Мать вернулась поздним вечером, а у меня не было сил даже встать и сходить сегодня в больницу, чтобы проведать Лизу. Я лежала в своей постели и периодически забывалась сном, и мне постоянно снился он. Мужчина, имени которого я не знала, но который спас мою семью от страшного горя…

— Тасенька, ты как? — мама вошла в мою комнату и тихо позвала меня.

— Все нормально, мам, — безразлично отозвалась я.

Она протянула мне воду и таблетки и ободряюще улыбнулась.

— Это обезболивающее и успокоительное. Тася…

— Мам, со мной все в порядке. Как Лиза?

— Я обо всем договорилась. Через два дня у нас самолёт. И попросила бабу Нюру приглядывать за тобой, зная наперед, что ты будешь против, но мне так будет спокойнее. Если все получится, то через две недели весь этот кошмар останется позади…

— Все будет хорошо, — заверила я маму. — Мне не нужны таблетки, — кивнула на воду и белые капсулы. — Со мной правда все в порядке, — повторила я.

— Скажи, это все-таки был Багров? — вдруг спросила мама, а у меня от одной этой фамилии холод пробежал по позвоночнику. От него давно поступали неоднозначные намёки. А теперь, когда до него дойдут обо мне новые слухи, и подавно завалит грязными предложениями.

— Нет, мама, — на ее лице отразилось недоверие, — это, честно, был не он. Я не знаю, кто этот человек. Он не местный. Отдал мне деньги и уехал этой же ночью. Я тебя не обманываю.

Говорить об этом было по-прежнему тяжело. Вспоминать еще больнее. А думать, так и вовсе нескончаемо грустно. Грустно, что больше никогда его не увижу…

— Хорошо, — выдохнул мама. — К сожалению, уже ничего не изменить, но…

— Мама. Без но. Я сделала это ради Лизы. Мне нестерпимо больно видеть в твоих глазах осуждение, сожаление и боль. Эта ночь никак не изменит твою старшую дочь. Поезжай в Москву и не думай ни о чем плохом. Все скоро будет у нас как прежде, а Лиза, как и все дети, пойдет в первый класс здоровым ребенком.

— Хорошо… — она тяжело вздохнула, поставила стакан с водой на тумбочку и принялась рассказывать про сестру.

Я пообещала маме, что завтра навещу Лизу и провожу их перед отъездом. Скорая доставит их до областного центра, а там посадит на самолёт, и уже в Москве их встретит бригада врачей. И даст Бог все пройдет хорошо. Я очень сильно в это верила. Как и в то, что наша вера имеет чудесное свойство помогать нам в трудные минуты.

глава 12

Тася

Ближе к вечеру, когда на улице уже стемнело, а из окна повеяло прохладой и свежестью, мой телефон начал заходиться в бесконечной и несмолкающей трели от входящих звонков. Регина оборвала мне весь телефон, видимо, поставив перед собой цель, разрядить мне батарейку в ноль, но добиться ответа. Вот только мне не хотелось ни с кем общаться. И все же её настойчивость одержала верх над моим терпением, и я ответила на звонок, решив, что наверняка случилось что-то важное, раз она не унималась столько времени.

— Ну, наконец-то! Я уже думала, что плюну на всю подготовку к экзаменам и побегу к тебе домой. Это правда, что ты ушла из ресторана и вчерашнюю ночь провела с каким-то приезжим парнем? — да, тактичностью Регина явно не могла похвастаться, но столько лет, сколько мы общались, и после всего того, что вместе пережили, ничего обидного в её словах и тоне не было. По крайней мере, я не обижалась. Да и разве на правду обижаются?

Но зато меня возмутило другое. В этом небольшом городе ничего и ни от кого невозможно утаить. Представляю, сколько косых взглядов пришлось вытерпеть сегодня матери…

— Правда, — тихо, но уверенно ответила я, не чувствуя в это мгновение ровным счётом ничего, кроме безразличия. И, нет, я не испытывала угрызений совести или нечто подобного за эту ночь. Будь у меня машина времени и возможность отмотать время назад, я бы в своей жизни ничего не меняла. Кроме болезни Лизы и смерти отца.

— Я буду у тебя через пятнадцать минут, — быстро протараторила Регина и разъединила звонок.

Я так и осталась лежать в кровати с открытым ртом, не успев ей сказать, что хочу побыть одна и говорить ни о чем не хочу. Десяти минут не прошло, как подруга уже стояла на пороге нашего дома. Бегом она, что ли, бежала? С неохотой я все-таки поднялась с кровати, взяла ключи от машины, сказала маме, что поеду с Региной на свое любимое место к реке и скоро вернусь. В глазах той отразилось сожаление и грусть, но я старалась не задумываться о чувствах матери. Иначе и вовсе погрязну в пучине противоречий. Она, наверное, теперь все мои отлучки из дома будет воспринимать подобным образом. Но ничего, со временем смирится. А пока пусть думает лучше о Лизе, а я сама разберусь со всеми своими заботами.

Мы сели с Региной в машину, я завела двигатель и направилась за город к реке. Раньше мы часто там бывали вдвоем, пока она не начала встречаться с Кириллом. Появление парня внесло существенные изменения в нашу дружбу. Я все ждала от Регины новостей, что они с ним вскоре поженятся, уж слишком стремительно и бурно развивался их роман.

— На тебе лица нет, — заметила она.

Я прибавила громкости на магнитоле и слегка улыбнулась. Куда же подевалась вся ее решимость и напор? Столько любопытства было в ее глазах, будто сейчас она услышит, что выиграла миллион в лотерее. Ещё никогда не видела ее такой, чтобы она смотрела на меня с таким интересом и широко открытыми, удивленными глазами, но это почему-то меня забавляло. Мы спустись вниз по извилистой дороге к реке, и я заглушила двигатель. Открыла окно и, расслабившись, откинулась на сидение, слушая, как делали вечернюю перекличку лягушки, соревнуясь, кто громче заявит свои права на этот берег. Не хотела выходить из машины. Ничего не хотела. И просто ждала, когда меня отпустит апатия и уйдут все грустные мысли. И на Регину не обращала внимания. Это она хотела со мной встретиться, а мне и дома в кровати было хорошо.

— Удивительно, правда? Я оборвала тебе весь телефон и хотела столько спросить, думала застать тебя, как минимум в слезах, а ты сидишь с таким видом… как будто каждую ночь проводишь с мужчиной, и ничего необычного не произошло, — я лишь хмыкнула в ответ.

— Удивительно было, если бы все было наоборот, — произнесла без всякого выражения и взглянула в лицо Регины. — Ты же знаешь, я редко плачу. И было бы из-за чего. Мама и Лиза на днях уедут в Москву, моя цель, надеюсь, оправдает средства. Хотя, частично, это так и есть, — вспомнила я о деньгах и снова ощутила, как обожгло ладони. Сумма все же была большая.

— Ну, рассказывай по порядку. Не молчать же ты меня сюда привезла! — глаза Регины загорелись пуще прежнего, а я почему-то подумала о том, что проголодалась и вспомнила, что и крошки еще сегодня не держала во рту.

— Да нечего особого рассказывать. Я говорила тебе, что попрошу денег у Ильнура? Вот он мне их и дал. Точнее, предоставил шанс заработать их, — открыла бардачок и указала глазами на красные купюры, большую часть из которых отдала вчера матери.

Регина охнула и потянулась рукой к открытому бардачку.

— Это все-таки правда… — потрясённо сказала она, а я почему-то разозлилась.

— Конечно, правда! Но я ни о чем не жалею!

— Я бы тоже, наверное, не жалела… — оторвала сияющий взгляд от денег и просмотрела на меня, как на умалишенную, и я готова была уже выслушать все на свой счёт, но она лишь сказала: — Багров теперь прознает об этом, — кивнула на деньги, — прохода тебе не даст. Пуще прежнего начнёт доставать. Раньше он не трогал тебя, потому что…

— Даст, — возразила я, перебив Регину. — Я ушла из «Престижа». И в городе не планирую показываться ближайшие дни.

— А я сразу тебе сказала, что Ильнур не даст денег просто так! Урод подложил тебя под первого встречного, да? — воскликнула она.

Я впервые не хотела так глубоко посвящать Регину в подробности своей личной жизни. Самой даже не хотелось глубоко во всем этом копаться. Я дала себе два дня безделья, чтобы прийти в себя. А после вернусь к экзаменам и стану прежней Тасей. Пускай все думают обо мне, что хотят, а мать проклинает, я ни о чем не жалела. И уже почти ни за что не переживала, кроме исхода операции и здоровья сестры.

— Я решила, что сдам экзамены и поеду в Москву. Буду снимать комнату в общежитии и, возможно, постараюсь поступить в институт… — я давно об этом мечтала, еще до болезни Лизы.

— Ну, с такой-то подушкой безопасности это совсем не страшно, — протянула Регина, а я искоса поглядела на нее. Никогда до этого дня и момента она не была падка на деньги, и то, с каким вожделением она поглядывала сейчас в бардачок, вызывало у меня смешанные чувства.

— Только дождусь маму и Лизу из Москвы, помогу им первое время и уеду. Сделаю упор на рисование и свои таланты в этой сфере. Что получится, то получится, а вернуться в этот… лягушатник, — кивнула в сторону реки и нескончаемого кваканья, — всегда успею.

— Может быть, ты и права. Но Багров точно начнет подкатывать, а получать бесконечные отказы никому не понравится. Знаешь же, что он может слететь с катушек, затащит среди бела дня в машину, отымеет во все щели, и ничего ему потом за это не будет…

— Думаю, что в больших городах так же, если не хуже. Отличие лишь в том, что в маленьком городе все друг о друге знают, — я тяжело вздохнула, но с Региной спорить не стала.

— И потому личной жизни ты здесь не построишь. Клеймо «продажная шалава» ещё долго будет на слуху, поверь. Да и с кем строить? Вся молодежь перебирается в города.

— Да, — согласилась я с ней, после окончания школы и колледжа бывшие школьники и студенты уезжали в Ростов или Краснодар в поисках большего заработка. Мы с Региной подзадержались по объективным причинам, но тоже мечтали вырваться на вольные хлеба.

Но и в своем большинстве люди у нас в городке были жестокие и злые, любящие уколоть своей правдой и превосходством, а иногда даже и унизить. Вон, сколько мать вытерпела и оббегала инстанций и местных богачей, чтобы выбить хоть какую-то помощь. Может быть, и в больших городах так же было, но там, по крайней мере, никто друг о друге столько не знал, хотя равнодушия и наплевательского отношения было не меньше.