Словно она когда-нибудь этого от них хотела.

«Неудачники».

Снова будто Дьявол прошептал ей это на ухо, негромко и мрачно. Воспоминание придало ей силы.

– Платье у тебя просто ошеломительное.

Наташа продолжала щебетать, и руки Фелисити по собственной воле дернулись к юбкам цвета фуксии, настолько розовым, насколько это вообще возможно. Платье доставили сегодня утром от портнихи мадам Эберт – вместе с короткой запиской от француженки с благодарностью за ее отношения «с герцогами былого и будущего… и всеми прочими, кто может оказаться рядом и обрадоваться, увидев вас в розовом».

Оно и правда было ошеломительным, роскошней всех нарядов, которые ей доводилось носить раньше, с глубоким вырезом, обнажавшим плечи, великолепными розовыми юбками, прошитыми шелковой красновато-лиловой нитью, все вместе придавало платью вид закатного неба.

Или даже лучше – закатного неба в Девоне.

Так хочется, чтобы Дьявол его увидел.

Дьявол его, конечно, увидит. Как только она разберется с герцогом, которого никак не может найти в толпе. От этой мысли сердце заколотилось, и Фелисити захотелось поскорее отправиться на поиски жениха, проталкиваясь дальше в бальный зал.

– Спасибо, Наташа. Вы тоже всегда прекрасно одеты, – произнесла маркиза, стремясь заполнить молчание, поскольку Фелисити ничего не ответила.

Таша присела в реверансе.

– Благодарю, миледи. И приношу свои поздравления с будущим зятем!

Маркиза захихикала.

Наташа захихикала.

Джаред ухмыльнулся.

Фелисити переводила взгляд с одного лица на другое, а затем спросила:

– Я сошла с ума, или ты снова пытаешься со мной подружиться?

Щеки Наташи порозовели еще ярче.

– Прошу прощения?

– Фелисити! – вмешалась мать.

– Я совершенно серьезно, Наташа. Похоже, ты пытаешься сделать вид, что наши отношения никогда не прерывались. Что ты никогда не выгоняла меня из своей группы – разве ты не так выразилась?

Наташа открыла рот – и закрыла его.

Фелисити больше не обращала внимания на свою бывшую подругу, та ее совершенно не интересовала – впервые в жизни. Она всматривалась в поток гостей, направлявшихся в бальный зал. Свобода. Не прощаясь, она сказала:

– Я должна найти герцога.

– О, разумеется, должна, – чересчур возбужденно воскликнула маркиза, по какой-то причине непременно стремившаяся удержать этих прихлебателей. И вполголоса добавила: – Вы же понимаете, помолвленные хотят находиться вместе как можно больше времени.

– О, конечно же! – залебезила Наташа. – Мы все до сих пор под впечатлением от того, как вам удалось заполучить его! В конце концов, Фелисити не совсем такая жена, которая подходит герцогу.

– Я его не заполучила, – рассеянно отозвалась Фелисити, проталкиваясь вперед.

Наташа подобралась и стала похожа на дикого амбарного кота, завидевшего мышь.

– Нет?

Повисло молчание, затем маркиза чересчур громко рассмеялась.

– О Фелисити! Какая забавная шутка! Разумеется, оглашение уже состоялось. И объявление в «Ньюс» напечатано!

– Полагаю, да. В любом случае, на твоем месте я бы этим так не интересовалась, Таша, – произнесла Фелисити, обратив на ту холодный взгляд. – Даже если я его и заполучила, в нашем доме тебя принимать не будут.

После этих слов рот у Таши распахнулся, а мать Фелисити ахнула от ужаса, настолько грубо это прозвучало. К счастью, Фелисити не пришлось продолжать – она заметила своего жениха, белокурую голову, возвышавшуюся над всеми в бальном зале – на противоположной стороне безумной толпы. Едва она его увидела, сердце ее бешено заколотилось. Она отошла от своих неприятных собеседников и стала пробираться сквозь толпу, чтобы добраться до него.

Чтобы освободиться от него.

Когда она подошла, он стоял один, прямой, словно палку проглотил, и бесцельно смотрел на толпу. Фелисити остановилась прямо перед ним.

– Привет, ваша светлость.

Его взгляд скользнул по ней и снова вернулся к танцующим.

– Я просил вас не называть меня так. – Он помолчал. – Кто эта женщина?

Фелисити оглянулась и увидела, как Наташа жеманничает неподалеку, широко распахнув глаза и изображая из себя невинную жертву.

– Леди Наташа Корквуд.

– Что вы ей сказали?

– Сказала, что ее никогда не примут в нашем доме.

Он посмотрел ей в глаза.

– Почему?

– Потому что она меня обидела. А я поняла, что хватит с меня обидчиков.

Он пожал плечами.

– Справедливо.

– Не то чтобы это имело значение, ведь мы не будем жить вместе в общем доме.

– Нет, – согласился он. – Но это удачная фигура речи, и я уверен, это помогло вам поступить по-своему.

Она глубоко вздохнуло.

– Вообще-то, я имела в виду не это.

Он взглянул на нее, и Фелисити заметила в его взгляде понимание. Понимание и что-то еще. Что-то похожее на… уважение?

– А что именно?

Ей казалось правильным, что помолвка, начавшаяся на виду у всего мира, должна так же и закончиться. По крайней мере, Фелисити разрывает ее, глядя в глаза герцогу, а не сборищу невыносимых сплетниц.

– Боюсь, я не могу выйти за вас замуж.

Это привлекло его внимание. Он долго смотрел на нее, затем осведомился:

– Могу я спросить, почему?

На них смотрело полмира, но Фелисити поняла, что ей плевать. Но герцогу, конечно, не все равно.

– Хотите найти место, где мы сможем… поговорить?

– Да не обязательно, – отозвался он.

Это дало ей короткую передышку.

– Ваша св… – Она осеклась. – Герцог.

– Скажите, почему.

– Хорошо, – произнесла Фелисити, чувствуя, как колотится сердце. – Потому что я люблю другого. Потому что думаю, что он может полюбить меня. И мне всего лишь нужно убедить его, что я хочу его сильнее, чем хочу этот мир.

Он посмотрел ей в глаза.

– Не думаю, что ваш отец придет в восторг от такого решения.

Она покачала головой.

– Я тоже не думаю. Я была для него чем-то вроде последней надежды.

– И для вашего брата тоже, – заметил герцог. – Они были более чем счастливы получить мои деньги.

– В обмен на брак без любви, – ответила Фелисити и покачала головой. – Я этого не хочу.

– А что вы знаете о любви? – спросил он довольно насмешливым тоном.

«Ради него я пройду сквозь огонь», – Уит сказал это той ночью на складе, описывая преданность работников Дьяволу. Теперь она это понимает. Она его любит.

Фелисити взглянула на герцога.

– Достаточно, чтобы понять – я хочу этого больше, чем всего остального.

Он презрительно усмехнулся.

– И вам бы тоже следовало, – добавила она. Не дождавшись ответа, Фелисити робко попросила: – Я вот думаю, не смогу ли я убедить вас инвестировать деньги вместе с моим братом? Он очень хорошо разбирается в бизнесе, несмотря…

Он ее прервал.

– Расскажите мне, на что это похоже.

Фелисити заколебалась. Он спрашивает про… любовь?

– Это невозможно описать.

– Попробуйте.

Она посмотрела в сторону. Взгляд упал на танцующую пару. Женщина в красивом сапфировом платье. Они как раз совершали оборот, ее спина безупречно изогнулась на его сильной руке, юбки взметнулись вверх. Женщина смотрела на мужчину и улыбалась, а он жадно глядел на нее сверху вниз, и в этот момент они были настолько прекрасны, что дух захватывало. Не из-за ее платья или его фрака, а от того, как они двигаются, или от того, что когда они завершат поворот, ее юбки обовьются вокруг них обоих, и он ощутит их тяжелый вес на своих ногах и пожелает, чтобы это ощущение длилось всю жизнь.

Печаль, и желание, и решимость боролись в ней, когда Фелисити снова повернулась к герцогу.

– Ты встречаешь свою пару. Находишь свою пару и позволяешь ей любить себя.

– Это не так-то просто. – Голос его прозвучал хрипло и сердито.

– Что ж, – сказала Фелисити. – Вы можете начать ее искать.

– Я искал ее двенадцать лет.

Было невозможно понять его слова неправильно. Герцог говорил не о безликой безымянной женщине, с которой мог бы прожить всю оставшуюся жизнь. Он искал какую-то определенную.

Фелисити кивнула.

– В таком случае, она стоит ожидания. А когда вы ее найдете, будете счастливы.

– Когда я ее найду, я буду самым несчастным человеком в мире.

Перед глазами вспыхнули картинки – Дьявол прошлой ночью говорит ей, что никогда не сможет любить ее достаточно. Провожает ее домой, когда небо начинает светлеть. Нежный поцелуй, который он дарит ей в саду перед тем, как она пробирается в дом через дверь в кухню. Ощущение прощания навсегда. Пришедшие слезы, непрошеные и нежеланные, но все равно пролившиеся, а потом твердое решение – хватит позволять миру ею управлять, настало ее время управлять миром.

– Хотите потанцевать, леди Фелисити?

Она наморщила лоб.

– Что?

– Мы на балу, разве нет? Нельзя сказать, что мое предложение неожиданно.

Она не хотела танцевать.

Но он продолжал:

– К тому же за нами наблюдает весь Лондон, и вас нельзя назвать человеком, лишенным эмоций.

И вовсе не весь Лондон. Всего лишь крохотная его часть, как раз та, которую Фелисити все сильнее не выносит. Тем не менее она позволила ему вывести себя в центр бального зала и заключить в объятия. Несколько долгих минут они танцевали молча, затем он сказал:

– Значит, вы думаете, что мой брат вас любит.

Услышав это, Фелисити отшатнулась от него так далеко, как это возможно во время танца. Нет, разумеется, она ослышалась. Он точно не мог сказать…

– Я… прошу прощения?

– Совсем ни к чему валять дурака, миледи, – сказал герцог. – Он ухлестывал за вами с самого начала, так? С того вечера, как вы объявили всему миру о нашей помолвке?

Она оступилась. Он крепче обхватил ее и на мгновенье приподнял над полом, давая возможность обрести равновесие.

Фелисити растерялась, поймала его взгляд. Он не может говорить о Дьяволе!