Сара Маклейн - Скромница для злодея

– Вы были детьми, – прошептала она, и он услышал боль в ее голосе, словно она никогда даже вообразить не могла такую пытку. – Кто-то должен был остановить его преступления!

– Они бы считались преступлениями только в том случае, если бы их кто-то обнаружил, – негромко отозвался он. – Мы нашли способы оставаться вместе. Способы сохранить здравый рассудок. Мы дали друг другу обещание никогда не позволить ему победить. Не позволить ему отнять нас друг у друга.

Теперь Фелисити смотрела на свои колени, и он понимал, что это конец. После этого рассказа она не вернется в Ковент-Гарден. Не вернется к нему. Он заставил себя договорить.

– Но когда до этого дошло… мы были недостаточно сильными. – Шрам на щеке загорелся от воспоминания о клинке Эвана, остром и отталкивающем. Всплыл и приказ. Голос отца зазвучал в темноте: «Если ты хочешь этого, мальчик, то должен отнять его у других».

И Эван пришел за ним.

Дьявол выдохнул, прогоняя воспоминание.

– У нас не осталось выбора, пришлось бежать.

Она не подняла глаз.

– Сюда.

Он кивнул.

– Сколько времени вы провели там?

– Два года. Мы сбежали в двенадцать.

Она резко выдохнула.

– Два года!

Он притянул ее ближе и поцеловал в висок.

– Мы это пережили.

Она посмотрела на него долгим проникновенным взглядом, и его сердце пустилось вскачь.

– Мне бы хотелось вернуть тебе эти годы.

Он улыбнулся и погладил ее большим пальцем по щеке.

– Я бы их взял. – В ее прекрасных глазах набухали слезы. – Нет, любовь моя. – Он покачал головой. – Не надо плакать. Только не из-за меня.

Фелисити смахнула слезинку.

– И ты никому не мог доверять.

– Мы доверяли друг другу, – произнес он, и сказал чистую правду. – Мы поклялись, что вырастем сильными и могущественными, богатыми, как короли. И тогда свершим правосудие – назначим ему единственное, бесконечное наказание. Мой отец всегда хотел наследников. И до тех пор, пока мы живы, никаких наследников не будет.

Ее глаза блестели в свете звезд, губы сжались, превратившись в жесткую прямую линию.

– Я хочу, чтобы он умер.

Его брови взлетели вверх.

– Я знаю, что это неправильно. Знаю, что это грех. Но твой отец – не желаю даже называть его так! – не заслуживает ничего, кроме смерти.

Дьяволу потребовалось несколько секунд, чтобы найти ответ.

– Она его настигла.

Фелисити кивнула.

– Надеюсь, она была мучительной.

Он не удержался и улыбнулся. Его великолепная взломщица, известная всему Лондону, как пристенная фиалка, на самом деле львица.

– Не будь он уже мертвым, твоего желания хватило бы, чтобы я смог притащить его к тебе в качестве трофея.

– Это не шутка, Девон, – сказала она, и голос ее дрожал от обуревавших ее чувств. – Ты такого не заслуживал. Конечно, ты боишься темноты. Это все, что у тебя имелось.

Он притянул ее близко-близко и зашептал в волосы:

– Хочешь – верь, хочешь – нет, любовь моя, но сейчас я не могу вспомнить, почему темнота меня пугала. И еще невозможно представить, что я когда-нибудь буду думать о темноте, не вспоминая сегодняшнюю ночь. И тебя.

Фелисити повернулась к нему, обхватила его за талию, притянула к себе, согнула ноги и прижалась к его боку. Это движение, такое неожиданное и естественное, захватило Дьявола, и он невольно повторил его, наклонившись к ней, обняв и прижав ее к себе. Прижался лицом к ее шее, вдыхая восхитительный аромат. Жасмин его погубит. Он всегда будет связан с этой удивительной женщиной, ее нежной кожей и роскошным телом. Одного намека на жасмин будет достаточно, чтобы у него слюнки потекли.

И только теперь, когда они так крепко прижались друг к другу, когда он вдохнул ее запах, он ощутил ее слезы, ощутил влагу на шее, услышал прерывистое дыхание. Дьявол чуть отодвинулся и поцеловал обе влажные щеки.

– Нет, милая девочка. Нет. Никаких слез. Я их не достоин.

Она смяла в кулаке край его жилета, притягивая Дьявола к себе.

– Перестань это говорить, – прошептала она. – Перестань пытаться убедить меня, что ты ничего не стоишь.

Он поднес ее обнаженную руку к губам, поцеловал ладонь.

– Но ведь так и есть.

– Нет. Замолчи.

Он легонько прикусил кожу у основания ее большого пальца.

– Ты принцесса по сравнению со мной. Королева фей. Разве не видишь? – Он лизнул нежную кожу. – Мое прошлое лишено ценности. Будущее тоже. Но твое… – Он жарко дышал ей в ладонь. – Как Янус, я вижу твое будущее. И оно блистательно.

«Без меня».

Она услышала то, чего он не сказал.

– Ты ошибаешься. Твое прошлое – это то, кто ты есть, и оно бесконечно ценно. А мое будущее будет ничем без тебя. Единственное, что блистательно, это наше настоящее.

– Нет, любовь моя. Наше настоящее… – Он коротко засмеялся. – Наше настоящее – это пытка.

– Почему?

Он протянул руку, обнял ее за шею, притянул к себе, удерживая так, чтобы видеть ее глаза, когда скажет правду.

– Потому что мое настоящее – только ты, Фелисити Фэрклот. Но ты не можешь стать моим будущим.

Услышав это, она закрыла глаза и сидела так невероятно долго. Губы ее свело судорогой от разочарования и досады, горло подергивалось, и дышала она резко, сердито, прерывисто. А когда наконец открыла глаза, в их прекрасной карей глубине блестели слезы. Слезы, и гнев, и что-то еще… то, что он сразу узнал, потому что оно отражало его собственные чувства.

Потребность.

– Тогда давай будем жить в настоящем, – прошептала она.

И поцеловала его.

До конца своей жизни Фелисити будет помнить его тепло. Его тепло и то, как он запустил пальцы в ее волосы, когда она его целовала. Его тепло и то, как он разбросал ее шпильки по всей крыше и усадил ее к себе на колени, чтобы им было проще ласкать друг друга.

Она просунула руки под его расстегнутое пальто, наслаждаясь чудесным теплом, тем, как вздымается его грудь, как напрягаются и расслабляются мускулы на спине и боках, тем, как он позволяет ей себя трогать, его негромкими стонами наслаждения, когда он приоткрывает свои волшебные губы и накрывает ими ее рот.

Он целовал ее неторопливо, глубоко, словно перед ними расстилалось все время мира. И во время этой долгой, опьяняющей ласки ей казалось, что так и есть. Словно эта крыша в Ковент-Гардене, раскинувшаяся под луной и звездами, принадлежала им одним. Когда Дьявол оторвался от ее губ, Фелисити открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее, видит ее наслаждение и сам в нем купается.

А затем он сказал:

– Тебя никогда и не требовалось учить быть пламенем, Фелисити Фэрклот.

А она снова притянула его к себе.

– Это всегда крылось в тебе, – прошептал он ей в губы, и она вздохнула от удовольствия, позволив ему поймать этот звук, а затем добавить: – Ты самая замечательная женщина из всех, кого мне довелось узнать, и раз уж у меня есть только эти минуты с тобой, это настоящее, то я хочу распалить тебя так, чтобы даже звезды позавидовали твоему жару.

Эти слова обожгли ее, словно огонь, быстрый, неистовый жар, голова у нее закружилась, она коротко, прерывисто задышала, а он скользнул губами по ее щеке и склонился к уху:

– Сделаешь ли ты это? Будешь для меня пылать? Сегодня ночью?

– Да, – ответила она и задрожала от наслаждения, когда он начал губами теребить мочку ее уха. – Да, пожалуйста.

– Такая вежливая, – произнес Дьявол низким, восхитительным голосом. – Пойдем в дом? Я почти не спал в своей кровати, все вспоминал тебя на ней.

Она чуть отодвинулась, посмотрела ему в глаза и спросила, не в силах скрыть удивление и восторг:

– Правда?

Он слегка улыбнулся.

– Правда. Твои руки на стеганом покрывале, твои прелестные розовые туфельки, болтающиеся на кончиках пальцев. Я представлял…

– Говори дальше, – сказала она, когда он замолчал.

– Я не должен.

– Пожалуйста.

Он наклонился к ней, негромко застонав, и легко поцеловал. Лизнул.

– Не могу тебе отказать.

– Ты все время мне отказываешь.

Он покачал головой.

– Только не в этом. В этом никогда, любовь моя. – Он снова ее поцеловал, неторопливо, чудесно, потом прижался лбом к ее лбу и заговорил: – Представляю, как опускаюсь на колени у твоих ног, снимаю с тебя туфельки и исследую твое тело, поднимаясь все выше. – Его рука у нее под юбками поползла вверх по ноге. – Мне надоело представлять, что прячется под этим розовым одеянием, моя леди. И когда я лежу в постели и не могу уснуть, то воображаю, как снимаю с тебя эту одежду и упиваюсь тобой, мягкой, с прелестными изгибами, шелковой, совершенной.

Она резко выдохнула.

– Я этого хочу.

Он встал, наклонился к ней, помог подняться и поставил на конек крыши, чуть выше себя, чтобы их губы оказались на одной высоте. Снова поцеловал и прошептал:

– Я всегда дам тебе то, чего ты желаешь.

Разумеется, это была ложь, и Фелисити это поняла.

«Скажи мне что-нибудь правдивое».

Он подхватил ее на руки, собираясь дать обещанное, но она уперлась ладонью в его грудь.

– Погоди.

Дьявол замер. Внезапно дунул ветер, захлопал полами его пальто, подхватил ее юбки и закутал в них их обоих. Дьявол стоял, не шевелясь, держа ее на руках так, словно она ничего не весила, глядя ей в глаза и дожидаясь продолжения.

– Все, что угодно.

– Я не хочу идти внутрь.

Он на мгновение прикрыл глаза, на долю секунды сжал ее крепче, затем кивнул и негромко произнес:

– Я понимаю. Давайте отвезем вас домой, моя леди.

И уже хотел поставить ее на ноги. Сердце Фелисити пропустило удар.

– Нет, – шепнула она. – Ты не понял. Я не хочу идти внутрь… – Она погладила его по коротко стриженным волосам, наслаждаясь тем, как они щекочут ей ладонь. – Потому что хочу остаться здесь. – Ее пальцы затеребили его ухо, и ей понравилось, как он подставил голову под ее прикосновение, словно не мог перед ней устоять. Господь свидетель, она-то перед ним устоять не могла. – В твоем мире, – прошептала она. – В темноте. Под звездами.