Сара Маклейн - Скромница для злодея

Потому что леди Фелисити Фэрклот направлялась в самую грязь Ковент-Гардена, в глухую ночь, а он побежал за ней босиком.

Фелисити шла как можно быстрее, свернув с извилистой Арн-стрит в сторону оживленной, главной улицы, где в начале вечера вышла из кеба. Повернув за угол, она резко остановилась, уверенная, что теперь от дома Дьявола ее не видно и наконец-то можно перевести дух.

Она постоит немножко, потом найдет другой кеб и вернется домой.

Будь она проклята, если позволит ему проводить ее. Даже если он сделает это, как полагается, все равно будет считаться, что она обесчещена.

Снова вспыхнуло раздражение.

Да как он смеет так разговаривать с ней, говорить о ее волосах, глазах, губах? Как посмел едва не поцеловать ее?

Почему он ее не поцеловал?

Да был ли этот почти поцелуй? Фелисити еще никто никогда не целовал, но это точно походило на подход к поцелую, если исходить из того, что ей доводилось слышать. Или читать в романах. Или воображать. Много раз.

Он был так близко… так близко, что она разглядела черный ободок вокруг бархатного золота его зрачков, и тень щетины на подбородке (она невольно подумала, не будет ли она царапать ей кожу), и этот шрам, длинный, страшный и почему-то делавший его уязвимым, так что ей захотелось протянуть руку и прикоснуться к нему.

Она почти осуществила свое намерение, но тут сообразила, что он же сейчас ее поцелует, а в тот момент этого она хотела сильнее всего. И тут он потерял к поцелую всякий интерес. И что еще хуже, прямо сказал, что ему это неинтересно.

– Он предоставил право целовать меня щеголям из Мейфэра, – произнесла она в ночь, чувствуя, как от стыда пылают щеки. Она никогда так не гордилась тем, что, образно выражаясь, взяла быка за рога и оставила его там, в этой комнате. Пусть поразмышляет о том, что можно и что нельзя говорить женщинам.

Фелисити подняла голову и посмотрела в небо. Она глубоко дышала. Все-таки ее приход сюда не был такой уж ошибкой. Вряд ли она когда-нибудь забудет его сестру – женщину, которая сразу поняла, что она чего-то да стоит. Фелисити и самой не помешало бы поверить в это. Она сделала мысленную пометку отыскать дорогу к дому 72 на Шелтон-стрит – неизвестно, что она там увидит, но это в любом случае будет захватывающе.

И даже сейчас, на улицах, полных теней, среди возвышающихся вокруг нее плотно стоящих домов Фелисити чувствовала себя… освобожденной. Это место, находящееся далеко от Мейфэра, от его суждений и едких замечаний… оно ей нравилось. Нравилось, что начался дождь. Что он скоро смоет всю грязь. И освободит ее.

– Поможите девушке, миледи.

Вопрос прозвучал так близко, что Фелисити испуганно подскочила и круто повернулась. Позади нее стояла молодая женщина, уже промокшая под недавно начавшимся дождем (дивная лондонская морось, проникающая в одежду и под кожу), в рваном платье, с жидкими, распущенными по плечам волосами. Она протянула руку ладонью кверху.

– Я… прошу прощения?

Женщина показала на свою раскрытую ладонь.

– Шиллинг есть? Поесть бы чего.

– О! – Фелисити посмотрела на женщину, затем на ее ладонь. – Да, конечно.

Она сунула руку в карман юбки, где обычно лежал маленький кошелек с монетами.

Маленький кошелек с монетами там больше не лежал.

– О, – снова сказала она. – Кажется, у меня нет… – Она замолчала. – Мой кошелек…

Губы женщины досадливо искривились.

– А-а, видать, мазурики с ножичками уже до тебя добрались.

Фелисити моргнула.

– До меня добрались?

– Ну да. Такая богатая леди. Щипачи отыскали тебя сразу, как только ты вошла в Гарден.

Фелисити пощупала дыру, оставшуюся в юбке. Кошелек исчез. И все ее деньги. Как она теперь доберется до дома? Сердце бешено заколотилось.

Женщина нахмурилась.

– Да тут вокруг одно ворье.

– Что ж, – сказала Фелисити. – Похоже, воровать у меня больше нечего.

Девушка показала на ее ноги.

– Туфельки очень даже ничего. – Потом на лиф платья. – И эти ленточки, и кружавчики у тебя на шее. – Взгляд переместился на волосы Фелисити. – И вот эти штучки в волосах. Всем нравятся штучки для волос.

Фелисити поднесла руку к волосам.

– Мои шпильки?

– Ага.

– Хотите одну?

Глаза девушки заблестели, словно ей предлагали драгоценности.

– Ага.

Фелисити нащупала шпильку, вытащила ее и протянула девушке, ловко схватившей ее.

– А мне дадите, леди?

– И мне?

Фелисити резко повернулась и обнаружила за спиной еще двух девиц, одну постарше, а вторую лет восьми-десяти, не больше. Она не услышала, как они подошли.

– О, – снова сказала Фелисити и опять поднесла руку к волосам. – Да. Конечно.

– А че нащот меня, девка? – Она обернулась и увидела мужчину, тощего, как жердь, с хищной беззубой ухмылкой, от которой по коже у нее поползли мурашки. – Двя меня че есть?

– Я… – Она поколебалась. – Ничего.

Другой блеск в других глазах. Куда более опасный.

– Увевена?

Фелисити попятилась к женщинам.

– Кто-то забрал мой кошелек.

– Ну и че? Ты можешь запватить по-двугому. Не такая уж ты квасотка, но сойдешь.

Ее волосы тронула чья-то рука с жадными пальцами.

– Дай мне еще одну?

Фелисити отвела чужую руку.

– Они мне нужны.

– Но у тебя же дома есть еще, да? – захныкала девочка.

– Я… да, наверное. – Она вытащила из волос еще одну шпильку и протянула девочке.

– Пасиба, – сказала та и даже сделала книксен, а потом воткнула шпильку в свою спутавшуюся гриву.

– Иди давай отсюда, – велел ей мужчина. – Щас мой чевёд вазбиваться с веди.

«Не уходите, – подумала Фелисити. – Пожалуйста!»

Она посмотрела на темную улицу в сторону конторы Дьявола. Он же наверняка уже понял, что она сбежала, верно? Пойдет ли он за ней?

– Че, Регги, думаешь, леди тебя захочет? Да она не притронется к твоей паршивой штуке даже за королевское богатство!

Омерзительная ухмылка Регги исчезла, сменившись угрожающей гримасой.

– Ты навываешься на тычок в мовду, девка.

Он шагнул в сторону девушки, но та торопливо скрылась в тени. Довольный тем, что продемонстрировал свою жалкую силу, он снова повернулся к Фелисити и подошел ближе. Она попятилась и уперлась спиной в стену. Он потянулся к ее волосам, теперь распущенным и упавшим ей на плечи.

– Квасивенькие вовосы. – Он легко потрогал их, и Фелисити вздрогнула. – Пвямо шевк.

Она по стеночке скользнула вбок, чувствуя, как внутри бушуют сожаление и страх.

– С-спасибо.

– Эй, эй, веди! – Он сжал ладонь, которой ухватил прядь ее волос, и сильно дернул. Фелисити ахнула от боли. – Иди сюда!

– Отпустите меня! – закричала Фелисити, повернувшись. Ею двигали потрясение и страх. Она стиснула кулаки и начала отчаянно размахивать руками, зацепив костлявую щеку.

– Ты об этом пожавеешь, вот увидишь. – Он еще сильнее дернул ее за волосы, оттягивая голову назад. Она громко вскрикнула.

Послышались звуки глухих ударов, едва различимые на фоне бешеного стука ее сердца.

– Чевт, – сказал мужчина, державший ее за волосы, и отпустил их так поспешно, словно они обжигали.

– О… Регги, – захихикала первая женщина. – Вот теперь нарвался ты… – Она понизила голос до драматического шепота и отступила глубже в темноту. – Тебя нашел Дьявол.

В первое мгновение Фелисити не поняла, слишком сбитая с толку страхом, смятением и огромным облегчением от того, что Регги ее отпустил. Она метнулась в сторону, прочь от этих людей, на звук приближающихся шагов.

– Только глянь на нее, спешит к нему, – протянула женщина. – Ты тронул леди Бесперчаточника.

– Я не знал! – завопил Регги; его наглая бравада давно улетучилась.

А затем он оказался рядом – мужчина, которого они называли Дьяволом, одетый в то, что Фелисити видела на нем несколько минут назад; она отчетливо слышала, как блестящие черные брюки скользили тогда по его коже. Черная льняная рубашка. Жилет. Но сейчас на нем были и сапоги.

Он нес в руке, голой, без перчатки, ту самую трость. Кольца и серебряный лев-набалдашник посверкивали в лунном свете, как порочное обещание. «Это оружие», – заверил он Фелисити в ту ночь, когда они впервые встретились. И теперь она в этом не сомневалась.

Фелисити испустила вздох облегчения.

– Слава богу.

Не взглянув на нее, он уставился на Регги, угрожающе покручивая трость.

– Богу тут места нет. Верно, Регги?

Регги ничего не ответил.

Трость вращалась, и Фелисити не могла отвести глаз от лица, холодные, жесткие углы которого превратились в камень, а ужасный шрам казался в темноте ярко-белым.

– Бог отвернулся от нас тут, в Гардене, верно, Регги?

Регги сглотнул. Кивнул.

Он прошел мимо Фелисити, словно она была невидимой.

– А без Бога чья милость дозволяет тебе оставаться тут?

Глаза Регги широко распахнулись, он вымученно посмотрел на нависшего над ним мужчину.

– Твоя.

– И кто я?

– Дьявов.

– И ты знаешь правила на моей территории?

Регги кивнул.

– Да.

– Назови их.

– Никто не трогает женщин.

– Это верно, – выкрикнула из темноты вновь расхрабрившаяся женщина. Опять оказавшаяся в безопасности. – Катись отсюда, Регги!

Дьявол не обратил на нее внимания.

– А еще что, Регги?

– Никто не трогает детей.

– Или?

– Или увидишься с Дьяволом.

Дьявол подался к нему и негромко закончил:

– С нами обоими.

Регги зажмурился.

– Пвостите! Я же ничего не сдевав! Я не хотев ничего девать!

– Ты нарушил правила, Регги. – Дьявол сжал серебряный наконечник трости и дернул, звон серебряного кольца эхом отозвался от кирпичных стен переулка.

Фелисити ахнула, увидев появившийся изнутри двухфутовый меч. Холодная сталь серебром блеснула в лунном свете, когда кончик меча уперся в горло Регги.