Варя снова кивнула. Хотелось поскорее попасть домой, выпить чаю и залезть под одеяло.

И подумать…


В машине повисло напряжённое молчание, и Варя почти физически чувствовала, как сгущается воздух вокруг них с Ильёй. Она видела, как сильно он сжимает руки, и челюсти тоже, и дышит тяжело, урывками. Опустила глаза — и ощутила жаркую волну, заметив, что он возбуждён.

Самой же Варе казалось, что и трусы, и джинсы — всё промокло насквозь. Она бы не удивилась, если бы, встав с сиденья, обнаружила под собой влажное пятно.

Кстати о трусах… У Ильи ведь остались её трусы! И резиночка из косички, но она-то ладно, а вот трусы…

Как же она умудрилась совсем про это забыть? Впрочем, чего толку помнить — всё равно спросить о том, до сих пор ли он хранит их у себя, Варя в жизни бы не решилась. Только от одной мысли об этом она зарделась, как варёный рак.

Между тем Илья всё-таки нашёл её дом. Как оказалось, не очень-то далеко они отъехали, просто он свернул чуть раньше, чем было нужно.

Берестов припарковался рядом с Вариным подъездом и сразу после этого осторожно повернулся к ней лицом.

И Варе вдруг стало смешно. Похожим образом ведут себя люди, пытаясь поймать дикого зверька… Вот и Илья осторожничал, словно она была тем самым зверьком.

— Как ты, Варь? — спросил он тихо, и она не выдержала — посмотрела на Берестова и постаралась не отводить взгляд, кажется, впервые рассматривая его лицо. Правильные черты, высокий лоб, чёткая линия губ, и глаза… Тёмно-серые, даже чудится, что чёрные. Тревожные.

Варя сглотнула. Нет, страшно не было. Наоборот — сердце колотилось от волнения, а от желания прикоснуться к Илье пальцы кололо будто бы иголками.

— Нор… нормально, — выдохнула девушка, облизывая пересохшие губы. И когда Берестов посмотрел на них, слегка вздрогнула — теперь кололо ещё и губы…

— Ты чего-нибудь хочешь, Варя? Скажи мне. Я сделаю всё, что ты хочешь, — произнёс Илья негромко, глядя на неё очень серьёзно.

Чего она хочет? Варя не знала, не могла разобраться. А то, что приходило в голову… Она боялась этих мыслей.

— Я хотела бы потрогать твои волосы, — озвучила она одну из них, самую безобидную. Илья улыбнулся и придвинулся чуть ближе, наклоняясь.

— Трогай сколько хочешь. Можешь даже подёргать, — пошутил он, но видимо, понял, что самой Варе трудно решиться, поэтому взял её руку и положил себе на голову.

Она испытывала странное наслаждение, перебирая его волосы. Тёмные и удивительно мягкие, шелковистые, блестящие. Как в рекламе шампуней.

Но никакая реклама не могла передать этого одуряющего, безумно притягательного мужского запаха. И ощущения твёрдых плеч под твоими ладонями. И гибкой шеи. И…

Варя не сразу поняла, что давно уже не перебирает волосы. Она легко гладила плечи и шею Ильи, получая немыслимое удовольствие не только от этих прикосновений, но и от того, что Берестов колоссальным усилием воли сдерживает себя и свои желания. Это было очевидно… и заметно, если посмотреть вниз.

Но внезапно Илья застонал, и этот стон был так похож на то, что Варя слышала тогда …

Вспышка острой, болезненной паники — и она отпрянула на другой конец сиденья, прижавшись к двери и пытаясь восстановить дыхание.

Берестов поднял голову, и в глазах его Варя увидела обиду.

— Прости, — прошептала она, закрывая лицо руками. К горлу подходили рыдания. — Я не специально.

— Я знаю, — Илья явно старался говорить спокойно. — Я просто слишком тороплюсь, Варежка.

Девушка всхлипнула, а в следующую секунду замерла — Берестов легко-легко, почти невесомо, обнял её, погладил по голове, поцеловал в висок — и тут же отпустил.

И паника ушла, как не было её…

«Варя, глупая, что же ты?..»

— Ты иди. Мы и так с тобой долго катаемся. До завтра.

Она отняла руки от лица, вздохнула. Было немного страшно, но так… по-хорошему.

— До завтра… Илья, — прошептала она, быстро метнулась вперёд, и пока Берестов не опомнился — прижалась губами к его щеке. Он вздрогнул, замер, но сказать ничего не успел — Варя вылетела из машины, только пятки засверкали…

* * *

Если бы не этот поцелуй, Илья был бы сильно расстроен. Но когда Варя с красными, как два помидорчика, щеками, поцеловала его, настроение у Берестова подскочило от отметки «ниже плинтуса» до отметки «выше облаков».

И сердцебиение тоже.

Как теперь дожить до завтра? Но дело не только в этом… Как не сорваться, позволив Варе хорошенько привыкнуть к нему? Она ведь вновь попросит прикоснуться, а Берестов и так уже на грани сумасшествия от подавления неудовлетворённых желаний.

Хорошо бы взять тайм-аут… Но кто же даст?

Однако мирозданье, по-видимому, прислушалось к тайным мольбам Ильи, потому что на следующий день с утра позвонил Юрьевский и попросил сопровождать его на паре встреч, которые должны были проходить вне офиса. Так что весь четверг Берестов Варю не видел.

Правда, легче ему от этого не стало. Ночью не спалось, а днём поспать работа и совесть не позволяли. Поэтому утром в пятницу под глазами у Ильи красовались лёгкие и ненавязчивые синяки…

* * *

В ночь со среды на четверг Варя так вертелась в собственной постели, что к утру простыня оказалась у неё под попой, свернутая в жгут. А всё почему? Потому что покоя ей не давали самые разные мысли, основной из которой была: «Ну как же так?!»

Раньше Варя думала, что просто хочет перестать бояться. Но теперь она хотела не только этого. И почти ненавидела себя за острое и жаркое желание принадлежать мужчине, который её изнасиловал. Пусть не специально, но изнасиловал же!

Она что, извращенка? Мазохистка? Что за дикость! Не должно быть таких чувств, не должно! Ладно ещё — прикосновения, чтобы страх преодолеть, но при чём тут секс?!

Одновременно с этим Варя осознавала, что подобные рассуждения несправедливы по отношению к Илье. И дело было не в нём, а в ней. Это она не понимала, как может его хотеть. Но хотела…

И не могла спать, вертелась, всё думая о том, что будет завтра.

Но завтра, то бишь, в четверг, ничего не было. Потому что Илья не пришёл на работу. И Варя, наверное, даже занервничала бы, но он прислал ей смс.

«Сегодня мы с Юрьевским на выездах. До завтра, Варежка».

И откуда только взял её телефон? Она не давала… Может, у Максима?

Ох.

Полдня Варя охала и не могла работать. И, как маньячка, открывала смс Ильи и перечитывала. Представляла, как он его набирал и глупо улыбалась. А потом суровела, злясь на себя и собственную глупость.

Да, Илья хороший. Но не нужно позволять ему… больше. Не нужно.

Ведь он просто жалеет её. Возится, как с ребёнком, успокаивая собственную совесть. А иначе зачем это ему? Одного желания обладать мало, чтобы так себя вести!

Да. Он её жалеет, и только.

А вот она уже начинает влюбляться…

Или… не начинает?


В пятницу, явившись на работу первой, Варя уничтожила баррикаду между их столами. Это получилось неожиданно даже для неё самой. Просто когда Варя ставила свою сумку на обычное место, девушка покосилась на баррикаду… и вспыхнула от злости, обиды и негодования.

На себя.

Бах — махнула рукой — и папки полетели на пол. Бах — туда же отправились и книги, и пачки с бумагой для принтера, и коробка с маленькой сборной ёлкой и игрушками…

Бах — покатились по полу канцтовары, и Варя застыла, тяжело дыша.

— Варь… ты что это делаешь?

Она подняла голову. Илья стоял возле перегородки, слегка вытаращив глаза, и вид имел совершенно невыспавшийся.

— По-моему, это очевидно.

— Можно было и нормально убрать, а не размахивать руками… — пробормотал Берестов, обошёл перегородку и опустился на одно колено, начиная собирать рассыпанные ручки. — Полдня теперь это всё из-под столов вытаскивать.

— Не ворчи. Денег не будет, — ответила Варя, плюхаясь неподалёку.

— Денег не будет, когда свистят, — фыркнул Илья. — А ворчание безопасно для карманов.

— А для электронных карточек?

— Тем более.

Она подняла с пола несколько пачек с бумагой, положила их на прежнее место — в выдвижной ящик — и вновь опустилась вниз, теперь уже за разлетевшимися в разные стороны папками с документами.

— Илья… а ты умеешь свистеть?

— Умею.

— Сильно?

Он фыркнул.

— Не сильно, а громко. Да, умею.

— А покажи!

Нет, она точно сошла с ума.

Вот и Илья так решил.

— Сейчас?! Варь, да ты что. Сама же не хотела, чтобы я увольнялся, а после такого меня точно уволят. Или увезут. В дурку.

Она захихикала.

— А может, там интересно!

— Где?

— В дурке!

Илья, смеясь, встал с пола, протягивая Варе органайзер для канцелярских товаров с расставленными туда ручками.

— Держи. Добрая ты.

— Очень, — кивнула Варя и смутилась, когда Берестов нежно погладил её пальцы, передавая свой «улов».

— Почему ты решила убрать баррикаду? — спросил Илья тихо, и руки его двинулись дальше, лаская запястья.

— Ну…

Сердце зашлось и мысли запутались.

— Я же сижу с тобой в машине… Могу и здесь…

Оказывается, запястья — эрогенная зона… Или это только у неё?

Или это из-за Ильи?..

— В машине ты полчаса сидишь. А на работе восемь часов.

Голос у него был хриплый и слегка дрожал. Чуть-чуть, почти незаметно.

А вот у Вари он дрожал совсем не чуть-чуть, когда она отвечала:

— Перестань… Мы же… В офисе…

Она уже с трудом дышала, потому что Берестов совсем обнаглел — взял её ладонь двумя руками и стал мять, гладить, растирать… ласкать…