– Тем не менее, ваша светлость наверняка поймет, что у меня имеются законные интересы в условиях, на которые вы согласились?

Ее жених с видом еще более спокойным, чем раньше, смотрел на далекую живую изгородь.

– Я, безусловно, понимаю, поскольку это скорее условия, на которые согласились вы.

Фелисити заколебалась. Возможно ли, что этот человек на ее стороне?

Очень трудно понять, что он из себя представляет, он абсолютно непроницаем.

– Конечно. Я забыла, что мой отец и брат разговаривали с вами от моего имени и высказывали мое мнение.

– Фелисити… – начал Артур.

Но герцог его перебил.

– Я не уверен, что хоть кто-нибудь в этом мире может высказать ваше мнение.

– Это оскорбление? – осведомилась она.

– Собственно говоря, нет.

Странный человек.

– Ну и? На что я согласилась?

– Оглашение состоится немедленно, и мы поженимся через три-четыре недели. После венчания вы согласились жить в Лондоне, в доме по вашему выбору.

– У вас в Лондоне не один дом?

– Один, но я очень богат, и вы можете купить другой, если найдете что-то по вашим предпочтениям.

Она кивнула.

– И вам все равно, где я буду жить?

– Поскольку мы там жить не будем, мне все равно.

Это ее удивило. Она взглянула на отца, раздраженно выпятившего подбородок, на мать, слегка приоткрывшую от изумления рот, на Артура, чей взгляд был прикован к ковру, и снова обратила все свое внимание на герцога.

– Имеется в виду, что это вы не будете здесь жить.

Он согласно склонил голову и снова уставился на сад за окном.

Фелисити некоторое время молча смотрела на него.

– Вы не заинтересованы в женитьбе на мне.

– Не совсем так, – рассеянно отозвался он.

«Вот вам и мотыльки, и пламя».

– Но все равно женитесь.

Он молчал.

Она прищурилась.

– И что дальше?

Он криво улыбнулся одним уголком рта.

– Вы будете очень богаты, леди Фелисити. Уж наверное, вы найдете, чем себя занять.

У нее распахнулся рот. Мать ахнула. Отец кашлянул. Артур не издал ни звука.

Очень жестокие слова. Герцог не злился, в его голосе не было слышно горечи, он никого не наказывал. Он просто был прямолинеен. И в этой правде ощущалось что-то… заставлявшее ее задуматься о том, что он, собственно говоря, планирует.

– Это не то, что я себе представляла.

– А что вы себе представляли?

– Я думала, вы захотите… – Она осеклась.

– Думали, мы будем любить друг друга?

Нет. Любовь она не планировала. По крайней мере, не с ним. Возможно, с другим мужчиной, когда она была моложе. Еще одним безликим мужем. Высоким, смуглым, с золотистыми глазами и губами, созданными в грехе.

Она прогнала эту мысль.

– Нет.

Он кивнул.

– Я так и думал. – Его взгляд опустился к пяльцам, которые она до сих пор сжимала в руке. Он склонил голову набок. – Это лисица?

Фелисити подняла свое вышивание и удивленно взглянула на него.

Она совершенно забыла, чем занималась до того, как пришла сюда.

– Да.

– С курицей?

В самом деле. Рыжее с белым животное держало в пасти шелковистого коричневого цыпленка.

– Да.

– Боже праведный.

Она посмотрела на него.

– Я очень хорошо вышиваю.

– Я вижу. – Он шагнул вперед, не поднимая глаз. – Кровь весьма…

Фелисити некоторое время разглядывала вышивку, затем предложила:

– Зловещая?

Он кивнул.

– Зловещая.

– Я очень злилась, когда начала вышивать.

Дьявол изгнал ее из своего мира и, вооружившись, умчался бог знает куда. Он мог погибнуть.

«Он не умер».

Но какая разница? Он отослал ее домой и велел никогда не возвращаться. Раз избавился от нее, так хоть бы и умер.

Ей не понравилось, как в груди все сжалось при этой мысли. Она еще не готова избавиться от него. Или от мира, в котором он живет, или от намеков на волшебство, которое он ей показал.

Но он-то избавился от нее без всяких сомнений, и пожалуйста, вот она, здесь, обсуждает условия брака без любви со странным герцогом, который не предлагает ей никакой магии.

Вот она, здесь, опять одинокая.

– Таким образом вы проявляете свои чувства? – с любопытством продолжал расспрашивать Марвик. – Через вышивание?

– Еще я разговариваю сама с собой.

– Господи Иисусе, девочка… он подумает, что ты сумасшедшая.

Она даже не взглянула на отца.

– Это прекрасно, потому что сама я считаю сумасшедшим его.

– Фелисити!

Никаких сомнений, сейчас с матерью случится припадок. Одна из ее собак гавкнула и набросилась на лапу-ножку отцовского стола.

– Да черт побери, Кэтрин! – заорал отец.

– Гилли! Прекрати! Нельзя грызть! Гильденштерн! Хватит!

Пес продолжал.

Артур уставился в потолок и вздохнул.

Похоже, герцога весь этот хаос не раздражал. Он снова перевел взгляд на окно.

– Так что, мы обо всем договорились?

Вероятно, да. Фелисити посмотрела на брата, в его карие глаза, такие же знакомые, как ее собственные. Увидела в них мольбу. Надежду. И не смогла сдержать вспыхнувшее раздражение.

– Что ж, договорились. Я выйду за вас замуж, и вы будете жить долго и счастливо.

Брату хватило совести принять виноватый вид.

– Ты этого заслуживаешь, – сказала она, не в силах справиться с печалью в голосе. – Ты, Прю и дети. Вы заслуживаете всего, о чем когда-либо мечтали. Ты заслуживаешь счастья. И я буду рада подарить его тебе. Но не уверена, что когда-нибудь перестану тебе завидовать и на тебя злиться.

Артур кивнул.

– Я знаю.

Она обернулась и в первый раз за весь разговор увидела, что герцог на нее смотрит, причем на его лице написана не скука, а что-то, скорее напоминающее страстное желание. Что, разумеется, было совершенно невозможно. Этот безумный герцог не производил впечатление человека, который может что-то или кого-то страстно желать. И уж точно не ее.

Фелисити так никогда и не смогла понять, почему она его спросила:

– Хотите осмотреть сад?

– Нет, – с явной досадой вмешался отец. – Мы еще не закончили.

– Вообще-то хочу, – ответил герцог, а затем повернулся к маркизу. – Мы можем обсудить веревку, которую я брошу, чтобы не дать утонуть вам обоим, когда я вернусь.

С этими словами он положил руку на дверную ручку и распахнул дверь, ведущую на балкон. Шагнув в сторону, он позволил Фелисити выйти следом и плотно закрыл за ней дверь.

Фелисити не успела пройти и трех футов, когда он произнес:

– Мне не нравится ваша семья.

– В настоящий момент и мне тоже, – ответила она. Затем, подумав, что родных надо как-то защитить, добавила: – Они в отчаянии.

Обогнав ее, он направился к каменным ступеням, ведущим вниз, в сад, явно ожидая, что она последует за ним.

– Они не знают, что такое отчаяние.

Эти слова прозвучали так знакомо – отголоском рассказа Дьявола, – но с учетом места и мужчины, что произнес их первым, – они показались ей нелепыми, и Фелисити почувствовала, что они ее раздражают.

– Что знает об отчаянии герцог, богатый как король?

Он повернулся к ней, и что-то в его глазах показалось девушке настолько выбивающим из колеи, что она невольно остановилась.

– Я знаю, что ваш отец маркиз, а брат граф, и даже если бы им не удалось выдать вас замуж, они бы все равно никогда не познали самого низшего уровня нужды, которого может достичь человек. И еще я знаю, что если бы они хоть немного вас любили, то не захотели бы пожертвовать вами ради собственного счастья.

Фелисити резко втянула в себя воздух, услышав эти откровенные и искренние слова. Открыла рот. Закрыла. Затем все-таки произнесла:

– Они моя семья. Я хочу их защитить.

– Это они должны вас защищать, – ответил он.

– От вас?

Казалось, что герцог мучительно выбирает ответ. Наконец, он остановился на этом:

– Вам нечего опасаться с моей стороны.

Фелисити кивнула.

– Особенно потому, что у вас нет намерения общаться со мной после венчания. Чего бы мне бояться… заблудиться среди груды ваших денег?

Он не улыбнулся.

– А вы рассчитывали, что мы будем общаться?

Этот вопрос не должен был вызвать перед ее мысленным взором картинку случившегося две ночи назад – способа общения, предложенного ей Дьяволом. Или воспоминание о поцелуе, от которого у нее перехватило дыхание и который надолго лишил ее способности мыслить. Если это считается обычным общением семейных пар, то она совершенно точно ни на что подобное не рассчитывала.

Приложив ладони к щекам, чтобы скрыть, как они заполыхали от воспоминаний, Фелисити ответила:

– Не знаю. Я вообще не ожидала ничего из того, что происходит сейчас. – Он промолчал, и она спросила: – Почему вы на мне женитесь, ваша светлость?

– Я бы предпочел, чтобы вы меня так не называли.

Она склонила голову набок.

– Ваша светлость?

– Мне это не нравится.

– Хорошо, – медленно произнесла девушка, удивленная не столько самой просьбой, сколько тем, как просто он попросил, словно это самая обычная вещь. – Так почему вы на мне женитесь?

Он не отрывал взгляда от живой изгороди в дальнем конце сада.

– Вы уже спрашивали. И мой ответ не изменился – вы удобная.

– И я от этого просто в восторге, – сухо отозвалась она.

Он бросил на нее короткий взгляд, и Фелисити улыбнулась. Но герцог остался серьезным.

– Почему вы жертвуете собой ради семьи?

– А какой у меня выбор?

– Вы можете выбрать такую жизнь, какую пожелаете сами.

Она мягко улыбнулась.

– Разве кто-то живет такой жизнью?

– У некоторых из нас такая возможность есть, – ответил он, снова отводя взгляд.

– Но не у вас.

Он покачал головой.

– Не у меня.

Интересно, что же стало причиной того, что этот человек – принц среди мужчин, красивый, богатый, титулованный – настолько потерял интерес к своему будущему, что предпочел брак без любви возможности вести такую жизнь, какую хочется?