подушку. Увидев это, Марк почувствовал, как учащённо забилось сердце. Так хотелось подойти, обнять и сказать — зёрнышко, я здесь, всё хорошо…

Соня пошевелилась, и он поспешил отойти. Не хотел испугать её своим неожиданным появлением.

Марк ушёл в комнату, выходящую окнами на зоопарк. И достал телефон.

Софья ответила на третьем звонке, значит, действительно, просыпалась.

— Аленький… привет.

— Привет, маленькая… Как дела?

— Нормально.

— Хорошо.

— Только… Марк, а я приболела.

— Сонечка, я знаю.

— Мама звонила?

— Да, мы разговаривали.

У Сони был тихий, заспанный голос.

— Марк, ничего страшного. Я долго проспала, чувствую, что уже лучше.

— Сейчас посмотрим.

— Скайп включить? — Софья забеспокоилась. — Но я…

— Нет, ты лежи. Солнышко, я приехал. Я в квартире. Уже иду к тебе.

Когда Марк вошёл в спальную, заметил, что Софья успела накрыться с головой. Он подошёл к кровати и присел перед ней — сквозь щель был виден глаз.

— Кто это прячется от меня?

— Зёрнышко.

— Соф, я не заражусь, я болел краснухой.

— Это хорошо, — щёлочка исчезла.

Софья, не показываясь из-под одеяла, передвинулась на свою половину.

Марк обошёл кровать.

— Тук-тук.

Из появившейся щёлочки вновь был виден лишь глаз.

— Чей это глазик?

— Солнышка.

— Соф…

— Я в сыпи.

— Это понятно.

— Я сейчас некрасивая.

Марк уселся на пол, положил голову на край кровати.

— Я так хочу тебя обнять, — прошептал он.

— Фу… Вот какие пятнышки.

— Я тебя поцелую, и ты быстрее поправишься.

— А вдруг ты скажешь — фу, фу, фу?

— Соф… Знаешь, что? Ты пока попей и температуру померяй. А я душ приму. Хорошо?

Он поднялся. Подошёл к шкафу и достал домашнюю одежду.

Снял пиджак, галстук. Освободился от рубашки…

Как только обернулся, Софья тут же оказалась под одеялом.

— А что это зёрнышко моё страшненькое подсматривает?

— Ты-то красивенький…

— Градусник поставила?

— Да. Марк, а мы одни?

— Одни.

— Ма-арк… А как же ты приехал?

— Между Москвой и Питером есть железная дорога, по этой дороге ездит очень быстрый поезд. Вот на этом поезде я и приехал.

Он отправился в душ. Один из санузлов, с душевой кабинкой, был напротив спальной.

Софья села в кровати. Сидела, широко улыбаясь. Какое счастье — Марк приехал!!!

Ах, да, попить надо!

На тумбочке стояла чашка с морсом. Выпила всё — конечно, жидкости нужно как можно больше.

В комнате горел нижний, мягкий свет. Она вытянула руку, посмотрела на запястье, рассматривая сыпь, — не так уж и заметно. Но как только поняла, что Марк закончил принимать душ, снова укрылась с головой.

Марк подошёл к кровати со своей стороны и нажал на клавишу выключателя — комната погрузилась в темноту.

— Соф, вылезай, ты так задохнёшься.

Он лёг, придвинулся к ней и обнял.

— Какая температура?

— Тридцать семь и шесть.

— Это замечательно.

То, что к ночи температура не поднималась, было отличным знаком.

Софья лежала спиной к Марку, ухватившись за его руку. Ей, действительно, стало легче. И хорошо, что он погасил свет. Что-то она никак стеснительность не прогонит.

Марк приподнялся и коснулся губами её виска:

— Соскучился невозможно…

— Тебя надолго отпустили?

— Буду с тобой, пока не выздоровеешь.

— Правда?

— Конечно…

Осторожно повернул её к себе.

— Аленький, такое ощущение, что температура нормальная. Утром дико знобило. Сейчас так хорошо…

— Ты выспалась, отдохнула, дала возможность организму справиться.

— Марк… — Софья обняла его, уткнулась в шею…

— Наконец-то…

— Я в этот раз так тосковала по тебе, — прошептала она. — Хотя ты уехал всего лишь позавчера…

— Уже полных три дня прошло.

Время, разорванное, идущее подобно вытянутым перистым облакам, плывущим по серому небу, тянулось… Прошедшие дни оказались самыми тоскливыми из всех. Возможно, потому, что очень красочные выходные они провели. Нина Даниловна и Владимир Артемьевич поженились — трогательная, красивая церемония бракосочетания, затем небольшое торжество в ресторане в компании друзей. Софья с Марком не пропустили ни одного танца. А потом… оказалось, что Соня была единственной незамужней. Нина Даниловна кинула букет — Софья поймала…

А после пришлось снова расставаться с Марком, и такая тоска в этот раз накатила. И даже то, что он уехал не в воскресенье вечером, а ранним утром понедельника, не спасло…

И вот — Софья заболела, и Марк приехал.

Глаза привыкли к темноте, и они отлично видели друг друга. Марк то и дело касался губами её лба. Нет, высокой температуры не было. И даже казалось, что снижается…

— Сонь, давай я тебе ещё попить принесу.

— Чуть позже, ладно…

От интонации её голоса Марка зазнобило.

— Соф, а от температуры мышцы не ломит?

— Утром и днём спина болела. Но сейчас…

Марк принялся поглаживать ей спину, и Софья изогнулась, прильнула к нему ещё сильнее, наслаждаясь лаской.