4

Было одиннадцать утра следующего дня, субботы, и мы с Элен только что позавтракали. С того момента, как мы приняли решение расстаться, прошло пять дней, и я теперь спал на диване, также известном как Адский диван, и, наверное, поэтому моя шея жутко болела. Во вторник я сказал Полу Бэррону, своему боссу, что хотел бы перевестись из нью-йоркского офиса в другой, желательно вообще не в Америке. Хотя мне и нравилось в Нью-Йорке и у меня здесь появилось несколько друзей, я не хотел здесь оставаться после расставания с Элен. Мне явно нужно было сменить обстановку.

— Мэтт, — начал босс в ответ на мою просьбу. — На том уровне, которого ты достиг здесь как разработчик программ и лидер команды, весь мир у твоих ног.

В приблизительном переводе это означало, что я мог выбирать любой из европейских офисов компании: Лондон, Париж, Милан и Барселона.

— Спасибо, Пол, — ответил я. — Это… это приятно.

Затем он спросил меня, куда именно я хотел бы перевестись, и тут мой вид стал по-настоящему глупым.

— Не знаю, — сказал я. — Просто хочу в другое место.

Он улыбнулся и сказал мне, чтобы я подумал, а потом мы снова вернемся к этому разговору.

Я смотрел на Элен поверх пустых тарелок, оставшихся от завтрака. Я еще не сказал ей, что собираюсь переводиться. Думаю, я ждал подходящего момента, но сейчас момент был неподходящий. На Элен была ее домашняя униформа: серая майка, которую она обычно надевала на свои занятия йогой, и коричневые шорты «Гэп», которые она купила в тот год, когда коричневый был так же моден, как черный. Она была босая и водила пальцами по покрытым темно-красным лаком ногтям ног. Глядя на нее сейчас, никто бы не подумал, что она работает в одном из самых крутых PR-агентств Нью-Йорка, хоть и в нижнем эшелоне. С понедельника по пятницу у нее очень хорошо получалось одеваться модно и стильно. Но в субботу у нее был выходной.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

На самом деле я серьезно раздумывал о своем переходе.

— Что заставило тебя принять окончательное решение? — спросил я, чтобы уйти от этих мыслей. — То есть это было что-то конкретное или просто все вместе?

— Наверное, фильм, который мы смотрели у Сары и Джимми в прошлые выходные, — сказала она, рассматривая свои ногти.

— «Английский пациент»[5]?

Она кивнула.

— Он заставил меня задуматься, понимаешь? Жена этого бедняги-англичанина убегает с этим немецким летчиком, и это должно выглядеть романтично. Но измены — это так… противно, так гадко. Я хотела сказать, что… Ты помнишь Эмили?

Эмили работала вместе с Элен.

— Знаешь, она рассталась со своим парнем, Джезом, — он вообще шизанулся оттого, что решил, будто живет неполноценной жизнью.

— Наверное, полноценная жизнь для него, да и обычная жизнь тоже — это чтобы было побольше женщин.

— И она изменила ему миллион раз со всеми, у кого была волосатая грудь и абонемент в спортзал.

— Миллион? — переспросил я, сделав недоверчивую гримасу.

— Квинтильон, — сказала Элен, потом сделала паузу. — Это так отвратительно, да? Они просто надоели друг другу, но побоялись разойтись, когда для этого было самое время, и потом месяцами мучили друг друга…

На мгновение ее фраза повисла в воздухе, потом она продолжила:

— Все дело в том, Мэтт, что ты должен был понять — мы на этой же стадии.

— Да? — Я хотел заглянуть ей глаза, но она не смотрела на меня. Вместо этого она снова занялась своими ногтями.

— Ну, может быть, не совсем на этой стадии. Но мы совершенно точно были уже на той стадии, когда вот-вот начали бы обращать внимание на других. Я, например, на симпатичного парня-мотоциклиста из службы доставки, у которого дрэды и который всегда улыбается мне, когда мы вместе едем в лифте, а ты — на девушку в фастфуде, которая кладет тебе дополнительную начинку в гамбургеры, потому что считает тебя симпатичным.

— Какая еще девушка?

Элен поглядела на меня, сузив глаза.

— Лучше тебе думать, что я ее придумала. — И она захихикала. — Прежде чем каждый из нас понял бы, что происходит, взгляды перешли бы в желание, а желание неизбежно перешло бы в действие, и я бы очень не хотела, чтобы у нас так все закончилось. Мне было бы очень противно. А так — мы выше этого, мы сохраняем какую-то долю контроля над ситуацией и можем разойтись с достоинством. Знаешь, я ведь никогда не была девушкой твоей мечты, так ведь? — продолжала Элен задумчиво. — И ты, конечно, не был парнем моей мечты. Можно сказать, мы просто плыли вместе по течению. И ты должен понимать, что если бы все оставалось по-прежнему и вдруг появился бы парень моей мечты…

— Я оказался бы лишним.

— И наоборот.

Она сказала очень правильную вещь. Я всегда думал, что Элен, первым ходом которой в знакомстве со мной была фраза «Привет, я обожаю мужчин из Англии», гораздо больше подошла бы какому-нибудь более высокому, более мужественно выглядевшему парню с большими руками, дипломом частного колледжа и, возможно, родством с каким-нибудь второстепенным членом королевской семьи. А мне, наверное, больше подошла бы девушка творческого плана — певица, художница, танцовщица, короче слегка ненормальная. Не совсем уж сумасшедшая, но что-нибудь в духе Джэнис Джоплин[6]. Девушка из тех, что летом ходит босиком и каждый год пытается покончить жизнь самоубийством. А если серьезно, то Элен была права.

— Так ты хочешь сказать, что, если бы мы взяли напрокат «Гордость и предубеждение»[7], как хотела Сара, вместо «Английского пациента», мы все еще были бы вместе? Странно как-то. Элен захохотала, как будто я ее пощекотал.

— Нет, — сказала она придя в себя. — Это все равно бы произошло, рано или поздно. Но вместо тех мыслей, которые пришли ко мне после «Английского пациента» я бы поняла, что ты никогда не станешь моим мистером Дарси.

— А ты моей Элизабет Беннет[8].

5

— Я хочу сказать, что мы страдаем с самого начала, — печально сказала Элен. — Каждый из нас делает сли-и-и-и-ишком много того, что раздражает другого.

Было полвосьмого утра, и мы с ней шли к станции метро, чтобы ехать на работу. Прошло уже четыре недели, и моя спина была значительно лучше, потому что я спал теперь на нашей кровати. Элен же, сжалившись надо мной, перебралась на Адский диван. На этой неделе Пол Бэррон пригласил меня пообедать и сообщил, что мой перевод одобрен, и я смогу уехать, как только проинформирую отдел кадров, куда конкретно хочу перевестись. Он даже потратил битый час на то, чтобы убедить меня остаться, и я чувствовал одновременно и гордость, и неловкость. Я сказал, что сообщу ему, куда хочу перевестись, как только сам это решу. Он неловко сжал мои плечи, что, по всей вероятности, должно было означать: «Хорошо было работать в одной команде с таким парнем, как ты», но получилось больше похоже на мертвую хватку. После этого у меня несколько часов болела спина.

— Разойтись — это определенно правильное решение, — сказал я Элен, когда мы спускались по ступенькам в метро.

— Без сомнения, — ответила она. — Я была ужасной девушкой, правда. Может быть, самой ужасной в истории человечества. Я не готовлю, не делаю уборку, но еще и кладу белье сушиться на батарею, а это, я знаю, тебя бесит.

Это все было правдой. Элен на самом деле была ужасной девушкой. Она не только делала все вышеупомянутое, но еще и покупала всякие экзотические продукты, например, анис или кумкуат, обещая «что-то сделать» с ними. Потом она клала их в миску на кухне и оставляла там гнить.

Мы дошли до платформы и стали ждать поезд линии «Д». Как обычно, платформа была до предела заполнена народом. Я бегло огляделся по сторонам. Некоторые читали газеты, некоторые пытались что-то прочесть в газете соседа, некоторые ели печенье, а некоторые просто смотрели в пространство. Думаю, во всей этой толпе мы с Элен — пытаясь в который раз проанализировать свои недавно скончавшиеся отношения — были уникальным случаем.

— Я тоже был не подарок, — сказал я, возвращаясь к нашей теме.

— Конечно, — тихо сказала она. — Но ты хотя бы пытался быть лучше. Ладно, теперь ты свободен от всего этого. Можешь искать для себя мисс совершенство.

— Какая она, эта мисс С.?

— Гм, давай подумаем. Какие женщины тебе нравятся? — Элен задумалась на мгновение. — Она старше меня, где-нибудь твоего возраста, и поэтому будет понимать все твои приколы, и тебе не понадобится объяснять их смысл. И она англичанка — по той же самой причине. Она будет хорошо одеваться, но не слишком экстравагантно, и ты будешь себя чувствовать с ней комфортно. И когда ты посмотришь ей в глаза, то почувствуешь, что ты дома. — Она сделала паузу, потом добавила: — Да, и у нее будут два щенка — таких веселеньких, что ты просто не будешь знать, куда от них деваться.

— Интересно, — ответил я нейтральным тоном. — Очень интересно.

— А как насчет моего следующего приятеля? — спросила Элен, произнеся слово «приятель» с британским акцентом, как будто хотела сказать: «Мне будет не хватать тебя и твоего странного английского». — Кто будет моим следующим объектом любви?

Я втянул носом воздух, потом почесал подбородок и совершил всякие другие действия, которые должны были означать, что человек задумался над ответом.

— Итак, — сказал я, порядком уже достав Элен своей мимикой. — Ему двадцать один или, может быть, даже двадцать. Он еще учится в университете, на театральном факультете. У него куча понтовых друзей — актеров, там, писателей. А по выходным он работает диджеем в каком-нибудь клубе в центре города. И если вы с ним о чем-нибудь заговорите в субботу вечером, то не остановитесь до самого утра. И когда он с тобой, ты будешь чувствовать себя центром вселенной.